|
|
Мужчина — тайна для женщины, а женщина — для мужчины. Если бы этого не было, то это значило бы, что природа напрасно затратила силы, отделив их друг от друга (Рабиндранат Тагор)
Все произведения автора
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - Золото Хоккура
К списку произведений автора Проза
| из цикла "Исторический роман" | Под знамением Бога Грозы (часть вторая) | Часть вторая.
С Еникеем на щите.
…Сразимся, и пусть Бог Грозы,
мой господин, решит наш спор
«Из анналов лабарны Мурсили.»
1
Белесый туман лениво вытекал вниз в долину из горного ущелья. Сероватые клубы поглощали все на своем пути. Очертания острых скал бледнели и пропадали во влажной дымке. От земли тоскливо запахло сыростью ушедшей зимы.
Пастухи гнали скот в селения. Овцы громко пугливо блеяли. Коровы недовольно протяжно мычали. Пастушьи мохнаты собаки заливались злобным, хриплым лаем. Скорее, скорее, пока узкие тропинки не затерялись в густой молочной пелене.
Все живое спешило укрыться от непогоды. Лишь только один человек никуда не торопился. Он стоял на черном валуне, возвышавшимся над ущельем. Под ним двигались стада. Рядом парили орлы, распластав по воздуху широкие крылья. Взгляд человека был обращен к последним угасающим лучам красного уставшего солнца. Обветренные посиневшие губы страстно шептали молитву. Черная вьющаяся борода чуть вздрагивала в такт слов. Серая бесформенная баранья шапка наехала на густые изогнутые брови. Андули из грубой шерстяной ткани облегало мощный торс, оставляя открытыми жилистые сильные руки, покорно сложенные на широкой груди. Серый плащ за спиной подбрасывали порывы ледяного горного ветра. Прочные кожаные сапоги доходили до голых колен, обтягивая твердые икры. На поясе, украшенном медными бляхами, висел короткий меч в деревянных ножнах. Человек опустился на колени и пролил из глиняного кувшина темно–красную струйку вина на черный камень.
Снизу донесся стук копыт. Из клубов тумана вынырнула низенькая разгоряченная лошадка рыжей масти. Верхом сидел стройный чернобровый юноша, лет четырнадцати. Он ловко спрыгнул на землю и быстрым шагом подошел к молящемуся. Тот даже не шелохнулся и продолжал возносить свои мысли к Богам. Человек поклонился последнему отблеску, затем медленно встал, глубоко вздохнул полной грудью, возвращаясь душой на землю и, только после этого, повернулся к юноше.
- Отец, прибыл посланник.., - начал юноша, но человек его перебил.
- Ты чего скачешь, как сумасшедший. Совсем лошадь загнал. Смотри, какой густой туман; мог бы в пропасть сорваться.
- Прости, отец, - робко оправдывался юноша, склонив голову.
- Кто тебе разрешил верхом подниматься к черному камню? Хочешь разгневать Еникея?
Он вытащил из-за голенища сапога тонкую плеть и слегка хлестнул юношу по ногам. Тот упал на колени.
- Прости отец. Но сановник прибыл от самого лабарны Суппилулиумы. Я подумал, что тебе надо сообщить об этом как можно быстрее.
- Посланник? – Он погладил черную бороду. – Не ждал я посланника так рано. Неужели, скоро придется собираться в поход.
- В поход! - Глаза у юноши загорелись. – Ты возьмешь меня с собой?
- Знаешь куда лабарна намерен идти? Это тебе не с дикими хайасами и не с аццийцами воевать. Тут настоящий поход готовится с большими сражениями.
- Если пойдем на урартов, я туда все тропы проведал.
- Урарты не стоят того, чтобы Хатти с ними воевала. Бери кувшин, пошли. В следующий раз не смей подниматься к черному камню на лошади.
Когда кони выехали из ущелья на равнину, туман уже пожирал голые поля и жидкие перелески. Синие сумерки незаметно спускались на землю, затушевывая все дневные краски монотонным серым цветом. В молочной туманной пустоте слабо мерцали смоляные факела, освещая ворота невысокой крепости, сложенной из неотесанных булыжников.
- Кто едет? – окликнул стражник.
- Хемиша, - ответил один из всадников.
- Спеши домой. Тебя ждет посланник лабарна, - крикнул стражник, распахивая тяжелые створки.
Пробравшись по узким виляющим улочкам, среди невысоких каменных домиков с плоскими крышами, всадники выехали на храмовую площадь. Миновав святилище, они поскакали в гору по широкой мощеной дороге. Показались дома побогаче: в два этажа, с садиками и высокими заборами из булыжника.
Дорога привела к большому добротному дому. Однорукий слуга отворил калитку и впустил всадников в обширный двор. Они спешились, отдав поводья подоспевшим мешедям.
- Посланник ждет тебя с нетерпением, - сообщил старший мешедь.
- Я надеюсь, ты все сделал, чтобы гость не скучал? – строго взглянул на слугу Хемиша.
- Гость очень доволен, - успокоил его слуга.
Хемиша заметил во дворе знакомую колесницу. Опять приехал этот жадный и наглый сборщик податей Мусахи. Не очень то хотелось видеть сейчас его. Положение в Верхней Стране без того тяжелое. Вместе с весной приходил голод. А сборщики податей требовали все больше и больше. Хемиша прекрасно знал, что бессовестный Мусахи приворовывает, но пожаловаться лабарне ему не позволяла гордость. Но все! Терпение кончилось! Если Мусахи опять потребует лишку, Хемиша выгонит его пинками.
Горец решительно взбежал по крутой лестнице, прошел в небольшой зал, устланный овечьими шкурами. Посредине в каменной оправе мерцали угли очага. Оранжевые блики играли на прямоугольных, грубо отесанных колоннах. Возле очага на пестром ковре расставлены блюда с мясом и рыбой, белел свежий сыр. Юная стройная танцовщица в тонкой хасгале грациозно извивалась под звуки стонущего иницинара. Мелодично бренчали золотые колокольчики на тонких запястьях и маленьких щиколотках.
Хемиша хлопнул в ладоши, мелодия сразу же оборвалась. Музыканты бесшумно удалились. Чудесная танцовщица упорхнула, легонько ступая босыми ножками. Возле очага зашевелилась груда подушек. Из нее поднялся посланник лабарны в расшитых золотом пестрых одеждах.
- Хемиша! Мир тебе! – радостно воскликнул он, раскрывая объятия.
- О всемогущий Еникей! Святая мать Сауска! Неужели ты, Фазарука!
Они крепко обнялись, так, что кости затрещали. Когда радость немного поутихла, Хемиша налил гостю и себе янтарного вина.
- Садись дорогой Фазарука. Садись гость мой милый. Ты не представляешь, как приятно видеть тебя в своем доме. Я уж подумал, что опять приехал Мусахи. Глаза б мои больше не видели эту наглую свинью. Я однажды чуть живот ему не вспорол: вывел он меня из себя своей наглостью и жадностью. Боги удержали мою руку.
- Ты его больше не увидишь, - успокоил его посланник. – Теперь я буду собирать подати и в Верхней Стране.
- Вот и хорошо. Я буду тебя чаще видеть. А что случилось с этой жирной скотиной Мусахи?
- Он так усердно воровал, что, в конце концов, расстался с головой, - объяснил Фазарука без ноток сожаления. – Да, да! – Он мелкими глотками допил вино. - Что ты так таращишь на меня глаза? У повелителя, да будет славен он во все времена, головы летят, как спелые яблоки с веток. От старого панкуса Арнуванды, считай, почти никого не осталось. За прошедшие десять лет кого чума успокоила, кто проворовался и был казнен. Были и такие, которые, после смерти Арнуванды, противились воцарению Суппилулиумы. Пытались свалить вину за самоубийство Арнуванды на голову повелителя, да не померкнет его имя. Хотели посадить на трон какого-то незаконного отпрыска лабарны Тудхалии. Вели себя очень дерзко. Их пришлось усмирять мечом. Да ты, наверное, без меня все знаешь.
-Какие-то слухи долетали до наших горных закоулков; но интересней услышать все из первых уст. Мне не до политики было в последнее время. Управлять Верхней страной, что усмирять дикого жеребца. Лабарна Суппилулиума доверил мне трудную должность. Постоянно происходят стычки с хайасами. Эти шакалы грабят торговцев. Отбирают все подчистую. С ними сладить не так-то легко. Хайасы хитрые и смелые воины. Тут еще Аццийцы задумали поживиться. Пришлось гонять этих трусливых баранов по горам. Воевать толком не умеют, а все туда же, на Хатти лезут. После того, как я прогнал аццийцев, их правитель принялся переманивать к себе земледельцев. Обещали плугарям дать много земли и собирать меньше дани. Я в наказание отвоевал у Ацци город Самуху и перекрыл все дороги.
- Повелитель был очень доволен. Самуха еще при великом Лабарне принадлежала Хатти. Он велел тебя отблагодарить.
- Как поживает солнцеподобный. Я его очень давно не видел.
- Живет, как и раньше жил: не досыпает, не доедает. Ты вспомни, какое время настало после смерти Арнуванды. Вся страна лежала в руинах. Всюду голод, города разорены, поля заброшены. Вдобавок чума нагрянула. Постоянно нависала угроза из Митанни. Если б Тушратта напал – нелегко бы пришлось. Спасло то, что и в Митанни болезнь разгулялась не на шутку. В Вашшукканни каждый день трупы десятками сжигали. Если б не чума, Тушратта точно бы полез через горы.
- Но расскажи, как Суппилулиума взошел на престол.
- Тяжело. После похорон Арнуванды панкус перессорился. Одни хотели высоких должностей при дворе, другие боялись эти должности потерять. Пока члены «Великого Рода» грызлись и хватались за кинжалы, Старший Кантикини и Сестра Богов объявили, что Хатти долго не может существовать без правителя. Только через правителя связаны смертные люди с Богами. Совет жрецов решил передать власть жене усопшего лабарны Арнуванды, прекрасной Фыракдыне. Ее объявили таваннанной и сменили хурритское имя на тронное Татухепа. Она тут же с двором переехала из Цапланды в Хаттусу и потребовала себе в мужья Суппилулиуму. Его противники даже не успели сообразить, что произошло. Самые отчаянные еще попытались организовать вооруженный мятеж. Но бунтовщиков никто не поддержал. Вся армия Хатти перешла на сторону Суппилулиумы. А правители соседних государств побоялись помогать мятежникам. Не пожелали вступать в конфликт с повелителем ни за какие награды и обещания. Помнили, какой разгром он учинил каскийцам, и как смело прогнал армию Арцавы в три раза превосходящую в силе. Суппилулиума, чтобы до конца прекратить смуту, двинулся с копьеносцами в Цапланду. Кто из мятежников успел сбежать, а кого он схватил и казнил. Жестоко! Но другого выхода не было. Как повелитель этого не хотел, однако, власть далась с кровью. Но Боги не наказывают смелого волка, когда он загрызает трусливых шакалов. В конце концов, споры за власть прекратились. Кантикини объявили в храме Сауски Татухепу и Суппилулиуму супругами. Затем повелитель был помазан и объявлен лабарной великой Хатти. Потом чума нагрянула вместе с холодами. Много народу вымерло. Ладья Кушуха каждую ночь плыла переполненной по небу. Ворота в Хаттусу закрыли наглухо. В Верхнем городе день и ночь палили факела. День и ночь жрецы проводили в молитвах. Алтари были завалены жертвами, лишь бы задобрить богов и отвести их гнев. Прошло уже восемь лет, как болезнь отступила, а некоторые селения до сих пор стоят пустыми. Вымерли все.
- Познали и мы это горе. Уж лучше умереть от руки врага, нежели от этой заразы, - вздохнул Хемиша. – Говори теперь: зачем пожаловал. Чего хочет правитель?
- Хорошо. Давай о деле. – Фазарука выпил еще один кубок вина и продолжал: – Наш неугомонный сосед Тушратта никак не может смириться с тем, что Хатти до сих пор не в его власти. Он так мечтает въехать в Хаттусу на раззолоченной колеснице победителя, что даже спать спокойно не может. Правитель Митанни хочет видеть у ног своих коленопреклоненных свободных хеттов с позорными табличками рабов на шее. От наших лазутчиков поступают тревожные вести: Тушратта вновь готовит армию к походу. Он засыпал правителя Та-Кемет просьбами о военной поддержке. С Ассирии требует воинов. Его отряды проникают в Киццуватну и захватывают перевалы через Бычьи горы. Пока нас совсем не обложили с юга, Суппилулиума хочет напасть первым.
- А сможем ли мы сокрушить Митанни? – усомнился Хемиша.- Я слышал про их армию. Сильнее, пожалуй, только в Та-Кемет.
- Суппилулиума говорит, что нельзя пускать врага в Хатти. Надо обязательно дать бой по ту сторону Бычьих гор. Пусть мы потерпим поражение и отступим обратно, но митаннийцы уже не в состоянии будут продолжать поход. Им нужно будет вновь собираться с силами.
- Сколько же мне нужно привести людей?
- Со всей Верхней страны надо снарядить две тысячи копьеносцев, три сотни суты и двадцать колесниц. От племен Хауси требуется пятьсот всадников.
- Да, - протянул Хемиша, недовольно покачивая головой. - Непростую задачу ты мне задал.
- Я понимаю, да и Суппилулиума прекрасно знает, что частые войны и чума опустошила твои селения. Но что делать? Всем телепуриям приказано собрать большие отряды. Мало того – надо еще оставить в городах достаточно воинов для защиты.
- Когда Суппилулиума ждет нас с войсками?
-Сезон жим кончится. Скоро наступит сезон хамесха, а с ней и великий праздник Вуруллия. Солнцеподобный лабарна Суппилулиума приглашает тебя на праздник.
- Передай лабарне мою благодарность. Заверь его: я прибуду в срок.
Хемиша хлопнул в ладоши. Появился старший мешедь.
- Проводи гостя на покой в лучшую комнату. Смотри, чтобы он ни в чем не нуждался. Пусть всю ночь очаг горит в его спальне.
- Благодарю тебя, Хемиша. Пусть будет твой дом всегда таким же уютным и теплым.
Фазарука ушел вслед за старшим мешедем.
- Спокойных снов тебе, друг мой, - попрощался Хемиша, затем призвал вестовых. Приказал сообщить вождям племен, что через три дня, с первыми лучами солнца, предводитель ждет их на Совет в городе Катхеп.
Ранним утром храм Еникея заполнили бородатые горцы. Коренастые, с большими руками и мощными ногами. Одетые в андули из звериных шкур, высокие узконосые сапоги, мохнатые бесформенные шапки. Все здоровались, обнимались, громко разговаривали. В тесной целле несносно запахло овчиной, конским потом и свежим сыром. Жрец целыми горстями сыпал в священный огонь туххесару, пытаясь заглушить крепкий дух горцев.
Все это шумное сборище состояло из вождей племен Хауси. Вожди приехали со всех горных селений вместе с сыновьями и старейшинами. Перед изваянием Еникея, стоящим на серебряном олене, истанану завалили свежим сыром и внутренностями ягнят. После короткой молитвы и кормления ручного священного оленя, Совет расселся в целле прямо на полу. Хемиша попросил слова.
- Славные вожди, смелые воины и мудрые старейшины, - начал свою речь верховный вождь, - пусть ваши годы будут долгие, а дома полны детей! Пусть Еникей вам помогает, а Инар поддерживает ваши силы. Пусть сыновья ваши растут здоровыми и не знают нужды.
Собрал я вас здесь для того, чтобы объявить волю солнцеликого лабарны Суппилулиумы, пусть будет он здоров и счастлив. Долго терпела земля Хатти обиды. Каждый камень ее полит кровью. Каждый гепессар земли заполнен костями. Все, кому не лень, приходили грабить и убивать. Довольно терпеть! Наш несокрушимый властитель решил отомстить врагам за все беды.
- Слава повелителю! Слава Солнцу нашему! – единодушно зашумели вожди, тряся лохматыми смоляными бородами.
- Скоро мы будем жить спокойно: пахать землю, пасти скот и не бояться за завтрашний день, - продолжал Хемиша. – Но и от нас нужна помощь повелителю. Он хочет собрать крепкое войско, чтобы сразиться с армией Митанни.
Неодобрительный ропот поднялся среди присутствующих.
- Прошу Совет и вождя всех племен, благородного Хемишу разрешить мне сказать, - поднялся один из горцев. – Воинов в селениях осталось не так уж много. Если мы соберем отряды и уйдем воевать на юг; не ровен час, нагрянут Хайасы или аццийцы – кто тогда защитит наши дома?
- Я знаю, что частые битвы и болезни унесли многих лучших воинов, - согласился Хемиша, - но свой долг мы должны выполнить. От нас требуется поставить: четыре сотни всадников от горцев и сотню от городов. Городская знать и торговцы снарядят воинов, а ремесленники снабдят их оружием. Не так уж много. В свое время племена Хауси выставляли по две и по три тысячи ратников. Пусть на кони сядут юноши, которым исполнилось четырнадцать. Тем, кому двенадцать и тринадцать, вполне смогут защитить селения. Решайте!
Совет племен недолго пошумел. Старейшины спорили с молодыми горячими воинами. Вожди неторопливо совещались. Наконец пришли к согласию: собрать войско к назначенному дню.
К обеду все разъехались. Хемиша помолился Богам, затем велел подать коня. Путь его лежал дальше по Верхней стране. Надо объехать все города и селения.
Резвый конь понес телепурия по каменистой узкой дороге. Вслед мчались два охранника - два старших сына. Одному исполнилось четырнадцать, второму едва стукнуло двенадцать. Но жизнь полная опасностей, торопила их с малых лет привыкать к оружию.
2
В небольшой целле чадили золотые лампадки. Фитильки потрескивали, разбрызгивая масло. Ярко-желтая ткань затягивала стены, скрывая неровную каменную кладку. На черном каменном кубе хуваси пара небесных мраморных быков влекла серебряную колесницу. В ней стоял небесный Бог Солнца. Грозный лик с глазами из кровавых рубинов застыл в презрительной усмешке. Золотое тело Бога было облачено в дорогую одежду, расшитую серебряными нитями.
Перед изваянием, покорный и терпеливый, стоял великий властитель Хатти. Для встречи с Богом Суппилулиума нарядился в желтую накидку верховного жреца и высокий колпак с изображением крылатого солнца. Из-под колпака, на широкие плечи свободно падали черные кудри. Смуглое лицо еще сохранило свежесть молодости: так же неистово сверкали темно-карие глаза, так же черны густые брови, сросшиеся на переносице; но высокий лоб уже бороздили чуть заметные морщины, а скулы выпирали. Несколько серебряных волосков пробивалось в густой черной бороде. В правой руке властитель держал золотой калмус, в левой кувшин с жертвенным вином. Повелитель взывал к Богу:
- Небесный Бог солнца, мой господин, пастырь человечества!
Ты встаешь, Бог Солнца, из моря и восходишь на небо.
О, Небесный Бог Солнца, мой господин,
Каждый день ты вершишь суд над всем живым:
Над всеми, кто летает, ходит и плавает.
Ты все видишь, ничего от тебя нельзя скрыть.
Обрати же свой взор свысока на земли Хатти.
Кругом голод и нищета.
Мы виноваты перед тобой. В твои храмы прихожане приносят мало даров.
Но им самим нечего есть.
Мы искупим свою вину, только помоги народу обрести потерянное могущество и возвыситься над миром.
И тогда твои храмы заполним богатыми дарами и щедрыми жертвоприношениями.
Прошу тебя!
Закончив молитву, повелитель совершил обряд жертвоприношения и покинул целлу. Минуя несколько маленьких комнат и узкий проход, он оказался во дворе храма, где зеленела священная самшитовая роща, и журчал божественный источник. Его ожидали роскошные носилки.
Двое сановников помогли лабарне устроиться на мягких подушках. Восемь могучих мешедей подняли носилки на плечи и плавно двинулись по городу. Сановники шли по обе стороны от Суппилулиумы. Справа пыхтел, переваливаясь с ноги на ногу, толстый Иссихасса. Слева величественно шествовал Фазарука. За ними следовала свита лабарны, шелестя дорогой одеждой. Аромата благовоний исходил от вельмож. Сверкали золотые украшения, поскрипывала мягкая кожаная обувь. Всю процессию окружали безмолвные телохранители с каменными лицами, все высокие и плечистые. В медных шлемах с высоким гребнем конских волос отражалось небо. Цула шел перед носилками, неся высокий золотой жезл правителя.
Прохожие, оказавшиеся на пути процессии, тут же склоняли головы и не смели поднять взгляд, пока свита не проследует мимо.
Мешеди внесли носилки в халентуву и плавно опустили на мозаичный каменный пол. Суппилулиума поднялся, жестом отпустил свиту и слуг. Остались только Иссихасса, Цула и Фазарука. Они стояли, склонив головы, покорно сложив руки на груди, готовые ловить каждое слово или молниеносно выполнить любой приказ.
Лабарна снял с головы колпак. Тут же подскочил Иссихасса и бережно принял головной убор из рук властителя.
- Нелегко быть сразу верховным жрецом, правителем страны и командующим армией, - пожаловался устало Суппилулиума.
- У каждого свой жребий, предначертанный Богами, - посочувствовал Фазарука. – Кто-то сеет ячмень, кто-то пасет скот, кто-то охотится за зверем, а властитель должен управлять государством, вершить суды, водить войска в поход, общаться с Богами.
- Я десять лет уже у власти, а все не могу привыкнуть. Как только мой отец Тудхалия и брат Арнуванда, да прибудут они с Богами, справлялись со всеми делами сразу.
- Государственные заботы они поручали вороватым сановникам, - нашел объяснение Фазарука, - поэтому и страну довели до нищеты.
- О, Солнце наше! – сладкозвучно промямлил Иссихасса. - Твое бремя тяжелое, но ты правишь мудро и справедливо. Мы, твои верные мешеди, недостойны даже лучезарного взгляда. Ты, поистине, великий потомок благородного Лабарны. Его священная кровь не зря течет в твоих жилах. Твое славное имя еще загремит по всей вселенной.
- Хватит лести! – устало прервал его Суппилулиума. – Прикажи лучше собрать тысячников войск Вурусему, Таккеха и Зерна.
Вскоре, военачальники ждали повелителя зале для Большого Собрания. Воины приветствовали лабарну громким «Аха!»
Суппилулиума сел на трон, окинул всех внимательным взглядом и произнес:
- Я созвал вас, великие воины Хатти, поведать о новой угрозе, что нависла над страной. Снег сходит с гор. Скоро наступит время сева. Как только заколосятся всходы, и зерно нальется силой, Тушратта задумал обрушить на нас свою непобедимую армию. Мы окружены врагами, словно стаей шакалов. Если войска Митанни перевалят через Бычьи горы, тут же к ним на подмогу кинутся Каски, Арцава, Ацци, Иссува и Ахеява. Подлые твари ждут, что лев вот-вот подохнет, они набросятся на него и будут рвать его плоть. Но у льва должно хватить сил, чтобы подняться – тогда он выживет. – Суппилулиума тяжело вздохнул. – Кругом нищета и голод. Наша земля истерзана войнами. Но нам надо отстоять свою свободу. Поэтому, первыми напасть должны мы и дать бой на землях Митанни.
Военачальники удивленно переглянулись. Решение повелителя смелое и дерзкое, но - безумное.
- Разреши мне сказать, Солнце наше, - попросил Цула. – У Тушратты воинов – не счесть, много колесниц. Наемникам он платит щедро. Удастся ли нам собрать достаточно войск? Хватит ил в казне серебра для содержания большой армии? У нас всего шесть тысяч копей. Чтобы сразиться с армией Митанни, надо набрать еще не меньше десяти.
- Твои слова справедливы, - кивнул лабарна. – Скоро телепурии пришлют ополчение. Надо будет из землепашцев, пастухов и ремесленников сделать воинов.
- Разреши мне сказать, Солнце наше, - попросил Фазарука. – Новое войско мы не успеем хорошо обучить за короткий срок. А нам надо будет с боями прорываться через Бычьи горы. После воевать на землях Митанни. С необученными людьми мы понесем большие потери.
- Придется попотеть, - не отступал Суппилулиума, - но армию надо обучить в короткий срок.
- Тогда, может быть не лезть через горы, - предложил Фазарука. - Митаннийцы закроют перевалы и будут стоять насмерть. Не лучше ли идти в обход со стороны Евфрата. Через земли хурритов мы выйдем прямо к Вашшукканни.
- Я хочу сказать, Солнце мое, - послышался слащавый голос Иссихассы. - Это безумие – идти в обход Бычьих гор. Чего можно ожидать от полудиких хурритских племен? Нам предстоит с боями прорываться по горным дорогам, где хозяйничают Хайасы. Там не всегда два человека могут разойтись. А как мы протащим колесницы и повозки? Сколько на это потребуется драгоценного времени? Сколько отважных воинов падет в стычках с дикарями? А после нас встретят крепости Исувы. Войско измотается на долгих переходах. Тушратте останется брать нас голыми руками. Единственный верный путь - только через Бычьи горы.
- Но неужели в Бычьих горах меньше митаннийских крепостей, чем в Исуве? – возразил Фазарука.
- Я смог подкупить важного военачальника из окружения Тушратты. Он обещали снабдить меня планами всех укреплений, - заверил Иссихасса.
- Неужели сам Артатама продался? – удивился Суппилулиума.
- По секрету сказать, Артатама ненавидит Тушратту, как и Тушратта его недолюбливает, - заговорщицки объяснил Иссихасса.
- Почему же правитель доверил ему армию?
- Артатама происходит от древней ветви Правителей Митанни. Его поддерживает знать и многие хурритские вожди.
- Каковы его планы? – заинтересовался Суппилулиума.
- Артатама не верит, что наша армия сможет вступить в серьезное единоборство. Но если мы нанесем ощутимый урон Митанни…
- Артатама выступит в роли спасителя страны, - докончил за него Суппилулиума. – Решил использовать меня, как пугало от ворон. Что ж, посмотрим: у кого рука крепче. Планы укреплений, которые он передаст, верные?
- Можешь быть спокоен, Солнце наше.
- Осталось только хорошо подготовить армию.
- Что касается воинов Хатти, - не унимался Иссихасса, – так зачем им подготовка? Каждый хетт, лувиец, хуррит с раннего детства познает военное искусство. Пастухи с младенческих лет носят вместе с посохом лук и стрелы. Землепашцы в одной руке держат плуг, другой сжимают рукоять меча. Один хаттусский ремесленник стоит десятерых воинов Митанни. Чего мы испугались?
-У тебя все? – спросил лабарна.
-Еще одно слово, с твоего позволения. Я беседовал недавно с ассирийским посланником. Он намекнул, что за определенную плату Ассирия может тайно поставить колесницы с упряжью.
- Дорого?
Глаза Иссихассы виновато забегали.
- Дорого, - кивнул он. – Но расплатиться сможем после победы.
- Сколько он хочет?
- Золотые ворота Ашшура, что хранятся в кладовых Вашшукканни.
- Согласен. Еще есть новости?
- Посланник Та-Кемет обещал позаботиться, конечно, за золото, о том, что фараон Эхнэйот не поддержит Тушратту в войне.
Суппилулиума недоверчиво покачал головой:
- Обещала кошка мышку не трогать, а мышка зерно из амбара не таскать, так обе с голоду подохли!
-А самое главное, - ни как не успокаивался Иссихасса, - Аласия может дать корабли для переправки части войск по морю. Таким образом, можно разорить незащищенные южные земли Митанни со стороны Угарита.
- Ты неплохо поработал, - похвалил его Суппилулиума, отчего Иссихасса довольно порозовел. – Однако хватит ли у нас серебра и золота, заплатить за все. Что скажет казначей?
Старший казначей сокрушенно покачал головой.
- Казна ничтожна, мой повелитель. Нам очень часто приходилось посылать подарки вождям диких племен, чтобы прекратить разбойничьи набеги. Мы не в состоянии держать большие отряды на границах. Платили правителям соседних государств за то, чтобы не переманивали землепашцев. Знати везде много, а вот землю возделывать и скот пасти - всегда народу не хватает. Очень много из казны взял уважаемый Иссихасса. Ему потребовалось серебро для укрепления городов. С телепуриев мы вытягиваем все, что можно. Торговцы возмущаются величиной пошлин. Ремесленники начинают роптать из-за непомерных поборов. Землепашцам скоро нечем будет кормить свои семьи.
- Что скажет Цула? – спросил повелитель.
- Хочу поддержать Фазаруку, - откликнулся великан. – Нельзя идти через Бычьи горы. Надо через Малатью проникнуть в Митанни. Всем известно: если хочешь заколоть быка, нужно подходить к нему сбоку, а не спереди – иначе окажешься на рогах.
- В твоих словах есть здравый смысл, - согласился Суппилулиума. – Но обход займет много времени. Нам придется договариваться с племенами Хайасы. Тушратта, между тем, вот-вот готов вступить в Киццуватну. Если он дойдет до Туванувы, его армия пополнится войском Арцавы. - Суппилулиума нахмурился. – Надо идти быку на рога.
- Но где взять золота на содержание армии? – несмело напомнил ему Цула.
Все опустили глаза. Наступила тишина, как перед грозой. Вдруг, словно спасительный лучик солнца, гордо и самодовольно прозвучал голос Иссихассы:
- Я знаю, где взять золото! – Он вынул из ушей золотые кольца, с пальцев снял перстни и сложил все перед повелителем. – На это можно купить триста мин ячменя или заказать у оружейника двадцать наконечников для копей. Каждый вельможа должен последовать моему примеру.
- Ты, воистину, великий муж Хатти! – воскликнул Суппилулиума.
- Самый великий муж Хатти – это ты, Солнце наше. Я лишь червь у твоих ног, - скромно ответил просиявший вельможа.
- Но нашим сановникам не так-то просто будет расстаться с безделушками. Отобрать у них золото силой я не посмею, - задумался Суппилулиума.
- О чем ты говоришь, великий! – совсем разошелся Иссихасса, размахивая пухлыми кулаками. – О каких украшениях может идти речь, когда страна на краю гибели. Если они сейчас не отдадут свои перстни и браслеты, то завтра будут ходить голыми. Сикель золота не стоит и песчинки святой земли Хатти. А кто будет противиться – тех изгнать из Хаттусы навсегда!
- Согласен. Тебе я и поручу собрать золото с сановников. Сам я, как не тяжело мне этим заниматься, раздобуду серебра в храмах. Брать у Богов – кощунство. Но иного выхода нет. Пожалуй, и таваннанна кое-что отдаст из своих бесчисленных украшений.
Иссихасса склонил голову в знак признательности, за оказанное ему доверие. На самом деле он постарался спрятать лицо, чтобы никто не заметил, как жадно сверкнули его маленькие глазки.
Дальше обсуждали: как лучше составить армию, сколько понадобится колесниц и повозок, сколько нужно будет времени для подготовки войска к походу. Покончив с делами, Суппилулиума всех отпустил.
Мешедь сообщил, что великая, звездоподобная таваннанна ожидает лабарну к обеду на своей половине. Фыракдыне сама встретила супруга и повела к столу. Прекрасной таваннанне уже исполнилось двадцать шесть. Она принесла властителю трех сыновней. Но красота ее нисколько не померкла.
Длинная хасгала небесного цвета облегала высокую грудь. Тонкую талию стягивал широкий пурпурный пояс. Замысловатую прическу из сплетенных черных густых волос покрывала полупрозрачная накидка, спадавшая по плечам до пояса. Изящный золотой обруч охватывал высокий гладкий лоб. Брови гордо изогнулись тонкими дугами. Нежные руки казались еще тоньше в массивных золотых браслетах. Из-под подола хасгалы выглядывали маленькие узенькие туфельки, расшитые серебром. Пьянящий аромат роз исходил от Фыракдыне.
- Мир тебе, таваннанна, - приветствовал повелитель сиятельную супругу, поднося к губам ее тонкие пальчики, унизанные перстями. - Ты все такая же прекрасная и неотразимая, словно утренний цветок, умытый небесной росой. Лишь только маленькая морщинка появилась возле глаз.
- Хранят тебя Боги, - ответила таваннанна, мелодичным громким голосом, привыкшим повелевать. Она сделала вид, что расстроилась. – Мог бы и не говорить про морщинку. Теперь на весь день пропало хорошее настроение.
Мешеди придвинули стульчики, и лабарна с таваннанной сели за накрытый стол.
- Твои повара готовят чудные блюда. А виночерпии настоящие знатоки своего дела, - оценил правитель сервировку. - Но только ради обеда ты пригласила меня?
- Не часто голубь стал навещать голубку, - упрекнула супруга таваннанна. - Как-нибудь захочешь меня увидеть, придешь, а вместо прекрасной Фыракдыне найдешь сгорбленную старуху с высохшим лицом и редкими седыми космами.
- Я и такую буду тебя любить. Ты мне милее всех моих молодых жен, - искренне заверил ее лабарна. – Государственные дела отнимают все время.
- Отдохни сегодня, пообедай со мной. Останься до вечера. Я прикажу позвать сыновей. Ты совсем их не видишь. Арнуванда стал совсем взрослым и рассудительным. Мурсили – настоящий воин, как и предок, в честь которого его нарекли; ему лишь бы подраться да поохотиться. Недавно Цула его учил править колесницей. Телепину прилежный ученик, почитает Богов, постоянно твердит молитвы; он готовится стать кантикини. Жрецы-наставники хвалят его. Пиясили еще маленький, но очень любит музыку и танцы. А старший, Алувамна уже состоит писцом при храме. У него появился настоящий друг – горский юноша, младший брат Хемиши. Они вместе постигают науку письменности и языков. Недавно он мне показывал глиняные таблички, которые сам расписал на хеттском, на лувийском и на аккадском. Он так же научился хорошо говорить по хурритски, знает шумерский.
- Я очень горд за сыновей. Сожалею, что заботы о Хатти не дают мне чаще с ними встречаться. Время нынче неспокойное. Но не за тем ты звала меня. Я вижу по глазам.
- Хотела побыть с тобой наедине. Мы видимся лишь в храмах да на Большом Собрании панкуса. Поговорить о предстоящем празднике Вуруллия. Во что мне нарядиться на главную церемонию в честь Бога Грозы?
Суппилулиума начал выказывать нетерпение:
- Еда у тебя чудесная. Но я больше привык к грубой пище. Предложи мне лучше пива и ячменных лепешек. Про наряды рассуждать, я не мастер. Обсуди лучше наряды с женами сановников. Но не за этим ты меня звала.
- От тебя, Солнце мое, не скрыть даже мыслей.
Правительница жестом приказала мешедям удалиться. Затем поднялась из-за стола.
- Я отведу тебя в сад. Там тихо. Нам никто не помешает.
Суппилулиума нехотя последовал за таваннанной. Сад благоухал весенними цветами. Она провела супруга в легкую деревянную беседку, окруженную цветущими деревьями. На небольшом резном столике ждала ваза с фруктами и сосуды с нектаром.
- К чему все это, - не понял Суппилулиума. – Зачем выходить в сад? Неужели ты боишься говорить в стенах халентувы. Ты – первая шпионка Хатти, которая знает больше всех моих сановников.
- Осторожность никогда не помешает. – Таваннанна сменила мягкий тон на более твердый. – Ты прав: я знаю больше всех твоих писцов. Позвала тебя, чтобы сообщить неприятные новости. Мною получено послание из Та-Кемет от Анхесенамут, третьей дочери правителя Эхнэйота. С ней мы давно ведем тайную переписку.
- Думаешь, мне интересно слушать, о чем пишет маленькая девочка?
- Дочери Солнца рано взрослеют. Из ее письма я поняла, что окружение правителя Та-Кемет очень обеспокоена твоими приготовлениями к войне. Они требуют, чтобы Эхнэйот предоставил военную помощь Митанни. Особенно настаивают первый жрец Йота Эйя и главнокомандующий Хармхаб. Ассирия, которая тайно обещала поставить тебе колесницы, откажется от сделки. План стал известен во всех подробностях Тушратте. Та-Кемет надавит на Аласию, и та не посмеет ослушаться. Флот ты тоже не получишь.
- Стоит ли верить Анхесенамут. Она еще ребенок. Может быть, услышала что-то, от кого-то, но не правильно поняла. Рассуди сама: вот уже много лет Ассирия платит позорную дань Митанни. Саусаддаттар вырезал, чуть ли не весь Ашшур, да еще увез Золотые ворота.
- Еще, Ассирия помнит лабарну Мурсили, - возразила таваннанна, - тогда полчища Хатти докатились до Вавилона. Ашшурбалит не очень то желает второго такого нашествия, а может быть, просто не верит в твои силы. Но самое главное, Анхесенамут сообщает, что среди твоих орлов притаилась змея. Гадина готова ужалит, как только ты ослабнешь.
- Какой бред! Этого не может быть! – воскликнул Суппилулиума. И стукнул по столу кулаком так, что ваза с фруктами подпрыгнула.
- Держи себя в руках, властитель, - невозмутимо сказала Фыракдыне. – Укроти гнев и с холодной головой подумай, кто из твоего окружения способен на предательство.
- Ерунда! Почему я должен верить этой девчонке? Кто посмеет нанести мне удар в спину? Цула? Мы выросли вместе. Он был моей тенью, моим щитом. Сколько раз он спасал мне жизнь! Фазарука? Вспомни, как он вытащил меня из подземелий Цапланды. Иссихасса? Этот – рук не покладая, трудится на благо Хатти. Посмотри, как он укрепил города. К тому же, его дочь – моя третья жена.
- Цула не может предать, - согласилась Фыракдыне. – А вот Фазарука и Иссихасса… я в них сомневаюсь. Чутье меня не обманывает. Если не можешь предположить, который из них – убей обоих, - рассудила Татухепа. – Нет, не открыто. Это вызовет недовольство среди знати. А вот, если яд или еще что-нибудь…
- О Боги, вы послушайте, о чем говорит эта женщина! - возмущению Суппилулиумы не было предела. - С чего ради я должен убивать верных слуг. Из-за наветов маленькой девочки, откуда-то из далекой Та-Кемет? Может, заодно весь панкус передушить?
- Глупая женщина тебя предупредила, - во взгляде Фыракдыне мелькнула молния гнева. - Дальше поступай, как желаешь нужным. Неблагодарный.
- Боги мне дадут совет, - мрачно ответил Суппилулиума, немного поостыв. – Но у меня есть к тебе просьба.
- Я рада буду ее исполнить.
-Мне не хватает золота на содержание армии.
- Скажи лучше, что у тебя совсем его нет, - поправила таваннанна. – Я уже приготовила двадцать мин золота и пятьдесят мин серебра. Тарсиньялы переделали мои прогулочные колесницы в боевые.
- Вот теперь я вижу перед собой мудрую таваннанну и щедрую властительницу, - радостно воскликнул Суппилулиума.
- Но мешедей своих я тебе не дам. Пусть остаются в Хаттусе. – Продолжила Фыракдыне. – Еще неизвестно, как ты вернешься: на колеснице победителя или босиком в рваном плаще.
- Надеюсь, что боги не оставят меня, - вновь помрачнел Суппилулиума.
- Когда путник идет через пустыню, он тоже надеется на богов, однако, берет с собой воду. Не забывай о нашем разговоре.
- Я буду помнить, - недовольно пообещал лабарна, резко повернулся и удалился быстрым шагом.
3
Хемиша потрепал гриву коренастого низенького конька, поправил кусок овечьей шкуры, служащей седлом и легко запрыгнул на круп. Проверил, все ли на месте. Маленький овальный щит и копье передал мешедям. Поправил на голове островерхий медный шлем. Щелкнул в ножнах остро отточенным мечом. Чехол со стрелами и короткий тугой лук повесил за спину. Затем вождь поднял руку, подавая знак музыкантам.
Громко забили большие походные хухупалы, разнося по горам гулкое эхо. Городские ворота с визгом и скрежетом распахнулись. Через проем въехали вооруженные до зубов всадники на сильных коренастых лошадях. Копыта звонко застучали по камням мостовой. Колыхались длинные нечесаные гривы. Сами всадники были подстать скакунам: широкоплечие, чернобородые, с горящими глазами. Все в коротких андули из шкур животных, в шлемах из толстой кожи, На ногах высокие остроносые сапоги.
Всадники по узким улочкам стекались к храму Еникея. Толпа приветствовала воинов громкими криками. На обширной храмовой площади всадники выстроились ровными рядами. Напротив горцев встал городской отряд конных воинов в медных доспехах и островерхих шлемах. Тут же красовались десять новеньких боевых колесниц.
Площадь перед храмом наполнилась невообразимым шумом: ржание лошадей, протяжное мычание волов, громкие боевые кличи племен. Вновь загрохотали хухупалы, перекрывая гомон. Воины вынули мечи из ножен и принялись дружно бить ими по щитам, производя нестройный грохот.
В коридор, образованный двумя рядами всадников, лихо влетел Хемиша. Он приветствовал воинов, воздев вверх правый кулак. За ним следовали десять телохранителей, среди которых находился старший сын. За охраной ехали вожди племен на конях и старейшины на ослах.
По знаку Хемиши, знать, а за ней все воины, спешились и направились к храму, отдав поводья босоногим мальчишкам, которых набежало великое множество поглазеть на войско.
Во внутреннем дворе храма воины и знать тесными рядами выстроились напротив широкого проема, ведущего в целлу. Во мраке священной комнаты сиял золотом лик Еникея. Кантикини в длинных желтых одеждах с почтением вывели стройного горного оленя с позолоченными рогами. Прирученное животное не боялось большого скопления народа, но все же блестящие умные глаза настороженно глядели на толпу бородатых горцев. Нос чуть вздрагивал, втягивая воздух. Олень олицетворял самого грозного Бога и защитника племен Хауси.
Помощники кантикини привели годовалого бычка, десять овец и десять коз. Старший жрец, под громкие возгласы толпы, восхвалявшее щедрого и милостивого Еникея, длинным ножом перерезал бычку горло. Затем остальные животные были умерщвлены таким же способом. Остро запахло свежей кровью. Воины по очереди подходили к священному оленю и ставили у ног божественного животного кувшины с вином и пивом, после разламывали пополам круги сыра или ячменные лепешки и клали сверху на кувшины.
Совершив молитву, войско оседлало коней и двинулось из города. Горцы дружно грянули боевую песню. Их сильные глотки издавали такой мощный звук, что от многократного эха задрожали вершины. Над частоколом копий взвился шест с оленьими рогами. Следом лениво потянулись повозки, влекомые волами.
- Отец, возьми меня с собой! – Юноша схватил Хемишу за ногу. Его еще детские глаза выражали мольбу и решимость.
Хемиша строго взглянул ему прямо в лицо.
- Мал еще. Только двенадцать исполнилось. Мы едем на войну, а не на лис охотиться. Тебе там, в первой же схватке башку свернут.
- Но отец, я хорошо владею копьем и на коне крепко держусь, - не унимался мальчик. Казалось еще чуть-чуть, и он заплачет. Глаза заблестели, щеки налились краской.
- Сиди дома. Не хватало, чтобы ты еще расхныкался.
- Я не буду хныкать. Никогда. Я уже взрослый! – Обиженно воскликнул подросток, удерживая слезы.
- Возьми его, - робко попросила высокая стройная женщина в черной хасгале. Она держала под уздцы пегого скакуна. Синий войлочный коврик с горским узором покрывал спину коня. Аккуратно, заботливой рукой уложены дорожные сумки и оружие.
При виде женщины лицо Хемиши смягчилось. Но он постарался придать голосу строгость:
- Долго он тебя уговаривал?
- Долго, - кивнула женщина и опустила глаза, но тут же вновь смело взглянула на Хемишу. – Но твой сын не трус. В нашем роду всегда воины рано садились на боевых коней. Вспомни себя.
Хемиша почесал бороду, призадумался. Посмотрел оценивающим взглядом на подростка, затем на женщину. В конце – концов, сдался.
- Добро! Садись. Если мать отпускает – значит пришла пора изведать запах битвы. Но поедешь с обозом.
- Почему с обозом? – покраснел от досады мальчик.- Пусти меня в первую сотню, в городской отряд.
- Вытри нос и слушай, что я тебе говорю, - вновь рассердился Хемиша. – Пока не научишься остро точить копье – не пущу даже в последнюю сотню.
- Слушаю, отец, - со вздохом ответил юный воин. Затем он упал перед матерью на колени. Она нежно погладила черные непослушные кудри. Мальчик выхватил из ее рук узду, взлетел на коня и вихрем умчался вслед за войском.
Печальные глаза женщины наполнились слезами.
- Не плачь, – постарался ласково утешить ее Хемиша. – В поход ушли только двое твоих сыновей. Еще трое подрастают.
- У тебя было четверо братьев, а остались только ты да Танри, - всхлипнула женщина.
- Ничего не поделаешь. Наша жизнь в руках Богов, - вздохнул Хемиша. – Утешает то, что погибли все они достойно, с оружием в руках. Среди них не было трусов и предателей.
- И все же, присмотри за ним, - несмело попросила женщина.
- Еще чего! – возмутился Хемиша. – Сам о себе позаботится. Мне за целым войском надо присматривать. А теперь – прощай. Молись за нас.
Хемиша вылетел из городских ворот, нагоняя войско. Чернобородые горцы громко пели, перекрывая шум быстрой бурлящей реки. Народ высыпал на городские стены. Мальчишки весело кричали. Женщины плакали и утирали слезы концами головных накидок. Старые воины качали седыми бородами, довольно цокали языками, вспоминая свою неспокойную молодость, когда они вот так же с песнями уходили в походы – молодые, сильные, бесстрашные.
Отряд Хемиши двигался быстро, без передышек, лишь изредка останавливаясь попоить коней. Ночлег проводили недолгий. Только за полночь спешивались и разжигали костры, а первые лучи встречали верхом. От границы с Хайасой и Ацци до Хаттусы путь лежал долгий: через всю Верхнюю страну, через долину реки Марассантии, затем по берегам Скилакса, по унылым нескончаемым пыльным дорогам, среди высоких гор, густых лесов и обширных степей.
Сердце сжималось у воинов при виде родной земли, выжженной и вытоптанной врагами. Хоть лихие годы и миновали, но память о тяжелых временах встречалась повсюду. Когда-то цветущая земля, где колосились просторные пашни и цвели огромные сады, теперь превратилась в одичалую степь. Кое-где на пути попадались руины крепостных стен. Раньше здесь шумели города. Теперь бесформенные груды кирпичей, поросшие сорной травой, сиротливо возвышались среди холмов. По широким дорогам в былое время проходили большие торговые караваны. Верблюды, ослы, волы тащили огромные тюки с разнообразным товаром. Теперь стезя еле угадывалась, а местами вообще размыта дождями или заросла.
Только изредка попадались признаки жизни: вдруг вдалеке появится небольшой табун лошадей, заблеют на склоне горы кучерявые овцы или длинношерстные козы, на маленьком черном клочке земли пахарь погоняет волов, тянущих плуг. Но при виде вооруженных людей, табунщик спешит угнать лошадей, пастухи прячут стада в ложбины, пахарь бросает плуг и хватается за оружие, напряженно всматриваясь: куда направляется войско.
Вскоре отряд всадников вышел на широкую дорогу. Здесь все жило и двигалось. До Хаттусы оставалось меньше дневного перехода, но большое количество людей и повозок не давало возможности быстро проехать. Вооруженные отряды и обозы медленно тянулись к столице. Пешие воины неспешно плелись, неся на плечах копья и щиты. Колесницы пробирались, лавируя среди копьеносцев. Возничие дергали лошадей и громко ругались с погонщиками волов. Высокие повозки с припасами и оружием для армии еле катились на сплошных деревянных колесах.
Хемиша решил, подождать, пока поток немного схлынет. Тем более, солнце начинало клониться к горизонту. Он приказал остановиться на ночлег возле небольшого селения. Горцы напоили коней из родника и отпустили их пастись под присмотром младших воинов. Запылали костры. Зазвучали песни. Мясом жарилось, издавая аппетитное шипение. Тут же появились вездесущие торговцы. Они ходили от костра к костру и наперебой предлагали вино, сладости, оружие, хорошую шерстяную ткань, плащи и много другой мелочи, необходимой для дальнего похода.
Сделав некоторые указания вождям племен, Хемиша сел возле костра в круг воинов. Он снял шлем, ослабил ремешки на доспехах. От долгой езды верхом ныла спина, и затекли ноги. Хемиша прилег, положив под голову щит, почувствовал приятное облегчение. Веки задрожали, воин погрузился в сладкую дремоту. А горцы продолжали громко болтать, жевали полусырое мясо, запеченное на углях, запивали слабым кислым вином.
- О, знатнейший и богатый господин, не желаешь купить раба? – Услышал Хемиша над ухом.
Он приподнялся, постепенно выходя из дремоты. Перед ним со смиренным видом стоял торговец невольниками – неприятный старик в засаленной серой одежде. Сзади него стояли десятка два связанных рабов. Среди них были даже женщины. Несчастных охраняли трое здоровенных погонщика с палками в руках.
- Чего ты хочешь? - Спросил Хемиша, еще не совсем проснувшись.
- Купи рабов, господин, - вежливо повторил торговец. - Отличные невольники. Плохой товар я не держу. Вижу, ты богат и знатен, а слуг у тебя нет. Где это видано, чтобы знатный воин сам наливал себе вино и жарил мясо. Хочешь, я продам тебе красивую невольницу. У меня есть чудесная рабыня: сильная, стройная. Она умеет шить, стирать, готовить. Правда, у нее есть один недостаток, - торговец развел руками, - она дорого стоит. Но для такого знатного воина я немного уступлю. Выбирай! Больных нет, кривых – тоже.
Хемиша нехотя поднялся и прошелся вдоль строя невольников, внимательно осматривая каждого. Он хоть и родился в знатной семье, и с детства видел в своем доме много слуг, но никогда не держал рабов. Горцы ценят свободу больше всего на свете. Вид этих жалких связанных людей вызывал в нем чувство сострадания и возмущения.
- Хемиша, бери этого здорового парня, - советовали воины. – Нет, его ты не прокормишь. Бери, лучше, кучерявого юношу. Он может стать слугой и оруженосцем. Купи девку, с ней будет веселей, - смеялись они.
Хемиша остановился возле последнего невольника. Необычный вид раба почему-то привлек его внимание. Раб был высокий и худой, но крепкий. Странная черная одежда непонятного покроя с широкими рукавами доходила до земли. Он стоял, не как все невольники униженно ссутулившись, а гордо расправив плечи. Весь его вид говорил, что хоть он и связан, но дух его не сломлен. Глаза невольник зачем-то закрыты черной повязкой. Руки скручены за спиной тугим узлом.
- Господин, тебе не нравится мой товар? – забеспокоился торговец.
- Товар паршивый, - с нескрываемым презрением ответил Хемиша и указал на странного невольника. – Ты смеешь торговать слепцами? Он музыкант или певец?
- Этот не слепой! – с гневом воскликнул торговец. – Он пересмотрит любого зрячего. У него глаза злого духа. Это – сам Ярри в обличии человека. Не подходи к нему близко!
- Чего ты причитаешь, словно суеверная старуха во время грозы. – Хемиша сплюнул под ноги торговцу. – Если в нем сидит злой дух, давай отрубим ему голову и выпустим Ярри наружу. – Он сделал движение, как будто собрался вынуть меч.
- Не делай этого, - заорал побледневший торговец, хватая горца за руку. – Ради всех Богов. Не выпускай из него Ярри. Он переселится в кого-нибудь из нас.
- Э, да я вижу, ты серьезно напуган, – усмехнулся Хемиша, брезгливо стряхивая торговца с руки. – Чего боишься? У него на ногах нет копыт. И змеиного хвоста я не вижу. Может быть, на голове рога прорастают?
- Не говори так, господин. Прошу тебя! – Торговец затрясся от страха. – Один из моих погонщиков отстегал его плетью за неповиновение, а через день скончался. Он был здоров и мог сразу выпить не меньше двух кувшинов вина.
Услышав последнее, Хемиша невольно схватился за черный камушек, висевший на шее. Камень служил оберегом и защищал от болезней и порчи.
- Я его хотел сжечь на костре, - продолжал взволнованно торговец, - но потом передумал. Ведь Ярри не боится огня. Теперь веду его в Хаттусу, чтобы на праздник Вуруллия принести это чудовище в жертву Богам. Боги, наверное, давно его ищут. Я им помогу. Всемогущие вершители не останутся в долгу. За эту маленькую услугу они помогут мне разбогатеть. - Торгаш расплылся в улыбке, от которой Хемишу передернуло. Он и так терпеть не мог торговцев людьми, а этот вызывал в нем все больше отвращение.
- Но пока снимать повязку нельзя. У него глаза, словно раскаленные угли. Из них на тебя глядит смерть. Я и уши ему заткнул, чтобы он ничего не слышал. Да и что ты в нем нашел, господин. Отойди подальше.
- Меня интересует амулет, который висит у раба на шее. Хемиша указал на небольшую круглую медную бляху с иероглифами по кругу. – Ты знаешь, откуда она у него?
- Не прикасайся! – в ужасе завопил торговец. – Ты превратишься в камень!
Воин лишь усмехнулся и взял амулет в руку, внимательно рассмотрел его. Торговец закрыл лицо ладонями, ожидая чего-то ужасного. Но, к его великому изумлению, все осталось по-прежнему. Никто в камень не превратился. Нигде не было видно огнедышащего Ярри. Он упал на колени перед горцем и воскликнул:
- О непобедимый! Ты любимец Богов, или сам Бог…
- Перестань, - оборвал его Хемиша. Его раздражение начало переходить в гнев. – Уж очень часто ты вспоминаешь Богов. Видать, совесть твоя не совсем чиста. Сколько ты хочешь за Ярри?
- О могущественный. Я же веду его, отдать в жертву Богам. – Торговец смекнул, что можно выручить неплохую плату за раба. Страх – страхами, а торговля – торговлей. Он быстренько поднялся с колен и преобразился, почуяв выгодную сделку.
- Я не слышал, чтоб в храмах Хаттусы принимали в жертву людей. – Хемиша не на шутку разозлился, но старался не выказывать свой гнев. – Я дам тебе тридцать сикелей серебром. На них можешь купить трех годовалых бычков. Сведешь их под нож кантикини.
Глаза старика вспыхнули жадным огнем. Ого! За паршивого никчемного раба – целых тридцать сикелей. Воин богатый и серебра не жалеет. Надо еще поторговаться. Он жалобно прогнусавил:
- Но господин, во время праздника Вуруллия быки подорожают.
- Хорошо! На еще три железных кольца, и убирайся, не то мои воины тебя поколотят. – Хемиша еле сдерживался, чтоб не ударить наглого торгаша.
Однако жадность не давала торговцу просто так расстаться с товаром. Он снова затрясся, но уже не от страха, а от алчности. Надо попробовать еще вытянуть немного.
- Но господин, что значит твои тридцать сикелей, по сравнению с благословением Богов? Добавь еще пару сикелей, ведь…
Вот тут торговец перестарался. Он плохо знал горцев. Хемиша медленно вытащил из ножен меч. Тонкое острие уперлось в лоб негодяю, больно пронзив кожу. Торгаш вновь рухнул на колени. Зубы громко застучали.
- Послушай, мерзкая тварь! Ты захотел богатства? – прошипел Хемиша. – Жиреешь на продаже людей. А не хочешь ли сам оказаться с веревкой на шее? Я могу поставить тебе на лоб клеймо и отправить на чей-нибудь виноградник. Ты, гадина, с утра до ночи будешь до седьмого пота горбатиться за кусок ячменной лепешки, тогда узнаешь, какова цена свободы.
Страх сковал язык торговца. Он весь съежился и затрясся еще сильнее. Душа вот-вот готовилась выпорхнуть из тела. Глаза вылезли из орбит. Зубы отстукивали частую дробь. Воины, сидевшие вокруг костра, поднялись и подошли ближе.
- Хемиша, давай ему отрежем уши и выдерем ноздри. После сдадим, как беглого раба, - предложили горцы. - Нет, лучше развязать невольников, дать им палки в руки. Пусть они его поколотят.
Заслышав такие грозные речи, погонщики побросали дубинки и бросились в разные стороны. Торговец бешено вращал глазами. Наконец ему удалось с трудом проскулить:
- Пощадите! Не убивайте! Меня знает сам жезлоносец солнцеподобного лабарны Суппилулиумы – Иссихасса. Я поставляю ему красивых невольниц.
- Не смей произносить имя лабарны! – Хемиша сильнее надавил мечом. Капелька крови скатилась по лбу торговца. – Мне стыдно, что я о такую дрянь мараю оружие. Запомни, что тебе скажу, грязный торгаш. Мое имя Хемиша. Я предводитель племен Хауси и ненавижу работорговцев. А еще, мне наплевать на твоего Иссихассу. Если еще раз тебя встречу на этой земле, то отделю голову от тела. И никогда больше не предлагай свой товар благородным горцам племен Хауси. Они добывают хлеб собственными руками. Убирайся прочь!
Торговец первое мгновение не мог опомниться. Но вскоре сообразил, что чудом остался жив и поспешил на карачках отползти подальше, получив пару увесистых пинков.
Невольников развязали. Им объяснили, что они свободны и могут идти, куда захотят. Бывшие рабы бросились на коленях благодарить своих избавителей.
Хемиша подвел высокого худого невольника поближе к пылающим поленьям. Осторожно, чтобы не порезать руки ножом, освободил его от пут. Невольник опустился на землю, снял с глаз повязку, вынул кусочки войлока из ушей и кинул все это в огонь. Его черные длинные волосы рассыпались по плечам.
Усталое немолодое лицо озарил свет костра. Хемиша с любопытством разглядел невольника, но не увидел ничего пугающего. Черная борода с серебристой проседью свисала до пояса. В темно-карих глазах, действительно, было что-то необычное, но не злое. Они, скорее, излучали тепло и доброту. Густые брови ровными щеточками нависали над веками. Человек, как человек. Он бережно принял, предложенную ему глиняную чашку с пивом. Взял узловатыми пальцами кусочек лепешки. Поев, освобожденный невольник поблагодарил Хемишу. Горец заглянул в его глаза, и у Хемиши возникло ощущение, словно он смотрит в бездонную пропасть. Даже немного жутко стало. Но мимолетное ощущение страха прошло.
- Ты хочешь сделать меня своим рабом? – спросил невольник мягким, немного хрипловатым голосом. – От меня, как от раба, мало пользы.
- У горцев Хауси нет рабов,- гордо ответил Хемиша. – Ты свободен. Если хочешь, оставайся с нами. Умеешь копье в руках держать или из лука стрелять?
- Воин из меня плохой, - покачал головой бывший невольник. - Я всю жизнь хожу по свету и лечу людей.
- Лечишь? - усомнился горец. – На брадобрея ты не похож. Ты из магов, тех, которые насылают болезни, а потом за серебро избавляют от них?
- Нет, - улыбнулся странник. – Небо свидетель – я не причиняю людям зла.
- Зачем же ты наслал смерть на погонщика, который тебя избил? По словам торговца, он умер после твоих наговоров.
- Никого в своей жизни я не убивал. А этот погонщик просто выпил лишку вина, да и задохнулся в собственной блевотине.
Хемиша не совсем поверил невольнику и, на всякий случай, погладил черный камень у себя на груди.
- Как долго ты странствуешь? Сколько тебе лет?
- Минуло семьдесят пять, - невозмутимо ответил странник.
Все воины удивленно ахнули.
- Трудно в это поверить, - усомнился Хемиша, - тебе не дашь и сорока пяти. Как же удалось сохранить гибкое тело и лоб без морщин?
- Я знаю многие тайны жизни. Могу лечить разные недуги. Знания мои от мудрецов и хороших лекарей. Вся жизнь моя прошла в познании секретов долголетия и здоровья.
- Много стран ты повидал?
- Бывал за Северным морем, где в степях живут дикие кочевники. Бродил по прекрасной земле Элиды. Там обитает красивый веселый народ. Побывал в величественной Та-Кемет, где раскинулась плодородная земля по берегам священного Хапи. Гостил в шумной Финикии. Посетил вечный Вавилон и божественную Ниневию.
- Почему тебе не сидится на одном месте? Что ты ищешь? – не мог понять Хемиша.
- Я ищу земли, на которых царит вечный мир, где нет рабов, нет голода, нет болезней, где люди не убивают друг друга из жадности и зависти.
-Ну, и нашел?
- Нет такой земли, - с горечью ответил странник. – Вряд ли я ее найду, но буду искать. И после меня будут искать другие.
- Зачем? – пожал плечами горец. – Ты знаешь, что поиски бесплодны, но продолжаешь искать. В чем смысл?
- Кто ищет счастье, тот несет людям добро.
- И всего-то? Я подскажу тебе. Место такое есть, - задумчиво сказал Хемиша. – И мы все там обретем счастье. Но только после достойной жизни.
Странник ничего не ответил.
- А почему ты не устроился лекарем к какому-нибудь богачу или вельможе. Жил бы в роскоши и довольствии. Никто бы не посмел надеть на тебя колодки раба.
- Самая большая роскошь – это людская благодарность.
- У людей ее слишком мало. Тебя могут убить или пленить. Я удивлен, что ты так долго ходишь среди чужих народов, и еще не приобрел кольцо на шею.
Странник горько усмехнулся.
- Разве можно обратить в рабство вольный ветер? Разве можно ошейник раба одеть на морскую волну?
- Если ты уподобляешь себя вольному ветру, почему же не улетел от своих мучителей сегодня?
- Я знал, что ты освободишь меня.
- Знал! – Хемиша тряхнул головой. Глаза горца вспыхнули. – Может быть, знаешь, почему я это сделал?
- Знаю, - невозмутимо ответил странник. – Тебя заинтересовал амулет у меня на груди.
- Ну, говори же! Откуда он у тебя? – не выдержал Хемиша. Весь этот долгий разговор, он только и думал о загадочном амулете в виде медной бляхи.
- Но, это не моя тайна. Могу ли я тебе ее доверить?
- О чем ты говоришь! – возмутился Хемиша. Он снял с себя пояс и передал страннику.- На, смотри!
Кожаный пояс украшали точно такие же медные бляхи, с такими же иероглифами.
- Теперь веришь? Здесь надпись: «Еникей всегда с нами». В нашем роду, когда рождается мальчик, отец ему дарит три вещи: амулет из черного камня, кинжал и такой вот пояс.
- Да, да, я припоминаю. У него был амулет из черного камня, – кивнул странник.
- Так расскажи: кто он, - нетерпеливо воскликнул Хемиша.
Путник опустил взгляд на тлеющие угли, сдвинул брови, пытаясь, все хорошенько припомнить.
- Давно это было, - начал он свой рассказ, - так что, может быть, где-нибудь ошибусь. Я шел из Ашшура в Ниневию по берегам благодатного Тигра. В этой местности живет приветливый трудолюбивый народ. Земледельцы там, как и везде, бедные, но гостеприимные. Они работают с утра до ночи, чтобы прокормить свои семьи. Большую часть урожая у них забирают землевладельцы и храмы.
Я ходил от селения к селению, помогал больным, слушал рассказы стариков, рассказывал сам.
Как-то утром я заглянул в небольшой городок. Все жители были встревожены. Множество воинов и колесниц увидел я на улицах. У одного старика узнал, что здесь остановились охотники правителя Ассирии. У старшего охотника случилось несчастье: раненый лев в бешенстве опрокинул колесницу, в которой находился один из его сыновей. Мальчик сильно разбился и, наверное, скоро умрет.
Я подошел к одному из слуг и представился лекарем. Меня немедленно провели в дом наместника. Бедный юный охотник! На него невозможно было смотреть без содрогания. Ему исполнилось лет двенадцать. Он лежал без памяти, истекая кровью. Невежественный местный брадобрей пытался оказать помощь. Рука в плече выбита, голова вся в ушибах, лицо оцарапано. Хорошо еще, что он носил легкий шлем, иначе, падая, проломил бы голову о камни. Вдобавок лев ударил его в грудь лапой, сорвал кожаный нагрудник и оставил на теле глубокие раны от когтей.
Старший охотник рыдал. Сыновья, как могли, утешали отца. Я отослал брадобрея читать заклинания, а сам приступил к делу. Сначала, вправил мальчику руку, прижег раскаленным металлом раны, наложил повязки с лечебными травами. Кровотечение остановилось, но в сознание привести мальчика мне не удалось. Всю ночь он бредил. Тело его горело. Я поил больного отварами из трав, натирал лечебными мазями, шептал заклинания. Но ушиб головы был слишком сильный, да и крови он потерял много. Надеяться оставалось только на богов, да на сильное молодое тело. Через два дня жар начинал спадать. Болезненная бледность разлилась по лицу. Наступал момент, когда он должен был либо умереть, либо выжить.
Охотники уехали. Им надо было спешить ко двору правителя. Мальчика оставили с пожилым слугой и двумя телохранителями. Старший охотник обещал засыпать меня золотом и серебром, если я спасу его сына. Больно и странно было видеть слезы на мужественном лице бесстрашного воина.
- Он умер? – спросил нетерпеливый Хемиша и вздрогнул, испугавшись собственного вопроса.
- Нет. Юное сильное тело победило смерть. Я выходил его. Через неделю он открыл глаза. Первое, что произнес мальчик едва окрепшим голоском, был воинский клич: «Улу-ра-ра»
- Это боевой клич наших племен! – встрепенулся Хемиша.
- Да, да. Он после объяснил мне. А тогда он очнулся, взглянул своими ясными глазами на мир и еле слышно сказал: «Улу-ра-ра!». Сперва я подумал, что он очнулся перед смертью. Бывают такие проблески сознания у людей, готовых покинуть наш мир. Но вскоре румянец заиграл на щеках. Мальчик начал поправляться, да так быстро, что через несколько дней мог уже сидеть.
Но валяться без дела и глядеть в потолок он долго не мог и начинал скучать. Ему хотелось бегать, скакать на коне, править колесницей, стрелять из лука, ведь он был настоящим воином. Не зная, чем его занять, я рассказывал о странах, в которых побывал, а он слушал внимательно, раскрыв рот от удивления. По его просьбе, мне приходилось во всех подробностях описывать все чудеса, что встречал на своем пути. Скоро мой больной сильно привязался ко мне. Он оказался добрым и смышленым, уважал старших и никогда не обижал слабых. В очередной долгий вечер, когда слуг отпустили отдыхать, я, как всегда, сел рядом на его постелью и поделился мыслями: куда скоро мне предстоит отправиться. Когда же я сказал, что хочу пройти земли Хатти от Бычьих гор до Великого моря, он сразу изменился, сделался грустным. Я испугался за его здоровье – любое волнение могло привести к обострению болезни – и попросил открыть причину печали. Он долго молчал, но, видя во мне друга, рассказал свою историю.
Он поведал мне, что приходится приемным сыном старшего охотника. На самом деле его еще маленького украли или увели из родного дома – он точно не помнил. С торговцами живым товаром он попал в Ассирию. Ребенок был здоровым и крепким. Его поместили в специальный лагерь под Ниневией. Там, из таких, как он мальчишек готовят будущих телохранителей правителя. Их называют «Бессмертными». Детей скупали у торговцев рабами и отправляли в это страшное место. Они жили в ужасных условиях: спали на земле, кормили их мало, вместо одежды давали кусок материи, при этом, постоянно заставляли бегать или таскать тяжести. Выживали только самые сильные. Выживших переводили в другой лагерь. Там их откармливали и обучали воинскому искусству. С помощью кнута и палки из детей выбивали всю память, убивали жалость и сострадание к ближнему. На свете нет ожесточеннее человека, чем тот, кто забыл свою мать и своего отца, кто не помнит своей родины. Нежных любящих родителей заменяют наставники со звериными лицами, которые не выпускают хлысты из рук. Отчий дом - лагерь, в котором они воспитываются. В конце концов, из них получаются каменные болваны без сердца. Им все равно, кого прирезать: свинью или человека. Они не страшатся ничего. Могут, по приказу своего повелителя броситься с голыми руками на целое войско. Могут отрубить голову женщине или ребенку, а через мгновение забудут об этом. Совесть их не гложет. Верят ли они в Богов – не знаю. Но, по-моему, Бог у них один – властитель Ассирии. Им не нужно ни золота, ни женщин. Им нужен меч, да поле боя. Они не умеют пахать и сеять, ходить за скотом, охотиться. Все их умение сводится к одному – убивать. Теперь понимаешь, куда он попал. Может быть, из этого чудесного мальчика и вышел бы отличный «Бессмертный»; может, он дослужился бы до тысячника, если бы не один случай.
Как-то раз, старший охотник с сыновьями проезжал мимо лагеря «Бессмертных». Он решил, ради забавы, поглядеть на будущих телохранителей правителя. Его подвели к обшитому вольеру, где содержали как зверей десятка два маленьких мальчишек, недавно приобретенных на невольничьем рынке. Голодным, отощавшим детям бросали куски лепешек. Со звериной жестокостью они дрались за хлеб, рычали, царапались, кусали друг друга.
- А почему вон тот кучерявый волчонок не дерется? Спросил старший охотник, указывая на мальчика, одиноко сидевшего в углу и не принимающего участие в драке.
-Он наелся, - объяснил погонщик. – Этот звереныш сильный и ловкий. Его все боятся.
- Пусть подойдет поближе, - приказал старший охотник.
Погонщик вошел в загон, схватил ребенка за волосы и волоком подтащил к старшему охотнику. Когда сановник взглянул поближе на маленького человека, в нем все перевернулось. Он увидел перед собой ребенка, маленького и беззащитного, но гордого и бесстрашного. Сердце, вдруг, сжалось. Возможно, чем–то мальчик напоминал его самого в детстве. Один из сыновей сановника кинул ребенку яблоко. Тот схватил плод и прижал к груди. Остальные мальчишки, увидев это, подскочили и попытались отнять. Волчонок зарычал и ловко раскидал всех, затем забился обратно в угол. Но яблоко не ел: так и держал возле груди, только все смотрел большими черными глазами на старшего охотника.
- Эй, Шауш! – крикнул охотник одному из своих сыновей, - Купи того звереныша. Он будет твоим братом. Воспитай его воином, только не забей до смерти.
- Слушаю, отец, - ответил юноша.
Так в доме высокого сановника появился еще один сын. В Ассирии – это нормальное явление. У многих знатных людей, помимо своих детей есть дети от рабынь или купленные у работорговцев. Из мальчика вырастал настоящий ассирийский воин. Приемный отец его полюбил, и даже, иногда баловал. Старшие братья воспитывали его в строгости, частенько поколачивали, но не со зла – просто, так принято. Он ничем не уступал в манерах своим сверстникам из других знатных семей: учился писать, читать, ходил примерно в храмы, помогал отцу, овладевал воинским искусством. Но как бы будущий защитник Ассирии не был похож на сына высокопоставленного сановника, все же, в душе он оставался диким горцем. Никакие жестокие пытки не могли выбить из памяти образ отца и матери. Никакие роскошные дворцы не шли в сравнение с красотой родных гор. В тайне от всех он грустил о далекой родине. Сколько слез пролил ночами! Сколько страстных молитв возвысил Богам!
Когда мальчик поправился до такой степени, что уже мог отправиться в Ашшур, за ним прислали повозку. Я решил, что больше моя помощь не понадобится, и захотел продолжить путь на север. Он меня очень просил заглянуть в Верхнюю страну великой Хатти и найти его родных. Юный охотник передал мне эту медную бляху со своего пояса - все, что осталось у него от родины.
Но в то время в Верхней стране побывать мне не удалось. Мой путь лежал к Кадешу. Там меня обвинили в колдовстве местные жрецы. В Кадеше запрещено лечить людей без ведома храма Иштар. Только жрецам разрешено заниматься врачеванием. Меня приковали к скамье на галере, и я вместе с другими рабами вращал весла. Когда корабль прибыл в Аласию, мне удалось бежать с проклятого судна. После я долго бродил по благодатному, необъятному острову. Затем на корабле, уже в качестве пассажира, переплыл море и высадился в Ликии. Прошел через Карию, Арцаву, по Ассуве; посетил Мира и Питассу. Когда же я попал в земли Хатти, то здесь шли войны. Поэтому я направился к Северному морю. Долгий путь проходил через всю Ликию, затем долгое морское путешествие до Та-Кемет. Несколько лет я прожил на берегах великого Хапи. И вот, иду обратно к себе на родину. Обремененный годами, хочу умереть в родных горах. Но я очень рад, что смог выполнить давнее поручение и найти тебя. Наверное, тот мальчик уже взрослый муж и занимает высокий пост при дворе Ашшурбалита.
Странник замолчал. Они долго молчали, глядя на угли костра. Каждый думал о своем.
- Оставайся с нами, - предложил Хемиша. Горец налил две чаши вина. Одну протянул страннику, другую выпил сам. Взгляд его был печален. По щеке скатилась невольная слеза и исчезла в густой бороде. – Оставайся. Мы идем войной на Митанни. У меня нет врачевателя в отряде.
- Конечно, останусь, - согласился странник. – Я обязан тебе свободой. Когда поход закончится, и во мне отпадет надобность, я продолжу путь на восток.
- Как ты думаешь, странник, он, все-таки, жив? – После короткого молчания спросил Хемиша.
Ночь опустилась на степь, убаюкивая все живое. Яркие южные звезды мерцали на недосягаемом небосклоне. Воинские костры догорали во тьме, слабо озаряя красными отблесками спящих горцев.
- Много лет прошло с тех пор. Может, жив, но возможно – нет. Судьбы человеческие вручены Богам, и Боги распоряжаются ими по своему усмотрению. Надо надеться на лучшее. Но скажи воин, кем он тебе приходится?
Угли тихонько потрескивали, покрываясь седым пеплом. Горцы лежали кругом на траве, укутавшись в плащи; под головами щиты, справа под рукой меч. Хемиша устало закрыл глаза, собираясь с мыслями, затем открыл их и сказал:
- Тот мальчик, которого ты лечил, - мой брат Алунита. Он очень похож на меня. Мы родились вместе. Такое случается редко, говорят, только по воле великой Богини Сауски. Нас посвятили Богам. Мы должны были стать кантикини Еникея. Родители очень радовались. Да и весь наш род был счастлив. Но неожиданные обстоятельства разлучили нас. В те времена, да впрочем, как и сейчас, велись жестокие войны с неспокойными соседями. Нам с братом исполнилось по пять, а может быть по шесть лет, когда Хайасы тайными горными тропами пробрались к нашему городу и неожиданно напали. Под стенами творилось что-то страшное. Битва была до того кровавой, что среди скал до сих пор еще находят останки воинов, погибших той ночью. Не смотря на отчаянное сопротивление, воинам Хайасы удалось ворваться в город. Сражение перекинулось на улицы. Площадь перед храмом Еникея несколько раз переходила из рук в руки. Там погибли почти все мужчины моего рода. Моего отца тяжело ранили. Его потом раскопали полуживого из-под горы трупов врагов. Я помню, как воины ворвались в наш дом. Мне удалось спрятаться с матерью в подвале.
Возможно, Хайасы вырезали бы весь город. Но горцы не дремали: сигнальные огни вспыхнули на вершинах. Враги, заслышав топот копыт и грозный клич Хауси, попытались убраться. А тут еще три сотни копьеносцев лабарны Тудхалии подоспели из ближайшей крепости. Немногим хайасам удалось уйти. Жалкие остатки банды загнали высоко в горы и скинули со скал. Прошло много лет, но Хайасы до сих пор боятся показываться возле стен Катхепа.
Так вот, в эту ночь пропал мой брат. Его долго искали. Мать рыдала, звала, чуть с ума не сошла от горя. Еще отца принесли чуть живого, всего в крови. Но среди мертвых брата не нашли. Да там разве можно было что-нибудь разобрать. После сражения осталось кровавое месиво. Алуниту посчитали убитым и зачислили в свиту Еникея. – Закончил Хемиша свой рассказ. – Меня, словно обожгло, когда я увидел амулет у тебя на груди. Я его найду. Чувствую сердцем - он жив!
- Ассирия жестокая страна с жестокими законами. Если была бы возможность, твой брат давно бы вернулся, - покачал головой странник. – Но самое страшное: вы можете столкнуться лицом к лицу на поле битвы, как враги.
- Не говори так! – воскликнул Хемиша. Он лег на плащ, положил под голову щит, а меч под правую руку и глухим голосом произнес: - Еникей поможет мне. – Затем приподнял голову и спросил: - Послушай, странник, почему ты не назовешь своего имени?
- Тоопека. Так нарекли меня при рождении, - ответил тот, укладываясь возле костра.
- Тоопека. Имя нездешнее, - пробурчал про себя Хемиша и, уже засыпая, пробурчал: - Он жив! Я найду его.
4
После утреннего богослужения слуги помогли лабарне Суппилулиуме снять желтую накидку верховного жреца и облачиться в белую андули правителя. В сопровождении свиты он направился в зал для Большого Собрания. Его ждал высокий золоченый трон в виде свернувшейся кобры. Кобра расправила капюшон, как бы защищая правителя. Раскрытая пасть сияла двумя длинными золотыми зубами. Рубиновые глаза сверкали кровавыми отблесками. Рядом стоял точно такой же трон для правительницы. Мешеди надели на голову правителя высокий колпак с изображением крылатого солнца. За троном застыли два телохранителя, сжимая в руках изогнутые мечи. Справа от лабарны встал Иссихасса. Золотые браслеты позвякивали на его пухлых руках. За десять шагов разило терпким ароматом дорогих натираний. Слева подошел Фазарука в легкой скромной воинской одежде. Цула в простой шерстяной андули сел на скамеечку у ног повелителя.
Из своей половины дворца появилась таваннанна и грациозно опустилась на трон подле лабарны. Служанки заботливо расправили складки нежной голубой хасгалы. По обе стороны от правительницы появились две молоденькие девушки в длинных нарядах небесного цвета. Желтые головные накидки спускались до плеч. В руках девушки держали тонкие серебряные кинжалы.
Тут же выстроились все сыновья лабарны. С двух сторон от правящей четы полукругом расположились сановники.
- Просите военачальников с докладом, - приказал Суппилулиума мешедям.
В зал вошел телепурий. За ним следовали двое слуг с тяжелыми ларцами. Наместник подошел к правителю и поклонился.
- Великое Солнце наше, властитель вселенной. Пусть Боги покровительствуют тебе, - торжественно произнес телепурий. – Я прибыл из Несасы. Привел с собой сотню копьеносцев, сотню лучников и две колесницы.
- Тебе же было приказано: привести три сотни воинов и пять колесниц! – недовольно покосился на него Суппилулиума.
Телепурий был готов к упреку. Он изобразил на лице сожаление и, тяжело вздохнув, ответил:
- Не гневайся, мой господин. Людей мало, а на границах неспокойно. Мне пришлось оставить воинов охранять Несасу. Прими, лучше, дары от наших старейшин.
Слуги склонили головы, подошли ближе и открыли резные крышки. В чреве ларцов сверкали и переливались всеми цветами браслеты, цепочки, подвески, броши.
- Эти подарки можешь передать таваннанне, - не глядя на подношения, приказал Суппилулиума. – Она любит безделушки.
Фыракдыне лишь хитро улыбнулась, с нескрываемым восхищением рассматривая чудеса ювелиров.
Второй телепурий, приглашенный в зал произнес свое приветствие:
- Великое Солнце наше! Великий муж Хатти, в жилах которого течет благородная кровь богоподобного Лабарны. Пусть даруют тебе Боги силу. Я привел из города Цалпы три сотни копьеносцев и четыре боевые колесницы.
- А где еще сотня? – гневно сдвинул брови Суппилулиума.
Второй телепурий, как и первый, изменился в лице и ответил:
- Не гневайся, великий. Скоро сев, а мужчин не хватает. Пришлось не брать в поход плугарей. Посмотри, лучше, какие подарки тебе прислали наши старейшины. – И к трону на серебряных подносах выставили золотые кубки и чаши изумительной чеканки.
- Хорошо, хорошо, - безразлично произнес повелитель. – Зовите следующего.
- Я прибыл из Куссары, - возвещал следующий телепурий, - и привел с собой четыре сотни копьеносцев и лучников, а так же пять боевых колесниц. Прости, властитель, что не набрал шестую сотню. Иначе Куссара останется без защиты. Взгляни, какие ткани и шерсть прислали тебе старейшины города.
- Скверно! – устало произнес повелитель. – Сколько подошло отрядов, и во всех не хватает народу. То сев, то мор, то еще что-нибудь.
- Но государь, - бархатным голосом успокаивал его Иссихасса, - армия и без того уже великая. А какие подарки тебе поднесли!
- Властитель, мы не готовы к походу, - твердил с другой стороны Фазарука. – Воинов не достаточно. Они не обучены.
В зал вошел Хемиша с двумя горцами. Он, по обычаю, поклонился властителю. Сановники с некоторым страхом взирали на широкоплечих бородатых воинов, одетых в куртки из шкур диких животных. От них исходил запах суровых гор. В неторопливых уверенных движениях сквозила отвага и несокрушимая сила. Всем своим видом они походили на божеств Страха и Ужаса.
- Хемиша! – без особой радости воскликнул повелитель. – Ну, а ты с чем пожаловал? У тебя, наверное, тоже сев или мор.
Хемиша не понял вопроса, но не смутился и твердым голосом произнес:
- Великое Солнце наше, мы пришли из Верхней страны по твоему зову. Сделали все, как ты приказал. Со мной две тысячи копьеносцев, тысяча лучников и три сотни суты, а так же десять боевых колесниц. Племена Хауси снарядили под твои знамена шесть сотен всадников.
- Верить ли мне своим ушам! – удивился властитель, и лицо его просияло. – Впервые за день слышу радостное известие. Неужели, ты смог собрать три тысячи?
-Собрал, мой господин, - уверенно ответил Хемиша.
- Я несказанно рад! С племен Хауси мне требовалось всего пять сотен всадников, а прибыло больше. Скажи Хемиша у вас что, сева нет в этом году или соседи присмирели? Неужели вам не страшно отправлять всех мужчин в поход?
- Почему же, сев у нас есть, да за нас посеют отцы наши. Им меч уже не удержать, но за плугом еще ходят. Соседи у нас дерзкие, но сыновья наши любому врагу дадут отпор. Ты, властитель, прекрасно это знаешь. Я привел больше горцев, потому что люди верят в тебя и готовы всю кровь отдать за обиженную землю Хатти. Ремесленники наши в долгу не остались: сделали колесницы легче и прочнее хурритских. А для тебя они выковали настоящий железный меч. Руби им головы врагов.
С этими словами Хемиша сорвал покрывало с подноса. На серебряном блюде лежал настоящий железный меч с тонким обоюдоострым клинком, в ножнах из крепкого самшита. На ножнах сияло золотом крылатое солнце.
- Целое состояние! Какое чудо! Красота! – заохали восхищенные чиновники.
Суппилулиума не удержался, при виде столь великолепного оружия, против обычая, встал, бережно взял меч с подноса. Лабарна вынул клинок из ножен, с любовью осмотрел острое зеркальное лезвие без единого изъяна, затем осторожно вложил меч обратно и передал Фазаруке.
- Воистину - подарок для правителя! – покачал головой Суппилулиума, присаживаясь обратно на трон. – Порадовал ты меня. Теперь я знаю, что в моей стране есть преданные честные слуги. Если хочешь, бери под командование все три тысячи, которые ты привел.
- Благодарю за доверие, мой повелитель. Но я не умею командовать пешими войсками. Позволь остаться с горцами.
- Пусть будет так, - согласился лабарна.
Когда Хемиша выходил обратно из зала, среди толпы телепуриев, мешедей, тысячников, его зоркий глаз уловил знакомое лицо.
- Улия! – позвал отец.
Юноша встрепенулся и растерянно повернулся на зов.
- Ты что здесь делаешь? Тебе приказано ждать во дворе. – Хемиша насупился. Он терпеть не мог, когда не выполняют его распоряжения.
- Прости, отец. Я только хотел взглянуть на лабарну, - пробормотал юноша в оправдание.
- Мне показалось, ты смотрел в другую сторону.
- Он таращился вон на ту девушку возле трона таваннанны, - пошутил один из мешедей.
Улия моментально покраснел до самых ушей.
- Неправда! - прорычал юноша, хватаясь за меч.
- Пошли! – Отец грубо подтолкнул его к выходу. – Мал еще, на девок заглядываться. Сначала в битве отличись. Будешь теперь все время находиться в лагере. В Хаттусу – ни ногой.
- Слушаю, отец, - обижено ответил Улия.
После приема у лабарны Хемиша с Тоопекой решили пройтись по столичному базару. Торговые ряды тянулись между двумя крепостными стенами – внутренней и наружной – от ворот Лабарны до львиных ворот. Еще издали слышался невообразимый гомон. Торговцы, надрывая глотки, расхваливали свой товар. Хаттуса всегда славилась большим базаром, но когда к ней стали подходить войска, торговцы ринулись со всех окраин. Множество навесов из пестрого тряпья, растянутого на жердях, возвышалось над снующей толпой. Кругом разосланы ковры, низкие прилавки лепились один к другому. Местами невозможно было протиснуться среди корзин и тюков. Орущие на всех языках торгаши предлагали фрукты, овощи, оружие, тонкие и грубые ткани любой расцветки, сапоги, одежду, глиняную и медную посуду, украшение. Отдельно, под большим навесом торговали конями, быками, овцами и козами. Там же громко гоготали гуси. Водоносы с кожаными бурдюками на плечах продавали всем желающим воду и горячие ячменные лепешки. Чего тут только не было! У Хемиши и Тоопеки глаза разбегались от обилия товаров.
Финикийские и ассирийские купцы выделялись пестрой длинной одеждой. К тому же, они горланили громче других. А если, кто посмеет сказать, что их товар плох, пошлют вдогонку отборную ругань. Торговцы из Та-Кемет более сдержанные, не орут, а вежливо предлагаю что-нибудь купить именно у них, при этом не забывают изобразить холодную улыбку, как бы объясняя: кто меньше кричит - у того товар лучше. У жителей с берегов Хапи смуглые вытянутые лица. Они носят простую однотонную одежду, редко с узорчатой каймой. А на прилавке у них все разложено аккуратно, с любовью. Тут же толкались толстые торговцы с севера. Урарты настойчиво предлагали взять именно их товар. Хватают прохожих за края одежды и тянут к своему прилавку. Хеттские торговцы держатся отдельно и занимают самые лучшие места на базаре, но не притесняют гостей.
- Тоопека, тебе нравится жеребец? – Хемиша указал на длинноногого скакуна, когда они проходили мимо аккадца, торговавшего конями.
- Хорош, - согласился Тоопека, прищурив один глаз, - Ноги стройные, как побеги бамбука. А грудь, какая широкая. Купи себе такого. Он стоит дорого, но зато - настоящий породистый конь. Не одна красавица зальется румянцем, увидев тебя верхом на этом скакуне.
- Э-нет. В горах лучше ездить на наших низеньких крутобоких лошадках, - и ноги у них будут целы, и шею себе не свернешь. Такой конь мне не подойдет. Смотри, как он вращает глазами. Это животное с характером – его напрасно плетью не стегай. А взбесится – так сразу на дыбы. А мой конек предан мне, как собака: только свистни – сразу явится. Ласку понимает и сообразительный словно человек.
- Смотри, какой красивый ликийский меч. Вот уж чудо! – не сдержал восторга Тоопека.
- Только и всего, что - красивый, - презрительно фыркнул Хемиша. – В Ликии никогда не умели ковать крепкую бронзу. Узор на ножнах хорош - ничего не скажешь - но в бой я б его не взял.
- Хоть я и не знаток воинского искусства, но мне кажется, что у того оружейника отличные стрелы. Смотри, какие тонкие и прямые. Наконечники острые, как иглы, и оперение небольшое. Такие стрелы летят далеко.
- Мне они на лук не подойдут, - отказался Хемиша, повертев стрелу в руках. - Это ассирийские стрелы. У аккадцев высокие луки, к ним стрелы нужны длинные. Мне на скаку с таким луком не прицелиться. А короткую стрелу я выпущу точно в цель, пусть даже подо мной конь несется галопом.
- Эй, богач, купи сушенных абрикос или оливкового масла, - звал их бородатый финикиец. Торговцы приметили Хемишу и Тоопеку. Если покупатель долго ходит и неторопливо разглядывает товар, да еще одет неплохо, значит, он человек богатый, и из него можно вытянуть немного серебра. – Лучше масла тебе нигде не найти. Бери, пока у меня все не раскупили. Потом пожалеешь.
- Купи, лучше, моего молодого вина, - тянул их к себе купец из Аласии. – Оно нежное и вкусное, словно кровь юной девушки, а пьянит, будто горячий поцелуй.
- Не слушай этого пустобреха, - кричал ахеявец. – Если его кислятина напоминает кровь девушки, значит она уродина, какой свет не видел. Попробуй моего красного вина. Ах! Как пахнет! Ему столько же лет, сколько и мне.
- Если твоему вину столько же лет, сколько и тебе, то ты еще грудной младенец, - передразнил его торговец из Аласии.
Хемише и Тоопеке пришлось выпить по чаше молодого и старого вина, закусить медовыми лепешками. Затем, они накупили всякую мелочь для предстоящего похода и, устав от шума и толчеи, решили выбраться из города.
Но вдруг у Хемиша схватил Тоопеку за плечо.
- А ведь здесь можно узнать о моем брате. Торговцы знают больше лазутчиков. Сплетни со всего мира кочуют вместе с товаром.
- Действительно! Как мне сразу в голову не пришло! – удивился Тоопека.
Походив еще немного между торговых радов, расспрашивая купцов, они нашли самого богатого торговца из Ассирии. Им оказался низенький пухлый мужчина с тщательно завитой бородкой и большими, словно у лошади, зубами. Говорил он по-хеттски скверно, вставляя в речь половину аккадских слов. Хорошо, что Тоопека понимал язык. К тому же, торгаш постоянно хвалил свой товар и настойчиво предлагал что-нибудь купить.
- Послушай, уважаемый, бывал ли ты при дворе великого Ашшурбалита? – допытывался у него Тоопека.
- Конечно, - самодовольно отвечал тамкар, выставляя на показ лошадиные зубы. – Я приезжаю из дальних стран и сразу спешу ко двору. У меня лучший товар во всем Ашшуре. Посмотри, какие ткани! Загляденье. Купи вот эту, пурпурную. Только в Угарите могут окрашивать ткань в такой цвет.
- Погоди, торговец. Скажи мне лучше: знаешь ли ты старшего охотника правителя?
- Конечно, знаю! Он частенько присылает слугу ко мне в лавку за стрелами. Я хорошее оружие привожу из Ассувы. Если хочешь, продам тебе хурритский щит, оббитый медью или копье. Посмотри, какое легкое, словно пушинка.
- Так что этот старший охотник? У него было несколько сыновей.
- Эй, да на что он тебе сдался? Хороший был охотник, но умер уже лет пять назад. Давай тебе продам старого вина. Очень дешево. Отличное вино, пальмовое, из-под Ниневии. Его пьют только богачи.
- Как умер? – не слушал его Тоопека. - А на его месте кто?
- Старший сын. Раньше воевал где-то на границе с касситами. Его покалечили. Сейчас занял пост отца. Он - пьяница. У меня, правда, вино не покупает, а берет у грязных финикийцев – подешевле. Даже мои слуги такие помои не пьют.
- А самый младший сын? Что с ним?
- Ай, откуда я все помню! Вроде был. Коренастый такой… Вечно ходил угрюмый. Но его давно в Ашшуре не видно. А хочешь, покажу тебе чудесные женские украшения: гребешки из серебра, золотые броши. Если у тебя есть дочь – такой гребешок ей будет лучшим подарком.
- Я куплю у тебя гребешок, вина и щит хурритский куплю, - встрял в разговор Хемиша, разобрав, что речь, наконец, дошла до главного, - только скажи, что стало с младшим сыном охотника?
- Купишь! Вот и отлично! Пошли, покажу товар! – обрадовался торговец.
- Не спеши. Расскажи сперва про младшего сына охотника, не то сейчас мы развернемся и уйдем.
Торговец побоялся потерять щедрого покупателя. Ему пришлось напрячь память. Он старательно морщил лоб, долго чесал за ухом, наконец, вспомнил:
- Да вроде бы, правитель его… то ли недолюбливал, то ли не доверял ему… В общем, отослал его на границу с Вавилоном. Там постоянно стычки с местными бандитами. С товаром туда ходить опасно, хотя можно неплохо заработать. Может быть, его давно в живых нет. Ничего в последнее время не слышал о нем.
Больше из ассирийского торговца вытянуть ничего не удалось.
Хемиша медленно брел, опустив голову, и думал о чем-то своем. Тоопека шел следом, ведя на поводу серого ослика. На Ослика нагрузили тюки с покупками. Узкие, мощеные булыжником улочки разбегались в разные стороны, петляли серыми змейками среди одноэтажных и двухэтажных домиков. То и дело, навстречу проносились босоногие мальчишки, нарушая тишину писклявым визгом. Горожанки в нарядных хасгалах, с плетеными корзиночками в руках проходили мимо, смущенно пряча взор. Ремесленники деловито сидели у порогов своих домов. Перед ними лежал инструмент и готовые изделия. Мастера предлагали что-нибудь купить случайным прохожим.
- Постой, куда же мы пришли? - спросил Тоопека. – Я вижу богатый дом. Перед воротами растет священное дерево еуа. Святилище?
- В этом доме живет мудрость. Мы направляемся к великому кантикини, главному жрецу Бога Грозы и прорицателю Кире, - объяснил Хемиша
Они остановились возле низеньких ворот. Хемиша назвал свое имя. Слуги проводили гостей в тенистый садик и усадили на скамейку под абрикосовым деревом. Появился серебряный поднос с лепешками и вином. Цветущие фруктовые деревья наполняли сад весенним ароматом. Как стражники вытянулись строгими шеренгами вдоль дорожки, аккуратно подстриженные туи и кипарисы. В глубине сада виднелся белый дом с плоской крышей и маленькими окошками.
На дорожке показался высокий стройный кантикини лет двадцати пяти в длинной желтой одежде ученого жреца. В руках он нес дощечку, покрытую глиной и палочку для письма. Темные глубокие глаза и нос с горбинкой делали его похожим на хищную птицу. Мягкая юношеская борода едва скрывала широкий подбородок. Хемиша, завидев жреца, не смог скрыть своей радости, кинулся к юноше и крепко обнял его.
- Здравствуй брат, - произнес юноша хриплым от волнения голосом. – Мир тебя! Пусть будут твердыми, как бронза рука твоя и воля.
- Мир и тебе! Склоняю низко голову перед ученым. Я замечаю в твоем взгляде искры мудрости.
- Ты приехал один?
- Нет. С двумя твоими племянниками: с Улией и Барбишей.
- Где же они? Я хочу обнять их. – Кантикини растеряно поглядел по сторонам, в надежде увидеть племянников. - Я уже пять лет с ними не виделся. Наверное, они возмужали и стали настоящими воинами.
- Улия и Барбиша тоже хотели увидеть тебя, но я их не отпустил из лагеря. – Хемиша грозно сдвинул брови.
- Но почему? – расстроился юноша.
- Потому что мечи у них не точены и кони не чищены. Если хотят стать настоящими воинами, то пусть сначала научатся следить за снаряжением.
- Ты, как всегда, очень строг, - послышался добродушный голос за спиной молодого жреца.
Почтенный старец в желтой накидке Старшего кантикини предстал перед братьями. Правой рукой он опирался на кедровый калмус с позолоченной резьбой. Из-под высокого жреческого колпака выбивались пепельные пряди седых волос. Еще не потеряли живой блеск темно-карие глаза в обрамлении глубоких морщин.
- Учитель! – воскликнул юноша и поклонился старику.
- Мир тебе, мудрейший Кира, - Хемиша склонил голову.
- Хранят тебя Боги, великий воин, - ответил старик. - Наслышан я о твоих делах. Лабарна Суппилулиума, да будет он вечен, ставит тебя в пример другим телепуриям. Проводи брата в дом, - обратился он к младшему кантикини, - поговори с ним, ведь вы так долго не виделись. Угости хорошим вином.
Когда братья скрылись, Кира подошел к Тоопеке. Странник все это время оставался сидеть на скамейке. Теперь он поднялся.
- Мир тебе Кира!
- Пусть хранят тебя Боги, Тоопека. Ты принес?
Ясные глаза Старшего кантикини тревожно глядели на собеседника. Морщины еще глубже прорезали лицо. Странник вынул из дорожной сумки свиток папируса и передал ученому. Тот, с нетерпением, взял свиток, развернул тонкий лист, пробежался глазами по иероглифам, после аккуратно свернул его и обратился к Тоопеке:
- Что ты об этом думаешь?
- Полная ерунда, - безразлично ответил Странник. - Не стоило даже искать этот свиток. Способ приготовления, который здесь описан, помогает получить сплав похожий на золото, но не сам благородный металл. Когда ты попросил меня достать папирус у жрецов Амона, я заодно, изучил труды других алхимиков Та-Кемет, что столетиями трудились в Доме Жизни. Чем больше я вникал в их сложные опыты, тем яснее понимал, что золото могут делать только Боги – и никто больше. Человеку, пусть даже самому мудрому, такое не по силам.
- Может быть, истина есть в твоих словах, - задумался Кира. – А над чем работают сейчас маги Та-Кемет?
- Мудрецы Йота пытаются получить золото из ртути. Я слышал, у них есть способный ученик, которой в последствии должен возглавить жречество. Но и его опыты далеко не продвинулись.
- Значит, золото невозможно получить с помощью заклинаний и физического воздействия на вещество?
- Это так. Только Боги могут делать золото. Злые духи воруют его и подбрасывают людям. А люди убивают друг друга за проклятый желтый металл.
- Для меня, как и для тебя, Тоопека, золото не имеет никакой ценности. Но оно сейчас нужно нашей державе, каким бы гадким металлом оно не было, и сколько бы крови за него не проливали.
- Больше я ничем не могу помочь. – Тоопека развел руками.
- Но что же в самой Та-Кемет? Дошли слухи, что великая каста Амона распущена.
- Правитель не просто распустил жрецов, он закрыл храмы и запретил молиться всем богам, кроме Йота.
- И как он это объясняет?
- Просто. Зачем возносить просьбы идолам, которых никто никогда не видел, если над головой сияет живой бог. Йот един. Он истинный бог, правящий вселенной. Частичка Йота есть во всем, и все живет по его законам.
- Что же будет с его учением после смерти?
- Забудут. А учителя проклянут. И тот чудесный город Ахйот, что он выстроил во славу своего небесного отца, занесет песком.
5
Цула встретил Хемишу у входа в халентуву. В доспехах его необъятная грудь казалась еще шире.
- Властитель ожидает тебя. Следуй за мной, - рыкнул он.
Хемиша поправил накидку из шкуры леопарда и зашагал темными коридорами вслед за великаном. Мешеди распахнули высокие позолоченные двери, и Хемиша предстал перед лабарной.
Суппилулиума сидел возле очага на низенькой скамеечке с резными ножками. На правителе была простая белая хубика и грубая воинская куртка без рукавов. Волосы стянуты тугим узлом на затылке. Казалось, это сидит не грозный лабарна, а простой воин. Хемиша подошел к Суппилулиуму и приклонил пред ним колено.
- Встань, - попросил лабарна и обратился к Цуле: - Покинь нас. Мне нужно поговорить с этим доблестным воином наедине.
- Как прикажешь, мой повелитель. – С этими словами телохранитель удалился, притворив за собой двери.
Лабарна предложил Хемише скамеечку напротив. После недолгого молчания он произнес:
- Ты сказал вчера, что твои горцы верят мне, и готовы пойти на смерть под моими знаменами.
- Да, мой повелитель. Слово горца чистое – как вода в роднике.
- Я поведу вас на битву. Но может случиться так, что не рассчитаю силы – погублю себя и вас. Как тогда?
- Мы с тобой до конца. Мой народ не привык отступать от клятвы.
- В такое тревожное время, когда Хатти чудом удерживает свои земли от распада, племена Хауси могли спокойно перейти под покровительство Ацци или Хайасы.
- Прости, повелитель, но мы вольные люди, и ни в чьем покровительстве не нуждаемся. Хетты нам ближе, чем разбойники Хайасы или бездельники Ацци. К тому же, у нас язык схож с хеттским; и поклоняемся мы одним Богам. Мой народ доказал свою преданность Хатти еще во времена богоподобного Лабарны. И в этот раз мы отстояли Верхнюю страну. Нам, даже, удалось отбить Самуху у врагов. Не ты ли назначил меня телепурием всей Верхней страны. Неужели я предам того, кто мне доверяет. Предательство – тяжелое преступление, которое трудно бывает искупить даже после смерти.
- Я верю тебе, честный воин. Всем племенам Хауси верю. Твой отец и дед были такими же честными и благородными. Знаю, что и сыновья твои не опозорят отца. Младший брат Танри обучается в храме Бога Грозы на жреца и служит мне честно. После ухода Киры, я хочу назначить его на место старшего кантикини. Но вот что. – Суппилулиума пристально посмотрел в глаза Хемиши. – Я хочу, чтобы ты прямо здесь поклялся мне в верности. Мне так нужно. Свидетели только я и Боги.
- Я готов, мой властелин, - искренне ответил Хемиша, приложив руку к сердцу.
- Тогда, возьми, - Суппилулиума протянул комок воска. – Этот воск собран из лампадок, горящих над истананами Бога Грозы, Небесного Бога Солнца, Бога Телепину, Богини Сауски и Бога Луны Кушуха. Соверши на нем клятву.
Хемиша послушно взял коричневый комочек, разогрел его в руках, слепил человечка и бросил фигурку в огонь лампады со словами:
- Клянусь всеми могущественными Богами Хатти и моим покровителем Еникеем, что буду душой и телом предан лабарне Суппилулиуме. Всю кровь отдам за него. Если я нарушу клятву, то пусть сгорю в гневе Богов, как этот восковой человечек.
- Теперь, когда ты поклялся мне в верности, я открою одну тайну. – Суппилулиума понизил голос. – Ты заметил: какие сильные мешеди стоят возле моих дверей? Около меня все время находится Цула. Я сам не расстаюсь с оружием. Не считай меня сумасшедшим, но страх поселился в моей душе. Однажды ночью меня посетила божественная Кулитта, служанка Богини Сауски. Она прошептала странные слова: - «Не усни! Осел, впряженный в твою повозку, захочет лягнуть тебя и влезть на твое место». Утром я просил Богов разъяснить мне смысл сновидения. Тогда меня позвала к себе таваннанна. Фыракдыне сообщила, что узнала о готовящемся заговоре.
- Такое невозможно! – возмутился Хемиша. – Кто посмеет!
Суппилулиума приложил палец к губам.
- Говори тише. Нити заговора тянутся далеко за пределы Хатти. Враги мои могущественные. Им по силам свергнуть меня, но я не знаю пока, как они хотят осуществить заговор. Но ты не думай, что я трус, - уже тверже произнес лабарна. Он тяжело вздохнул и с грустью добавил: - За свою жизнь я не боюсь. Мне страшно представить, что вернуться кровавые времена Хантили, Циданты, Аммуны, времена заговоров, когда трон залили кровью. Что тогда будет со страной? С моим народом? Я сам согрешил, когда пошел против брата Арнуванды, нарушив божественный закон Телепину. Теперь расплачиваюсь.
- Пока я жив, и сыновья мои держат в руках оружие, никого не посмеет даже косо взглянуть в твою сторону, - заверил его Хемиша.
- Тогда оставайся при дворе со своими чумазыми горцами, пока Боги не покажут мне предателя. Пусть всадники Хауси вместе с мешедями охраняют халентуву, как когда-то при великом Лабарне.
- Будь покоен, властитель. На свете можно подкупить кого угодно, даже самого Ярри, но соблазнить серебром горца – невозможно. Он лучше десять раз погибнет мучительной смертью, лишь бы не разгневать Еникей. А Еникей строго карает за предательство.
- Я так же сильно переживал, когда не знал, кому доверить Верхнюю страну. Отдал тебе – и не ошибся. Веди сюда своих бородачей. И пусть они хорошенько натрутся розовым маслом, иначе все придворные попадают в обморок от их запахов, - пошутил в конце Суппилулиума. Настроение у него, явно, улучшилось.
Властитель отпустил Хемишу, отдав распоряжение Цуле: расквартировать всадников Хауси в халентуве.
В коридоре Хемишу остановила девушка из свиты таваннанны. Она передала просьбу зайти к солнцеликой. Пройдя узкими темными переходами, Хемиша вышел в цветущий садик с фонтанчиком.
Фыракдыне восседала на резной скамеечке. В складках ее тонкой одежды играли лучики солнца. Она походила на богиню, отдыхающую в небесном саду. Темные глаза весело блестели. На пунцовых губах играла легкая улыбка. Головной обруч из белого электрона еще сильнее оттенял черные шелковистые локоны. Таваннанну окружали стройные девушки в легких хасгалах. Они весело щебетали и звонко смеялись. Две чудесницы перебирали струны хуцинара и иннцинара. Нежные девичьи голоса пели о прекрасном черноглазом юноше, который ушел в далекий поход и забрал с собой покой и сон возлюбленной.
Хемиша слегка смутился, застав столь неземную картину. Ему очень не хотелось вторгаться грубой поступью в этот цветущий мир. Но вдруг из-за дерева раздался грозный рык, и перед горцем возникла черная пантера. Зверь привстал на задние лапы, пытаясь передними дотянуться до возмутителя покоя. Острые когти хищно сжимались и разжимались. Уродливая кошачья голова оскалилась белыми острыми клыками. Зверь прижал уши и злобно сверкал узкими зелеными глазами. Но прочный медный ошейник с цепью надежно сдерживал хищника.
Хемиша не дрогнул при виде пантеры, но, на всякий случай, схватился за рукоять меча. Музыка и голоса разом смолкли. Татухепа приказала мешедю увести зверя, а девушек попросила удалиться. Когда правительница осталась одна, Хемиша подошел к ней и приклонил колено.
-Хемиша, ты поцелуешь мне руку? – как бы приказала Фыракдыне.
Хемиша не мгновение прижался губами к тонким розовым пальцам, унизанным золотыми кольцами. Над самым ухом он услышал страстный шепот:
- Признайся, горец, я тебе нравлюсь.
Хемиша в растерянности отпрянул назад и весь покраснел. Фыракдыне звонко рассмеялась.
- Чего ты шарахаешься от меня, словно от ядовитой змеи?
- Прости, божественная, - запинаясь, произнес Хемиша. – Ты мне нравишься, как и всей великой Хатти. Я люблю тебя, как и весь народ тебя любит, - с трудом подбирая нужные слова, ответил горец.
- Я тебя напугала? – снова засмеялась Фыракдыне. – Говорят, на поле боя ты не ведаешь страха. Чего же сейчас робеешь? Встань! Мне неудобно видеть тебя коленопреклоненным. Ты ставил на колени целые полчища врагов, а я, недостойная, заставляю тебя стоять передо мной.
- Благодарю, звездоподобная, - ответил Хемиша, поднимаясь, - но я не унижаюсь, а лишь воздаю должное моей правительнице.
- Мне воздают должное те бездельники, которым я раздаю чины и награды. А ты никому не должен. Пост телепурия Верхней страны получен тобой за смелость и преданность. А чин Старшего над телохранителями лабарны ты, по праву, заслужил честными делами. Впредь прошу не приклонять передо мной колени.
- Благодарю, солнцеликая.
Фыракдыне заставила собеседника еще раз густо покраснеть, внимательно осмотрев его с ног до головы.
- А мне говорили, - игриво произнесла она, - что все горцы кривоногие и бесформенные, словно мешки с зерном. Однако я вижу, что ты строен и совсем не кривоногий.
- Звездоподобная, ты меня позвала – я пришел, - начал терять терпение Хемиша, хотя голос его звучал не ровно. – Я воин, и привык выполнять приказы. У меня много дел, но мало времени.
- Не обижайся, - улыбнулась таваннанна. – Теперь о деле. – Фыракдыне мгновенно изменилась в лице. Ее взгляд стал холодным, лицо каменным. Она легким жестом приказала Хемише сесть напротив и, понизив голос, произнесла: - Если даже, кто-нибудь нас подслушивал, то подумал, будто я хочу покорить твое каменное сердце. Звала же тебя совсем по другому поводу. Мне известно о твоем разговоре с лабарной. Не перебивай! Я знаю все, что творится в халентуве и за ее пределами. На Суппилулиуму, действительно, готовится покушение. Причем готовится умело и скрытно. Суди сам: что твориться у нас под носом, я узнаю через посланников из Та-Кемет. Будь внимательным. Возможно, покушение произойдет во время похода. Ни в коем случае не оставляй повелителя одного – ни на миг.
- Я обещаю быть внимательным, но все время находиться возле лабарны не смогу. Мне надо будет выезжать в дозоры, водить в бой горцев. Цула прекрасно справится со своими обязанностями телохранителя.
- Одного Цулы недостаточно, - твердо заявила таваннанна. – Его убьют первым. Это послужит тебе знаком. Если сам не сможешь находиться подле правителя, пусть сыновья твои охраняют жизнь Суппилулиумы.
- Но кто же посмеет покушаться на лабарну?
- Предателем может быть Фазарука или Иссихасса – самые влиятельные сановники. К тому же, в их жилах течет кровь богоподобного Лабарны.
- Фазарука не может этого сделать. Я знаю его с детства, - горячо выпалил Хемиша.
-А я Иссихассу знаю давно, - возразила ему Татухепа. – Он в родстве со мной. Одна из жен лабарны – дочь Иссихассы.
-Может быть еще кто-нибудь? – в растерянности предположил Хемиша.
- Пока не знаю. Но возможно всякое, - согласилась Татухепа. – С этого момента забудь о друзьях. У тебя есть только правитель, за которого ты поклялся отдать жизнь. Что бы ни произошло, встань на сторону лабарны. Твои горцы – большая сила.
- Я сделаю все, как прикажешь.
- Если кого-нибудь заподозришь, или что-либо узнаешь, шли ко мне гонцов. Я должна знать все! Что бы ни случилось там, за Бычьими горами, мне здесь предстоит держать страну в повиновении, пока отсутствует Суппилулиума. Теперь иди.
- Прощай, великая.
- Хранят тебя Боги.
6
Две недели подряд лили нескончаемые холодные дожди. Тяжелые мрачные тучи не покидали небосклон. Яркие ослепительные молнии вонзались в землю. От оглушительных раскатов грома вздрагивали горы. Во всех храмах жрецы неустанно молились Богам, принося щедрые жертвы, умащали их тела дорогими благовониями, воскуривали туххессару. Особенно старались кантикини Бога Грозы, ведь это он сейчас сражается со страшным змеем Иллуянкой.
Наконец утро выдалось свежим, с ясным небом. Ярко воссияло солнце. В халентуву пришли жрецы Бога Телепину и сообщили, что в садах появились пчелы. Они вылетели по велению Богов: найти и разбудить спящего Бога плодородия – Телепину. Затем пришли в халентуву Жрецы Бога Солнца и сообщили лабарне, что зацвел божественный цветок антахшум – вестник теплой весны. На следующий день по всей великой Хатти глашатаи разнесли весть о том, что правитель через три дня начинает праздник Пуруллия, а после него тридцати восьмидневный ритуал антахшума.
Вся Хатти занялась подготовкой к праздникам. Женщины бегали к торговцам купить отрезы ткани на праздничную хасгалу. Дома украшали цветущим антахшумом. Пахари готовили инструмент; ведь после Пуруллия наступит время сеять ячмень. Лабарна тридцать восемь дней будет ублажать Богов, чтобы всевышние даровали хороший урожай. В эти дни сосед не ругался с соседом, а наоборот помогал, чем мог. Никто не дрался и не бил слабых. Даже пастухи не смели плетью стегать животных. Улыбки не сходили с лиц. Прощали долги, забывали обиды.
И вот, наконец, наступил день праздника. Лабарна Суппилулиума поднялся задолго до восхода солнца. Его омыли, натерли благовониями, облачили в белую хубику и расшитую золотом андули. Талию стянули поясом из сплетенной белой и красной шерсти. Надели на голову круглую шапочка расшитую рубинами и сапфирами.
Народ в ярких одеждах собрался возле каскастини – праздничных ворот халентувы – в ожидании начала торжеств. Все принесли с собой цветы, веточки самшита и еуа. Мешеди оттеснил толпу от ворот. Народ с нетерпением взирала на восток, откуда вот-вот должна появиться огненная колесница Бога Солнца.
Утренние сумерки быстро таяли. Остатки ночной прохлады убегали в горы. Восточный край неба светлел. Наконец вершины окрестных гор вспыхнули оранжевым огнем, из-за горизонта выглянула пылающая дуга. Каскастини широко распахнулись, и перед народом, во всем своем великолепном обличии предстал лабарна Суппилулиума. Толпа взорвалась, приветствуя повелителя. Под ноги лабарне полетели цветы и зеленые веточки. А он, со слезящимися от радости глазами, взирал на своих любящих подданных. Правитель приветствовал всех, подняв правую руку. Затем он приложил ладони ко лбу и к груди, показывая, что он помнит обо всех, и сердце его болит за каждого. Толпа взревела еще громче. Мешеди еле сдерживали народ, кричащий в религиозном экстазе. На помощь из халентувы появился Цула с отрядом телохранителей. Они сомкнули строй, оттесняя народ щитами.
Жезлоносцы Иссихасса и Фазарука подвели к правителю золоченую повозку, запряженную четверкой белых стройных коней. Лабарна взошел на колесницу. Сразу же его окружили всадники на низеньких лохматых лошадях. Послышалась веселая музыка. Из ворот вышла вся многочисленная свита лабарны и таваннанны. Сановники расступились и пропустили вперед звездоподобную Татухепу. Ее великолепный наряд искрился на солнце от серебряного и золотого шитья. Драгоценные камни слепили глаза. Ей помогли взойти на повозку и сесть рядом с лабарной. Жрецы запели гимн Богам. Люди хапи закружились в танце, люди халияра вдохновенно заиграли на хунцинарах и иннцинарах, застучали в арками и галгатури. Появились колесницы вельмож. Вся праздничная процессия тронулась в путь под звуки музыки, пение жриц и приветствия толпы. Так начинался главный весенний праздник. За тридцать восемь дней лабарне предстояло объехать множество священных мест и отслужить всем Богам Хатти.
Из Хаттусы путь лежал в город Катану, затем в город Тахурну. В Катане праздничная процессия задержалась не надолго. Лабарна и таваннанна совершили жертвоприношения местным Богам, и снова тронулись в путь. Когда солнце клонилось к земле, перед процессией показались стены Тахурны. Жители встречали правителей с цветами и музыкой. В Верхнем городе, в халентуве телепурия уже приготовили просторный зал, окуренный туххесарой. Все было готово для праздничного Большого Собрания.
Правящая чета посетила храм Богини Сауски. В целле, украшенной цветами антахшум, они приклонили колени перед золотой женщиной – Богиней Сауской. Жрицы одели статую в ярко-красную хасгалу с множеством драгоценных украшений. Жезлоносцы вышли на улицу и громко объявили:
- Лабарна и таваннанна совершают молитву!
Музыканты тут же смолкли. Сановники и простой народ попадали на колени, лишь телохранители остались стоять, словно каменные столбы. Жрецы поднесли правителям священные сосуды с красным вином. Фазарука и Иссихасса воскликнули:
- Лабарна и Таваннанна пьют кровь из тела Сауски!
Когда правящая чета вышла из храма, лабарна воскликнул:
- Обедать!
До этого времени никто из горожан, с самого утра не смел есть.
Вся пышная процессия двинулась в халентуву. Телохранитель Цула, жезлоносцы Фазарука и Иссихасса шли впереди. За спиной лабарны шагал Хемиша с несколькими горскими вождями, готовыми в любой момент выхватить оружие и броситься на защиту правителя. Вновь заиграла музыка. Жрецы, облаченные в желтые одежды, принялись танцевать с двух сторон от процессии. Правящую чету провели в зал и усадили на высокие стулья. Мешеди внесли большую золотую чашу и золотой кувшин с водой. От воды исходил аромат свежих роз. Правители омыли руки, после чего Цула подал им тонкое полотенце с вышитыми магическими символами. Мешеди покрыли колени лабарны и таваннанны тканью. Согласно церемонии, Иссихасса и Фазарука вышли из рядов вельмож и подняли вверх священные жезлы: у Иссихассы с крылатым солнцем, у Фазаруки с головой быка. За ними следом вышли стольники и повара. Все прошли к столу. Иссихасса медленно прошествовал вдоль строя сановников. Он указывал жезлом на сыновей лабарны. Затем провел их к столу и усадил на положенные места. Фазарука, тем временем, привел с улицы лысого кантикини в грязной рваной одежде. Сквозь лохмотья проглядывало дряхлое немытое тело в рубцах и кровоподтеках. В руках жрец нес плеть варасаму, всю коричневую от пропитавшей ее крови. Этот жалкий старец являлся Чистым жрецом и господином Хатти. В угоду Богам, он ежедневно бичевал себя. За Чистым жрецом появился старший кантикини – великий прорицатель Кира. Следом, грациозной божественной походкой плыла высокая стройная женщина в красной жреческой хасгале. Ее наряд по красоте и богатству не уступал убранству таваннанны. Смуглое узкое лицо, надменное и холодное, светилось необычной красотой. Жрицу называли Сестрой Богов, Божественной матерью Халки. Сановники почтенно склонили головы перед служителями культа. Они выше всех и ближе всех к Богам, исключая, конечно, лабарну и таваннанну. Фазарука усадил их по местам, согласно обряду.
Иссихасса торжественно обратился к Суппилулиуме:
- Солнце наше! Жрецы матери Сауски принесли ее инструменты.
- Пусть они войдут, - приказал Суппилулиума.
В зал привели музыкантов и певцов в желтых и красных накидках. Хунцинары и инициннары божественной матери Сауски нежно зазвучали в умелых руках. Певцы высокими голосами затянули гимн всем Богам Хатти. Повара внесли серебряные блюда с яствами. Угощение носили строго по рангу: хорошее мясо – высоким сановникам, похуже – более низким. На столе появилось вино, затем фрукты, мед. Жезлоносцы подходили к чиновникам, касались их жезлами и проводили к столу. Стольники рассаживали по местам.
-Несите божественный напиток маранува, - приказал Суппилулиума.
Чашники разлили в золотые кубки гостям мутно-желтый нектар. Старший стольник объявил:
- Несут жертвенного быка!
Сановники встали и склонили головы, приложив правую руку к сердцу. Мешеди опустились на колени. Гимн Богам зазвучал еще громче. Стольники торжественно внесли в зал огромный серебряный поднос с ручками. На подносе покоилась туша годовалого бычка, специальным образом приготовленная в огромной каменной печи. Кушанье накрывала золоченая ткань. В воздухе сразу же аппетитно запахло жареным мясом и специями. По краям лежали цветы антахшума. Бычка поднесли к лабарне. Суппилулиума сорвал покрывало. Стольники разделали бычка на части острыми ножами и, по указанию лабарны, разносили мясо гостям. Началась торжественная трапеза.
После того, как все наелись и захмелели, Фазарука поднялся из-за стола и, с легким поклоном спросил у Лабарны:
- Не желает Солнце позвать жреца аланцу и жреца кита?
- Пусть идут, - согласился Суппилулиума.
Фазарука привел двух кантикини, одетых в белые андули и красные островерхие шапочки.
- Солнцеликий и звездоподобная, что вы желаете услышать? - вопрошали жрецы, низко кланяясь.
- Мы хотим послушать сказ о том, как всемогущий и непобедимый Бог Грозы сумел наказать злого змея Иллуянку.
Жрецы еще раз низко склонили головы. Им поднесли по чаше сладкого вина. Отведав веселящего напитка, жрец аланцу начал свой рассказ. Его голос звучал отчетливо и громко, разносясь эхом под высокими сводами зала. Он, то поднимался до крика, то опускался до еле слышного шепота, звучал нудно и протяжно, резко и отрывисто, иногда переходил в песню, иногда в рев дикого зверя. Все заворожено слушали рассказчика, не смея оторвать от него взгляда. Магическая сила голоса и жестов аланцу завладевала душами, проникало в сердце. А жрец кружился на месте, резко останавливался и стоял неподвижно, змеей стелился по земле, прыгал, высоко поднимая колени, скакал на одной ноге, падал на колени, извивался и корчился, как в предсмертных судорогах.
Жрец кита во время рассказа произносил жуткие заклинания или выкрикивал срывающимся голосом непонятные слова на древнейшем хаттском языке, воздевая кверху руки с крючковатыми пальцами. От его магических непонятных слов страх прокрадывался в души и холодок пробегал по телу, заставляя волосы подниматься дыбом.
Повествование шло о том, как злой и коварный змей Иллуянка хитростью одолел великого Бога Грозы. Он, беспощадный и злой, вырвал у Бога Грозы из груди сердце, а из головы вынул глаза и забрал их себе. Сам же жестоко смеялся над побежденным. Долго горевал Бог Грозы. Он воззвал ко всем Богам, прося помощи. Богиня Инар сжалилась над несчастным и подсказала, как одолеть змея. От Бога Грозы родился сын у дочери бедного человека. Когда сын подрос, то стал самым красивым во всей вселенной. Даже бессмертные Богини заглядывались на прекрасного юношу. Он посватался к дочери змея. Иллуянка не узрел хитрости и выдал свою дочь за сына Бога Грозы. И когда юноша оказался в доме змея, то упросил жену отдать ему сердце и глаза Бога Грозы. Жена не смогла отказать мужу и выкрала у отца каменный сосуд. Когда Бог Грозы приобрел прежний вид, то силы вновь вернулись к нему. Он пошел к морю и вызвал змея на честный поединок. Молнии озаряли небо. Земля сотрясалась и лопалась, извергая из недр своих жаркое пламя. Камни плавились, а море разразилось бурей. На этот раз злой змей Иллуянка был повержен. Бог Грозы разорил его дом. Но сын Бога Грозы не в силах был вынести смертельный грех, который он совершил: юноша нарушил закон гостеприимства. Он погубил тестя и жену. Тогда он воскликнул: - «Отец, убей и меня!» Бог Грозы поразил сына.
Жрецы закончили рассказ и низко полонились.
Лабарна отпустил рассказчиков и произнес:
- Пусть подметальщики подметают зал. Но Боги ждут жертвоприношений.
Весь панкус отправился в храм Бога Грозы для совершения жертвоприношений. После кровавого обряда Лабарна вскрыл сосуд Бога Грозы вакшур с зерном. Жрецы раздали по горсточкам освещенное зерно плугарям. Те перемешивали его со своим зерном и шли на поле сеять.
Так прошел первый день.
С рассветом второго дня праздничная процессия двинулась обратно в Хаттусу. По пути они заехали в город Типпуву, где лабарна совершил службу перед каменными стелами хуваси. Сюда же спешили мешеди с сыновьями дворца. У нижней каменной стелы уже стоял расшитый шатер. Суппилулиума сошел с колесницы и молился, устремив свой взор в сторону Хаттусы. После молитвы правитель вошел в шатер и омыл руки. Выйдя из шатра с кувшином вина, он трижды совершил возлияние перед стелой. Затем лабарна сел в колесницу и начал подъем на гору к верхней стеле. Кони тянули повозку, а следом бежали мешеди, состязаясь в быстроте. Наконец, когда колесница подъехала к верхнему камню хуваси, самый быстрый из мешедей схватил коня под уздцы. Суппилулиума сошел с колесницы и жертвовал перед стелой хлеб.
После Типпувы путь лежал в Хаттусу, где на закате совершили жертвоприношения Богу Солнца.
По восьмой день обряды проходили в Хаттусе для разных Богов. В город проходили праздничные шествия. В храмах круглые сутки шла служба, и совершались жертвоприношения. А по вечерам народ веселился на улицах.
В это время из одного города в другой три дня жрецы несли руно Курса из храма города Арины. Это чистое руно являлось символом защиты Хатти и связано с силами Богов: Инары, Цынтхарии, Капарияму, Хатенцувы, Цанатескувы, Кастамы, Татасумы, Еухуппи, Дурмитты.
Торжественная процессия с религиозными песнопениями продвигалось к городу Таваеия, оттуда в город Хиясну и, проведя ночь в Хиясне, процессия шла к Хаттусе. Старшие жрецы шли впереди в желтых накидках и в желтых шапках. В руках они держали калмусы из кедрового дерева. За ними младшие жрецы бережно на носилках несли черное священное руно. Во всех селениях и городах, встречавшихся на их пути, люди падали ниц перед символом защиты Хатти. Под ноги жрецам бросали цветы, жертвовали вино и еду.
Когда руно принесли в Хаттусу, то в течение трех дней совершали обряд в честь Бога Зерна. Ему в жертву пригнали черного ягненка из города Касаци. А в халентуве проходило Большое Собрание. На торжестве жрецы абубиди открыли священный сосуд Бога Грозы из города Цапланды и раздали золотистое зерно плугарям. С этого дня по всей Хатти начинался сев. Чтобы зерно не пропало, и урожай вырос богатым, чтобы голод не нагрянул в города и селения Хатти, жрецы абубиди умилостивили души мертвых. В дом костей, в хесту, они пригнали для жертвоприношения восемь бычков и десять чистых овец. Сюда же плугари принесли по горсти земли со своих полей.
На восьмой день лабарна и таваннанна поехали в Метеллу и здесь устроили торжественный обед. Затем таваннанна вернулась обратно в столицу, а лабарна отправился в город Арину. В Хаттусе, в храме Сауски правительница, только с девушками, совершала службу перед грозной крылатой богиней, стоящей на огромном льве – покровительница материнства. Девушки – будущие матери – приносили в жертву цветы антахшум.
Лабарна в это время жертвовал антахшум в Арине Богине Солнца Вурусему, ее дочерям: Меццеле и Хуле, а так же внучке Цинтухе. Этот обряд он проводил вдвоем с Сестрой Богов. Правитель поздно ночью возвратился в Хаттусу. На утро весь панкус ехал в хесту совершать жертвоприношения и поклониться духам умерших правителей великой Хатти.
Святилище располагалось на расстоянии одной даны от столицы. Лабарна и таваннанна подъехали на повозке к высоким скалам. Дух захватывало, глядя на каменных великанов, охранявших покой усопших правителей. Естественный уступ серых скал образовал крытую нишу. В нише на стенах искусными мастерами или самими духами (этого никто не знал) вырублены в камне две величественные процессии Богов и Богинь Хатти. Никто без страха и трепета не мог приблизиться к священному месту. Внизу, в глубоких пещерах, ходы которых известны только жрецам хесты, покоились в золотых кувшинах кости всех великих правителей Хатти. Здесь не просто храм – это ворота, через которые лабарна проходит после смерти в сонм Богов.
Лабарна и таваннанна вместе со жрецами хесты оставили на истанане глиняные таблички с просьбами к духам, а так же жертвовали хлеб и напиток влахи. Они ублажали Богиню подземного мира Лелвани, Бога Дня, Богиню Солнца, Богиню Меццулу и Бога Цанад. Таваннанна поднесла головные уборы и красивую одежду, сотканную и расшитую дочерьми дворца.
Так длился праздник все тридцать восемь дней с его множеством обязательных обрядов и торжественных пиров, пока все Боги не остались довольны. Лабарна и таваннанна еще много раз совершали службу в храмах Хаттусы, а так же в священной самшитовой роще для Бога Грозы Хатти, в лесу возле города Тауниса для божества священного источника, совершали паломничество к горе Пискурунуве, где приносили жертвы перед священным оленем, затем справляли праздник антахшума в городе Цапланде. Оттуда ехали в город Анкуиуни, где поклонялись Богине Каттахе. И, наконец, завершили труды веселым праздником дождя Цунни, который полил теплыми струйками ровно на тридцать восьмой день.
7
Мешеди помогли Суппилулиуме снять праздничное одеяние и облачиться в легкую воинскую одежду.
- Наконец-то праздник закончился, и все Боги довольны, - со вздохом облегчения произнес повелитель. – Фазарука, как дела у нас в войсках?
- Основные силы продвинулись к подножью Бычьих гор. Все дни праздника шла усиленная подготовка к походу.
- Вот и хорошо. Нечего медлить. Сегодня же едем к войскам. Много ли серебра ушло на праздники?
- Много, мой повелитель, - с сожалением ответил Фазарука, - но старались расходовать только на самое необходимое.
-Праздник – есть праздник, - пожал плечами правитель. – А что скажет Иссихасса?
- Вести разные, мой повелитель, - ответил вельможа, слегка покраснев. Суппилулиуме это не понравилось. – Аласия отказалась дать нам флот. Тушратта держит правителя островов в страхе.
- Дальше! – мрачно попросил Суппилулиума.
- Из Вашшукканни постоянно летят гонцы в Ахйот к ногам божественного Эхнэйота. Мне удалось узнать, что Тушратта просит у правителя Та-Кемет золота и воинов. Но правитель Обеих Земель отвечает лишь обещаниями, хотя того и другого у него достаточно.
- В чем причина?
- На берегах Хапи неспокойно. Жрецы Амона и других запрещенных богов, которых изгнали из храмов, объединились и подбивают население севера дельты, особенно невольников каменоломен на вооруженные мятежи.
- Это еще не значит, что правитель не прикажет северному номарху выдвинуться в Митанни. Кадеш - северный форпост Та-Кемет - не так далеко находится от Вашшукканни, - возразил Суппилулиума.
- Ассирия же, - продолжал свой доклад Иссихасса, - заняла странную позицию: Ашшурбалит не отвечает на наши щедрые посулы и не желает нам продавать колесницы; но, в то же время, не боится угроз Митанни и не посылает подкрепление Тушратте.
- Что ж, Ассирия выжидает: кто окажется сильнее, к тому и присоединится. Может, так и лучше. Но за Ашшуром нужен глаз, да глаз. Теперь, пусть позовут Старшего кантикини и колдуна, - приказал повелитель.
Привели прорицателя Киру и немого брадобрея.
- Что скажет великий прорицатель и служитель Бога Грозы? – обратился лабарна к кантикини.
- Солнцеподобный, - неуверенно начал Кира, покачивая седой бородкой, - будь осторожен. Не совсем удачное время ты выбрал для похода. Твоя звезда на небе тускло светит, находясь возле кровавой звезды Бога Войны – Правителя вселенной. А звезда Тушратты горит ярко. Надо дождаться, когда звезда Бога Войны закроет звезду Тушратты совсем, а твоя разгорится.
- Не могу я ждать! – сокрушался Суппилулиума. - Что скажет маг?
Немой начал жестикулировать руками, а Фазарука объяснял:
- Внутренности жертвенного козла показали мне сражение, где люди Хатти маленькие с хрупким оружием, а люди Митанни большие с крепким оружием.
- Я понял твои толкования, - вздохнул Суппилулиума, - идите с миром.
Повелитель погрузился в глубокие раздумья. Никто не смел ему мешать.
- Боги предвещают неудачу, - наконец вымолвил он. – Тяжело идти в бой, зная об этом.
- Солнце наше, подумай, - вмешался Фазарука. – Ведь ты идешь на верную гибель, и войско обречено.
- А мне, великий приснился сон, - пролепетал сладким голосом Иссихасса, и его глазки засветились, - что ты мчишься на боевой колеснице, обращая жалких врагов в бегство. А рядом с тобой стоит Бог Грозы и мечет огненные стрелы.
- Хороший сон, - согласился повелитель.
- Да и что толку верить гадателям, - распалился вельможа. – Просто, Боги хотят проверить твою решительность и твердость.
- И все же, повелитель! Подумай! – Не отступал Фазарука.
- Что скажет Цула? – обратился лабарна к старшему над мешедями.
Великан пожал плечами.
- Мое копье заточено. Рука дрожит, как перед битвой, - ответил он неопределенно.
- А ты, Хемиша, что думаешь?
- Если армия Митанни пойдет через горы, я смог бы задержать их на перевалах.
- За это время мы попробуем совершить обход, через Хайасу, - настаивал Фазарука.
- А если не успеем? - спросил Суппилулиума. – Пропустят местные вожди нас к Евфрату?
- Нет! – Хемиша покачал головой. – Хайасы нам друзьями никогда не были. Я этот подлый народ слишком хорошо знаю. Тушратта наверняка им уже заплатил. Они нас без боя не пропустят, а в горах с ними сладить тяжело.
- Решено! – отрезал повелитель. – Идем через Бычьи горы. И, да помогут нам Боги!
Два десятка колесниц и конный отряд Хемиши выехали из Хаттусы на рассвете. Их видели только стражники у ворот. Город спал. Лишь на высокой башне одиноко стояла женщина и провожала тревожным взглядом удаляющиеся огни факелов. Утренний ветерок пытался сорвать головную накидку, подкидывал озорно подол хасгалы, оголяя стройные икры. Отряд уже давно скрылся за холмами, а таваннанна все еще не уходила, посылая вслед воинам заклинания.
С верхней террасы дворца открывался вид на прекрасный цветущий город Вашшукканни. Белели храмы со стройными рядами колонн. По площадям сновал народ в пестрых одеждах. Зеленели чудные сады и священные рощи. Слабо доносился разноголосый шум базара.
На террасе красивейшего дворца, в куче мягких подушек полулежал сам властитель всемогущественной Митанни – божественный Тушратта. Он ленивыми движениями брал с золотого подноса куски сырого мяса и кидал ручному леопарду. Зверь с жадностью хватал мясо на лету, впивался зубами в мякоть, урчал, смачно чавкал и тут же проглатывал. Эта игра забавляла правителя. Двое крепких слуг, с обнаженными по пояс бронзовыми телами, обмахивали правителя пушистыми опахалами из павлиньих перьев. Четверо мешедей с длинными копьями охраняли спокойствие повелителя. Бдительные стражи замерли среди пахучих цветников роз и смоковниц. Музыканты, скрытые за занавеской, выводили грустную мелодию на дудочках и сестерциях.
Тушратта только что сытно пообедал и вдоволь выпил слабого охлажденного вина. Он находился в чудесном настроении. Солнышко грело ласковыми весенними лучами. От роз исходил божественный нежный аромат. Нега разливалась по телу властелина, сковывала движения, расслабляла все члены. Непослушные веки сомкнулись, тяжелая голова опустилась на грудь. Правитель сладко задремал…
- О Великодержавный! - раздался чересчур громкий голос. Слуга вбежал на террасу и грохнулся перед властителем на колени.
Тушратта вздрогнул всем телом. Его черные брови сердито подпрыгнули вверх.
- Что ты так орешь! - недовольно прошипел он, лягнув слугу ногой.
- О величайший повелитель вселенной, - пролепетал слуга, не поднимая головы, - прости меня, недостойного, что нарушил твой божественный покой.
- Говори! – гневно крикнул Тушратта. Ему хотелось вновь погрузиться в приятную дремоту.
- Прибыл тайный гонец из Хатти, - сообщил слуга.
Сон мигом улетучился.
- Позвать немедленно! – завопил он. – Наконец-то!
На террасе появился длинный худой человек в пыльной одежде. На заросшем неприятном лице с большим горбатым носом сверкали хищные бесцветные глаза. Сам он был жилист, с крупными суставами в коленях и локтях. Широкий нож висел на поясе.
Тушратта взглянул на посланника, на его нож. Правителя почему-то передернуло от вида этого нескладного человека. Что-то в нем было отталкивающее, наводящее ужас.
Посланник упал на колени и на четвереньках приблизился к властителю. Недремлющие телохранители выскочили из цветников. Острые копья уперлись в плечи и голову посланца, не давая близко подползти к правителю. Ручной леопард присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Зверь прижал уши и злобно оскалился, показывая белоснежные острые клыки. Но Тушратта сделал чуть заметный жест, и слуги удалились, уведя с собой огрызающегося леопарда.
Посланник стукнулся лбом о землю у ног правителя, не смея поднять лицо.
- Ну! Кто такой? С какими вестями? – спросил грозно властитель, пристально осматривая скорохода.
Тот поднял голову. Из его пересохшего горла послышалось еле различимое клокотание на шумерском языке. Этот язык хорошо знал Тушратта, но мало кто из его окружения. Поэтому, никто не мог подслушать и понять их разговор.
- О, всемогущий, да будешь ты счастлив и прославлен во все века. Нетленное имя твое пусть потомки повторяют с глубоким уважением и любовью. Я – прах у ног твоих. Мой господин послал меня к тебе с вестью. Мое имя Ибиссаха. Я вождь одного из племен Хауси. Мой народ изгнали с благодатных земель…
- Дальше! Какое мне дело до твоего народа, - нетерпеливо перебил Тушратта.
- Известный тебе человек передает глубокий поклон…
- Что мне до его поклонов. К делу! – торопил властитель.
- Хорошо, солнцеподобный, - вынужден был прервать вступительную речь Ибиссаха. – Суппилулиума стоит с войсками у подножья Бычьих гор и скоро попытается пройти через перевалы.
- Когда?
- Как только с вершин сойдет снег.
- Успел все-таки раньше меня, - с досадой проронил Тушратта. - Войско большое? - деловито спросил он, разглядывая дорогие перстни на холеных пальцах.
- Большое, - ответил посланец. – Много колесниц и пехоты. Но сута небольшая. Есть еще всадники, но они будут только охранять лабарну и обоз.
- Обоз велик? - Оживился Тушратта.
- Велик, очень велик. Суппилулиума хочет пройти войной по всей Митанни.
Тушратта хрипло рассмеялся:
- Пусть попробует. Вот что, Ибиссаха, отдохни у меня в халентуве: поешь, повеселись. Но с рассветом скачи обратно и передай своему господину: пусть попробует поднять вражду среди племен в войске. Хорошо бы устроить повальную болезнь среди воинов. Пусть подумают, что это гнев Богов. Вообще, придумайте что-нибудь такое, чтобы подорвать боевой дух в войске.
- Я понял тебя, о мудрейший из мудрейших.
- А теперь – иди!
- Слушаюсь, мой повелитель. Но как же…
- Я помню, - утомленно произнес Тушратта. - пусть мой друг будет спокоен. Как только покончим с армией Суппилулиумы, он станет лабарной великой Хатти. Но пусть сам свергнет тирана, я только ему помогу.
Посланник удалился. Тушратта бодро поднялся с подушек, довольно потянулся, мягко прошелся по террасе, шурша тонкими одеждами, затем, резко остановился и громко хлопнул в ладоши. Тут же вбежал слуга и упал на колени.
- Повелеваю всем тысячникам готовить войско в поход – и немедленно! А так же, пусть выступят ассирийцы – эти чумазые бездельники. Посмотрим, на что они способны: так ли хороши в бою, как их расхваливает Ашшурбалит. Передай мудрейшему жрецу из Та-Кемет Эйе, что его воинов я тоже намерен пустить в дело. – Когда слуга выбежал исполнять приказания, Тушратта довольно промурлыкал себе под нос: - Эх, славно поохотимся!
8
Войска хеттов стягивалось к голым скалистым склонам Бычьих гор. Отряды один за другим проходили мимо города Туванувы. В долине разбили огромный лагерь. Развернули походные шатры. Столбы дыма взвились над кострами. Слышалось чирканье точильных камней о мечи и наконечники копей. По вечерам гремели боевые песни. Иногда походные хухупалы еще затемно поднимали на ноги весь лагерь гулким боем, и тогда долина напоминала потревоженный пчелиный улей.
Снег на перевалах начинал сереть. Появились черные прогалины. Набухли звонкие горные ручьи. Лабарна решил: самое время для перехода. Он созвал всех военачальников в шатер. Суппилулиума расправил на столе кусок тонкой телячьей кожи с планом митаннийских укреплений, с дорогами и мостами. За эту карту Иссихасса, с его слов, отдал большую сумму серебром. Военачальники склонились над картой. Каждый высказывал по очереди свои предложения о ведении войны. Суппилулиума внимательно слушал.
Перед шатром послышался шум. Кто-то пытался пройти через двойной заслон горцев и мешедей. Хемиша заглянул в шатер:
- Прости, Солнце мое, - обратился он к Суппилулиуме. - Один из командующих отрядом хочет видеть тебя. У него такой испуганный вид, будто он повстречался с самим Ярри.
- Он не может подождать? – рассердился повелитель. Суппилулиума терпеть не мог, когда его отвлекают от дел.
- Он сильно напуган и толком ничего не может объяснить, - пожал плечами Хемиша.
- Веди его. Но если пришел по пустяку, прикажи выпороть его.
Хемиша исчез. Через миг он впихнул в шатер испуганного воина. Тот грохнулся на колени.
- Говори. Что дрожишь, как побитый пес, - прикрикнул на него лабарна.
- Властелин. Солнце наше, - истерично пролепетал тот.
- Что произошло? – лабарна начал тревожиться, взглянув в его беспокойно бегающие глаза.
- В лагере началась чума! – наконец выпалил воин.
Все ахнули.
- В своем ли ты уме! – закричал гневно лабарна.
- Это правда, - завыл воин, с трудом глотая слюну. – Пятеро моих воинов слегли.
Суппилулиума вышел из-за стола и сделал несколько шагов взад-вперед. Все военачальники притихли и ждали решения повелителя. Лабарна собрался с мыслями. Главное – ничего не бояться. Быть хладнокровным.
- Слушайте меня, - твердо произнес он, - в лагере должны сохраняться порядок и спокойствие. Кто будет много орать и возмущаться – того наказать плетьми, и кожу на нем не беречь. Всех заставить пить уксус. Больных вынести из лагеря и сжечь все их вещи. Если кто вздумает бежать – ловить и жестоко наказывать. Идите!
Военачальники разошлись. Суппилулиума приказал мешедям созвать жрецов для молитвы и жертвоприношения.
Фазарука и Хемиша побежали смотреть чумных. Пять человек лежали на подстилках из овечьих шкур. Печать смерти уже отметила их бледные лица. Синие пятна проступили на теле. Тоопека напоил их каким-то снадобьем, и они теперь лежали тихо, без стонов и судорог уходили в мир иной. Воины собрались вокруг, но никто не смел подойти близко. Все со страхом глядели на чумных и с ужасом шептали: «Смерть! Гнев Богов! Боги отвернулись от нас!»
- Всем разойтись и молиться! – приказал Фазарука.
Зеваки нехотя разбрелись по лагерю. Когда никого не осталось, Тоопека подошел к ним. Его руки были испачканы кровью. Он держал небольшой нож и маленькую чашечку, наполненную кровью.
- Что ты делал, Тоопека? – с испугом воскликнул Хемиша, взглянув на его руки.
- Ничего особенного, - ответил лекарь спокойно. - Обследовал покойного.
- Дух болезни может овладеть тобой. Не всякие чары помогают от чумы.
- Я не заболею, - уверенно ответил Тоопека. – А с ними покончено. Один уже умер, и остальные умрут. Может быть, еще будут умирать.
- Наши дела плохи, - покачал головой Фазарука. – Хорошо, если Боги услышат наши молитвы. Но вдруг, они заняты чем-то другим и не обратят на нас внимания.
Тоопека усмехнулся, затем серьезно сказал:
- Надо, прежде всего, поймать подлеца и обезвредить.
- О чем ты говоришь? – не понял Хемиша.
-Я говорю, что это не чума. Их просто отравили.
- Ты в этом уверен? – в один голос воскликнули Фазарука и Хемиша. Они не так сильно удивились, если бы сейчас рядом разверзлась земля, и вылез сам Ярри с огненными глазами и змеиным языком.
- Вот, смотрите. – Тоопека достал из дорожной сумки причудливый белый корень какого-то растения. – Это корень Цинны. Он может определить присутствие яда в вине или пище даже лучше, чем змеиный камень, который обычно носят с собой чашники. – Он надрезал корень, обнажая белую мякоть с красными прожилками. Лекарь обмакнул корень в чашку с кровью. Когда вынул, то на срезе корень сделался серым, а прожилки из красных стали синими. – Очень сильный яд, искусно приготовленный. Действие его напоминает чуму. На теле, так же, как во время болезни, проступают пятна, человека рвет кровью.
- Кто это мог быть? – Фазарука схватился за меч.
- Найти его не так просто в огромном войске. – Тоопека огляделся вокруг. - Эти пятеро ели из одного котла чечевичную похлебку. Вернее – их было шестеро. С ними сидел еще один: высокий, худой, с большим горбатым носом, заросший, словно обезьяна. После того, как у этих пятерых начался приступ, он заорал, словно взбесился: - «Чума! Чума!» Все подхватили. Много ли надо для паники. После я его не видел. Мне кажется – он все и подстроил.
- Но зачем? – недоумевал Фазарука. – Неужели в лагерь прокрался лазутчик Тушратты.
- Тише! Сюда идут, - предупредил Тоопека.
К ним, переваливаясь с ноги на ногу, спешил Иссихасса. Два здоровых телохранителя и несколько слуг неотступно следовали за хозяином. Иссихасса взглянул на мертвецов, покачал головой и печально произнес:
- Ай, ай! Такая неудача в самом начале похода. Мы еще не встретились с врагом, а у нас уже потери.
Хемиша весь напрягся. Его взгляд уловил кого-то знакомого в толпе слуг. Он побледнел и невольно схватил Фазаруку за плечо.
- Ты что? – испугался тот.
- Смотри! – Хемиша показал в сторону высокого чернобородого мешедя с большим горбатым носом.
- О Боги! – только и смог произнести Фазарука.- Ты же его убил в честном поединке. Я же помню, как твой топор прорубил ему грудь.
Мешедь из свиты Иссихассы встретился взглядом с Хемишей. Его колючие, глубоко сидящие глаза вспыхнули неистовой злобой. Он сжал крепкими жилистыми пальцами рукоять меча. Сквозь густую нечесаную бороду показался жуткий злобный оскал.
Наконец, поохав и поахав, Иссихасса заспешил прочь от чумных. За ним, как цыплята за наседкой, засеменила вся его свита, кроме одного колдуна. Маг остался на месте и сосредоточенно махал руками, творя непроницаемую завесу от болезни.
- Фазарука, что мы видели? Призрак?– ужаснулся Хемиша.
- Это именно тот каскиец, которого ты зарубил десять лет назад.
- Неужели рука мне тогда изменила? – он посмотрел на свою мозолистую кисть.
- Просто, эта тварь оказалась живучей, - возразил его друг.
- Значит, мне еще раз предстоит скрестить с ним оружие.
- Послушай, искуснейший из магов, - крикнул Фазарука колдуну. – Я тебя знаю. Ты знаменитый лекарь и служишь благородному Иссихассе.
- Господин прав, - с удовольствием согласился маг, закончив свои сложные пассажи, - я служу нашему мудрому и доброму Жезлоносцу Великого лабарны.
- И как здоровье уважаемого вельможи и моего друга? – спросил заботливо Фазарука.
- Благодаря моим стараниям, он чувствует себя превосходно, - без тени смущения ответил лекарь, поправляя черный колпак.
-Не поможешь ли мне? Дело в том, что мой лекарь бездарен, а у меня появился странный недуг. Как выпью много вина, так на следующее утро голова болит. Если поможешь, я заплачу тебе десять сикелей серебром. Вот задаток. – Фазарука вынул из сумки три серебряных брусочка и сунул их магу.
Тот часто задышал. Глаза его алчно загорелись. Руки затряслись, почувствовав приятный холодок драгоценного металла. Тонкий рот расплылся в довольной улыбке. Голос зазвучал еще звонче:
- О щедрый господин, я вылечу тебя за несколько дней. Я знаю много лечебных трав и сильные заклинания.
- Надеюсь на твое мастерство. А скажи, волшебник, - как бы невзначай спросил Фазарука, - у Иссихассы появился новый виночерпий? Я всех слуг его знаю, но этого вижу в первый раз.
Маг сделал вид, что не понял вопроса. Но, почувствовав в руке еще два серебряных брусочка, тут же вспомнил:
- Господин, наверное, спрашивает про Ибиссаху, - простодушно сказал лекарь. Хемиша вздрогнул, услышав знакомое имя. Но маг не заметил этого и продолжал: - Он не виночерпий, а тайный вестовой моего господина. Он бывает в разных странах с поручениями. Но я тебе ничего не говорил, господин, - испугано спохватился маг, опасливо озираясь по сторонам.
- Да что мне за дело до шпионов моего друга. У меня их у самого – по десятку в каждой стране, - небрежно ответил Фазарука, сунув еще серебро в руку мага.
Тот замялся, но все же прошептал:
- Ты не встречал раньше Ибиссаху, потому что он приходит в дом моего господина только ночью. Они говорят всегда наедине, и он той же ночью исчезает. Но прости, господин. Мне надо идти.
Маг, задрав подол длинного одеяния, убежал мелкими шажками вслед за свитой Иссихассы.
- У тебя какие-то счеты с этим долговязым? – спросил Тоопека, который слышал весь разговор.
- Кровная вражда, - ответил Хемиша.
- А ведь именно он сидел с теми пятерыми. Они уже перешли в другой мир, а ему - хоть бы что.
- Надо его схватить и казнить, - решил Фазарука. Но потом усомнился в своем решении. – Только, как это сделать? А если он действовал по приказу Иссихассы? Толстяк поднимет шум. Еще раскричится, что покушаются на его драгоценную жизнь. Начали со слуг, потом и его прикончат.
- Надо срочно все рассказать лабарне, – решил Хемиша.- Если выяснится, что Иссихасса - предатель, я его прирежу не мешкая.
- Дело в том, что Суппилулиума не поверит твоим словам. Скажет: мы поднимаем панику. – Фазарука плюнул с досады. – Жезлоносец Иссихасса в особом почете. Он добросовестно работал над укреплением городов Хатти. Отдал часть своих драгоценностей на снаряжение армии. В конце концов, он родственник таваннанны и тесть Суппилулиумы. К тому же, его не так-то просто схватить за руку, я бы сказал – невозможно. Он только прикидывается добрым простачком, а в душе - ядовитые змеи.
- Но ты ведь сможешь объяснить все лабарне,- настаивал Хемиша.
- Даже если он меня и выслушает, подумает, что мы с Иссихассой в очередной раз повздорили – обычное дело при дворе – и еще, вдобавок, накажет.
- Тогда мне остается одно: схватить Ибиссаху и убить, чего бы мне потом это не стоило, - сквозь зубы процедил Хемиша.
Но Ибиссаха исчез из лагеря. Где только Хемиша его не искал – никаких следов. Никто его больше не видел.
В это время в лагере совершались богослужения и жертвоприношения. Жрецы и воины взывали к Сауске, к Богу Грозы, к Богу Солнца, прося защитить их от ужасной болезни. Сам лабарна молился больше всех. Жрецы на истаннанах день и ночь воскуривали туххессару. Колдуны возжигали магические костры и резали жертвенных животных, дабы ублажить злого Бога подземного мира Ярри. Просили его забрать обратно дух болезни. Но, не смотря на усердные молитвы, а так же на бдительность Хемише и Фазаруки, вскоре еще три человека заболели и умерли. Жрецы решили прибегнуть к силам старинных заклинаний. Сам Иссихасса вызвался проводить обряд, подвергая возможной опасности собственную жизнь. Он должен был вступить в противоборство со злыми духами. Не каждый кантикини решился бы на такой опасный обряд. Иссихасса же с бледным лицом, но неистово горящим взглядом приказал облачить его в желтую накидку и приготовить все к обряду.
В лагерь привели молодого ослика. Маги долго ходили вокруг, бормоча непонятные заклинания на давно забытом языке. Когда они закончили, к ослу подошел Иссихасса и заорали во всю мочь: - «Ты, Ярри, наслал болезнь на наше войско! Но пусть этот осел заберет твое зло и перенесет его через горы в страну врага! Я прогоняю тебя!» Воины, вооружившись палками, гнали осла в горы, осыпая ударами бока бедного животного. Ослик понеслось во всю прыть, выбивая дробь маленькими копытами. Он долго бежал, пока не оторвался от немилосердных преследователей.
Магия помогла. Никто больше не заболел. Все восхваляли Иссихассу, как избавителя и сильного волшебника.
На утро произошла другая неприятная история. Подрались между собой воины из двух отрядов. Чуть за оружие не схватились. Дело в том, что каждый отряд привел с собой обоз. В обозе гнали скот, как провизию. Ночью из одного стада пропало пять баранов. Их обнаружили в стаде другого отряда. Но те возмутились, ответив, что среди них не может быть воров. Произошла драка. Пришлось мешедям во главе с Цулой вмешаться. Для острастки десятерых самых ярых драчунов наказали палками.
Не успели об этом странном происшествии затихнуть разговоры, как в шатер Суппилулиумы пришел тысячник из города Анкува и пожаловался, что кто-то осквернил статуэтку Богини Каттахи – защитницы и покровительницы города. Воины из Анкувы увидели в этом дурной знак. Они недовольны и полны решимости покинуть лагерь. Суппилулиума срочно приказал созвать всех тысячников и сановников в свой шатер.
Когда вестовые разбежались созывать военачальников, вошел Цула. У него был мрачный вид. Его густая борода лоснилась от крови.
- Что произошло? – взволнованно спросил Суппилулиума.
- Меня пытались убить, – пробурчал он, показывая лабарне стрелу.
-Убить? – не поверил повелитель. Он взглянул на тяжелую стрелу с острым, как игла, бронзовым наконечником. Самый кончик согнулось от сильного удара обо что-то твердое.
- Я обходил посты. Стреляли наверняка. Убийца целился прямо в горло. Боги уберегли. Меня окликнул дозорный. Я повернул голову, и в это время услышал звон тетивы. Стрела только по подбородку чиркнула и ударилась о камни.
- Ты его заметил? – забеспокоился властитель.
- Я пытался догнать стрелка, но он исчез в темноту.
- Ты его хотя бы разглядел?
- Я не уверен. Вот, что я нашел на том месте. – С этими словами Цула протянул повелителю кинжал.
- Этого не может быть! – воскликнул Суппилулиума.
- Я тоже не верю, - пожал плечами Цула.
Суппилулиума сидел на небольшом походном троне в боевых кожаных доспехах, украшенных медными пластинами. На лбу, от тяжелых дум, собрались волнами морщинки. Сановники встали перед ним полукругом и терпеливо ждали. Суппилулиума обвел собравшихся тяжелым взглядом и произнес:
- Снег на перевалах сошел. Самое время продолжать поход и встретиться с неприятелем, а наши воины дерутся между собой. Какая же мы армия? Если рассуждать разумно, то мне надо отказаться от похода. С таким войском идти в бой – верная гибель. Можно, конечно, разместить войска по приграничным крепостям и ждать нападение Митанни. Но доподлинно известно: когда Тушратта перейдет через горы, нам в спину ударят Арцава и Ахеява. Мы окажемся в кольце и будем уничтожены. Я хочу услышать ваши мысли. Пусть начинает Иссихасса.
Иссихасса облизал полные губы. Он весь просиял от важности: ему первому повелитель разрешил говорить.
- Великое Солнце наше, здесь все ясно: если волка держать на цепи и кормить до отвала, то его и козел забодает. Наше войско разлагается от безделья. Ратников собрали на войну. Они жаждут идти в бой. Копья давно наточены, доспехи начищены. Им некуда приложить свои силы – вот и дерутся между собой. Их надо гнать вперед, через горы, тогда войско сплотиться в единый кулак. Это будет непобедимая сила, способная превратить цветущую Митанни в жалкую пустыню, заполненную костями и пеплом.
- Правильно! В бой! – закивали тысячники. А Иссихасса весь сиял, выпятив от важности нижнюю губу.
- Что скажет Фазарука? – Суппилулиума кивнул в его сторону.
- О всемогущий и мудрый, мое мнение неизменно: войско к битве не готово. Есть сведения, что армия Тушратты в два раза превосходит нашу. К ним присоединились отряды из Ассирии, Та-Кемет, Алепо, Алалаха и Керкемиша. Мы разобьемся об их копья, как волны о скалы. Самое большее, что мы сейчас сможем седлать – это отбить у врага перевалы и удерживать их до следующего снега.
В шатре загалдели. Одни кричали, что нечего бояться Митанни. Главное не число воинов, а их умение и мужество. Другие не соглашались. Лучше, сначала все разведать, а потом кидаться в драку. Армия Митанни считалась самой сильной и хорошо вооруженной.
Суппилулиума поднял руку, и все стихли.
- И одни, и другие правы, - твердым голосом сказал он. – Можно захватить перевалы и подождать до следующей весны. Но я чувствую у себя за спиной копья Арцавы. Не хватит у нас сил сражаться на два фронта. Завтра выступаем в горы. Впереди сута, за ней колесницы, после пешие и обоз. Но прежде, чем отпустить вас, я хочу выяснить кое-что. – В голосе послышались металлические нотки. Взгляд стал холодным. – Среди нас есть гадина. Гадина притаилась, действует подло и грязно. Ведь это он столкнул два отряда в драку из-за баранов; по его приказу осквернили статуэтку Богини Катаххи, им пущена стрела, которая должна была убить старшего над мешедями. Эта гадина среди вас. Пока не выясним правды, Хемиша никого живым не выпустит.
Военачальники удивленно переглядывались. Иссихасса побледнел. Один Фазарука оставался спокойным.
- Дозволь мне сказать, повелитель, - попросил он.
- Говори.
- Я не уверен до конца в своей правоте, но думаю, что смогу показать предателя. Он стоит перед тобой – это Иссихасса. В его сердце злоба и зависть.
- Как ты смеешь! – взревел Иссихасса, хватаясь за меч. Лицо из бледного окрасилось в багровый цвет.
-Тихо! – властно прикрикнул Суппилулиума. – Что ты можешь поставить в вину жезлоносцу Иссихассе?
- Сейчас – ничего. Он хитер, и умеет заметать следы. Но после - будет поздно. Я тебя предостерег, повелитель.
- И это все? Вот что, Фазарука,- Суппилулиума пристально посмотрел ему в глаза, - не нравятся мне речи твои. Почему я должен тебе верить?
- Повелитель, - заговорил Иссихасса, гневно сверкая очами, - ты ошибся, видя в Фазаруке преданного слугу. Слишком часто он ездил с поручениями в другие страны. Вспомни: ведь Фазарука несколько раз был в Вашшукканни.
- Тихо! - повторил Суппилулиума. – Сегодня покушались на моего старшего мешедя. Убийца скрылся, но обронил кинжал. – Суппилулиума протянул нож Фазаруке. – Узнаешь?
- Это мой кинжал, - удивился тот.
- Хемиша! – громко позвал повелитель. В шатре тут же появился горец. - Возьми жезлоносца Фазаруку под стражу. Глаз с него не спускай. Если он сбежит, я прикажу наказать тебя.
Хемиша слышал весь разговор, находясь возле шатра. Что-либо исправить сейчас было невозможно. Он почувствовал на себе испытывающий, острый, как наконечник копья, взгляд лабарны. Суппилулиума прекрасно знал, что они друзья с Фазарукой. Но Хемиша давал клятву в верности лабарне. Горец погасил в душе возмущение и решительным движением сорвал меч с пояса Фазаруки.
- Постой же, повелитель. Как ты можешь в такой час сомневаться в своем верном жезлоносце. Ведь он столько битв сражался рядом с тобой, - вмешался Цула, заслоняя собой Фазаруку. – Мы с ним вместе давали клятву в сгоревшей Хаттусе. Ты разве забыл?
- Цула, отойди! - осадил его Суппилулиума. – Не смей его защищать.
- Повелитель, я знаю Фазаруку с детства,- не сдавался Цула. – Он не может тебя предать.
- Неужели, ты с ним заодно? – Суппилулиума гневно сдвинул брови. Слова колючими искрами вонзились в сердце Цулы. – Ты столько раз закрывал меня своим телом, теперь вступаешься за человека, желающего, быть может, убить и меня, и тебя. Не он ли послал стрелу, что несла тебе смерть?
- Это - не правда! – горячо воскликнул Фазарука, но Цула уже отошел в сторону, удрученно опустив голову.
Хемиша привел Фазаруку в свой шатер. Пленник, не произнеся ни слова, сел на подстилку из козьих шкур, обнял колени руками и отрешенно уставился в одну точку.
- Не переживай, - попробовал успокоить его Хемиша. – Повелитель раздражен, но завтра буря утихнет.
- Об этом я не переживаю. Только с ужасом думаю, что повелитель поверил предателю и поведет войско на верную гибель.
- Лабарна, сгоряча ничего не делает, - возразил Хемиша. – Если поведет – значит, он все рассчитал. Я пойду сейчас к нему. Постараюсь смирить гнев правителя.
- Не надо. Не хватало, чтобы еще и ты впал в немилость. Теперь он будет слушать только Иссихассу.
- А все из-за твоей горячности, - укорил Хемиша друга. – Не мог немного подождать. Иссихасса сам бы выдал себя.
Фазарука пропустил упрек мимо ушей.
- Когда начнется сражение, ты вернешь мой меч?
Хемиша ничего не ответил и вышел из шатра. Через мгновение он вновь заглянул и, понизив голос, сказал:
-Мои горцы постерегут тебя.
- Боишься, что я сбегу? – горько усмехнулся Фазарука.
- Нет. Боюсь, чтобы горло тебе не перерезали, как глупому барану.
Хемиша застал только лабарну и Цулу в желтом шатре правителя.
- Впредь, будьте осторожны, - предупредил их Суппилулиума. – Я не хочу, чтобы вас убили. Если предатель добивался, чтобы я заподозрил Фазаруку, пусть думает, что он сделал свое дело.
- Если предатель – Иссихасса? – спросил Цула.
- Хемиша, поставь следить за ним пару надежных людей.
- Сделаю, - ответил горец.
Долину быстро накрывали синие сумерки, но в лагере никто не думал ложиться отдыхать. Все войско пришло в движение, словно пчелиный рой. Повсюду мелькали жезлы вестовых, разносивших распоряжения. Ярко пылали костры. Шатры сворачивали. Волов и ослов впрягали в повозки.
Хемиша вместе с горцами проверял снаряжение и готовил лошадей. К нему робко приблизился лекарь Иссихассы и попросил его на пару слов. Когда они отошли в сторону, лекарь сообщил, что Хемишу ждет один его старый знакомый. Он хочет с ним встретиться за лагерем возле скал и переговорить об очень важном деле. Маг исчез в темноте. Хемиша никому ничего не сказал, надел шлем, взял меч, в отворот сапога вложил длинный нож, за пояс заткнул топор и направился за лагерь.
Вечер выдался безлунным. Печальный холодный свет сестры Солнца только чуть посеребрил краюшек неба. Узкая каменистая тропа терялась во тьме. Горец ощупью находил правильное направление. Тонкие кожаные сапоги мягко ступали по острым камням, издавая еле уловимое шуршание. Звезды над головой разгорались все ярче. Местность вокруг сливалось в единую непроглядную черноту. Но вдруг, Хемиша уловил чутким слухом горца, что шорох его шагов отражается о какую-то преграду. Он протянул вперед руку и ощутил холодное прикосновение гранитной стены. Здесь его должны ждать. Он догадывался, кому понадобилась встреча. Ибиссаха бродил тенью вокруг лагеря. Эта мысль заставила Хемишу напрячь все потаенные инстинкты. Глаза постепенно привыкали к темноте. Хемиша стал смутно различать очертание скал.
Вдруг, то ли почудилось, то ли услышал чье-то дыхание. Хемиша почувствовал, что он не один. Кто–то за ним наблюдает, ловит каждое его движение. Горец, как можно тише отошел от скалы, осторожно вынул меч из деревянных ножен и замер. Хемиша вздрогнул, услышав сзади тихие быстрые шаги. Он резко повернулся и инстинктивно встал в боевую стойку, подняв меч вверх так, чтобы клинок прикрывал голову. Сильный удар выбил меч из рук. Из глаз посыпались искры, в ушах зазвенело. Но шлем выдержал. Хемиша мгновенно собрался и отскочил в сторону. Второй удар мечом, рассекая воздух, прошуршал рядом. Горец выхватил топор и, примерно определив, где находится противник, нанес ответный удар. Лезвие топора звякнуло, наткнувшись на меч, и обломало клинок у самого основания. Невидимый обезоруженный противник прыгнул в сторону. Но Хемиша явственно слышал его дыхание.
В это время над вершинами гор наконец-то показался край луны и осветил место поединка. Хемиша различил шагах в десяти перед собой длинного худого человека. Черная накидка делала его незаметным в ночи. Враг тяжело дышал. Его грудь высоко вздымалась, издавая хриплые звуки.
- Ибиссаха! Я тебя узнал, - усмехнулся Хемиша. – Только такой трусливый шакал, как ты, способен нанести удар в спину. Смотри, как запыхался. Тебя трясет от страха или от досады, что не получилось подло убить меня? Ах, у тебя сломался меч. Я могу отложить топор. Может, давай поборемся, как настоящие мужчины, без оружия. Да перестань дрожать.
- Я не дрожу, - сквозь зубы процедил Ибиссаха. В отблеске луны сверкнул его белый оскал. – Я напал со спины, потому что ты должен умереть. – Он отшвырнул в сторону обломок меча. – Ты должен умереть не только из-за кровавой вражды, но и потому, что вечно мне мешаешь.
- Многие жаждали моей смерти, да сами первыми померли, - ответил на это Хемиша.
- Так умри же сейчас!
Ибиссаха с ужасным воплем взмахнул рукой. Хемиша вовремя присел. Тяжелый нож пролетел над головой.
- Собака! – воскликнул горец и метнул в убегавшую тень топор. Ибиссаха оказался шустрым.
Оружие звякнуло о скалу, высекая яркие искры. Хемиша пожалел, что не попал. Он ощупью нашел свой меч и топор. Его рука наткнулась еще на что-то. Он поднял с земли тугой лук и чехол с несколькими стрелами. Сразу все становилось понятно. Вот, кто стрелял в Цулу. Хемиша разозлился. Не может воин Хауси, пусть даже из изгнанного племени, убивать подло, со спины. Затем он огляделся и прислушался. От Ибиссахи, теперь всего можно ожидать. Все тихо. Хемиша зашагал обратно к лагерю. Навстречу ему несись два воина в полном вооружении.
- Отец, ты цел? – крикнул старший Улия.
- Куда вы так спешите?
- К тебе. Вдруг настала наша очередь мести, - объяснил младший Барбиша, немного отдышавшись.
- Чего! – рассердился Хемиша. – Чтоб этот навозный червь меня одолел! Однажды, я его заставил хлебать собственную кровь, да он живуч, как змея.
- Ты его убил? - тревожился Улия.
- Нет. Он удрал, словно побитая свинья. Я сломал его меч, а это для Ибиссахи дурное знамение.
- Отец, у тебя помят шлем, - испугался Барбиша.
- Это еще не значит, что помята голова, - успокоил его Хемиша, недовольный, что сын заметил. - Впредь будьте осторожны: Ибиссаха коварный и очень подлый. Самое противное - он забыл законы гор; напал на меня со спины, значит, с ним говорить о благородном поединке -
бесполезно.
Они подходили к лагерю, где лихорадочная суета постепенно затихала. Некоторые укладывались вздремнуть пару часов перед тяжелой дорогой, другие осматривали оружие. Яркие костры превратились в кучи тлеющих углей. Войско было готово к тяжелому походу. Ждали команды.
9
Солнце еще не взошло, а войско хеттов уже строгим походным порядком двинулось в горы. Когда половина крутого подъема осталось позади, солнце клонилось к западу. С гор хлынул напористый, обжигающий холодом, ветер. Он сковывал движения и заставлял слезиться глаза. Воины прикрывались щитами от его ледяного дыхания. Укутывались в плащи. В то же время солнце нещадно жгло спину. Дышать с каждым шагом становилось тяжелее. Разряженный воздух приходилось набирать полной грудью так, что казалось, легкие вот-вот лопнут. Сердце тяжело ухало в груди. Волы, то и дело, останавливались и отказывались идти дальше. Погонщики надрывались, помогая животным тащить груженые повозки. А вокруг мокрые скалы. Кое-где попадались островки грязного снега.
Лабарна сошел с колесницы. Лошади начали храпеть. Суппилулиума продолжил подниматься пешком и нес на себе оружие. Цула попытался взять у повелителя щит, но лабарна не отдал. Нес все сам, как бы тяжело не приходилось. Страдали все. Даже несгибаемый Цула начинал громко хрипло дышать, при этом в душе проклинал Иссихассу. Отчего этот идиот выбрал такую поганую дорогу. Сам жезлоносец Иссихасса укутался в три шерстяных плаща и стоял на коленях в колеснице. Его пухлые пальцы мертвой хваткой вцепились в поручни. Мешеди выбивались из сил, подгоняя его упряжку.
Хемиша приказал горцам спешиться: нечего лошадей изводить. Горцам не впервой такие походы. Они чувствовали себя превосходно, да еще и песню затянули.
Наконец крутой подъем перешел в более пологий. Ветер постепенно стихал. Впереди показался узкий проход среди отвесных скал. Здесь начинался перевал.
Войско вошло в теснину. Но передовой отряд сразу же наткнулся на высокий завал из камней. За завалом прятались митаннийцы. Градом посыпались стрелы. Воины, не раздумывая, ринулись на приступ. Но безрезультатно. Стена оказалась высокой и неудобной для штурма. Хетты отошли назад.
Суппилулиума приказал суте карабкаться на скалы и оттуда вести обстрел завала. Но митаннийцы были готовы к этому. Они первыми оказались наверху и открыли ответную стрельбу. Вскоре над проходом завязался бой. Противники вплотную подступали друг к другу на узких скальных выступах. В ход пошли мечи и копья. Убитые и раненые кувырком срывались вниз и разбивались о камни.
Тем временем уже соорудили штурмовые лестницы. Хетты ринулись на новый приступ. На этот раз завал удалось взять. Много времени ушло на разбор стены. Валуны перекатывали очень осторожно. Внизу стояло все войско. Если глыба сорвется, то перекалечит множество людей.
Повелитель с беспокойством поглядывал на солнце. Светило начинало прятаться за далекие вершины. Тысячники громко выкрикивали команды. Сотники метались взад и вперед, отчаянно ругаясь и подбадривая воинов. Наконец путь освободили. Колонны двинулись по узкому извилистому проходу. Лабарна на этот раз решил быть осторожней и пустил по верху лучников. Сута карабкалась по скалам справа и слева от колонны. Вдруг один из разведчиков подал сигнал тревоги.
За поворотом возвышался еще один завал, выше и крепче первого. Как только хетты выглянули из-за скал, раздался глухой стук. Град камней обрушился на передние ряды. Пришлось отходить назад.
На этот раз о штурме нечего было и думать. Можно потерять много людей. Митаннийцы хорошо подготовились, даже притащили метательные орудия. Если даже ценой больших потерь взять приступом и эту преграду, возможно, дальше стоят еще укрепления. Почему Иссихасса об этом не знал? По его купленным за серебро планам, на перевале была одна сторожевая крепость. Но до нее еще не дошли даже. Поразмыслив, Суппилулиума приказал поворачивать назад.
Уже глубокой ночью войско спустилось обратно в долину. Воины падали от усталости на землю и тут же засыпали. Мало кто решился приготовить пищу. Лишь кое-где задымились чахлые костры. Хемиша напоил своего коня, затем отпустил пастись. Горец улегся на траву рядом с Фазарукой и расслабился. Все тело горело и ныло от усталости.
- Как себя чувствуешь? – спросил Хемиша у Фазаруки.
- Как побитая собака, - зло ответил тот. - Так паршиво на душе у меня еще никогда не было.
- Просто устал с непривычки. Дворцовая жизнь тебя отучила от походов.
- Дело не в усталости. Ужасно себя чувствуешь, когда ты без оружия, в тебя пытаются подстрелить, словно дикого козла на охоте.
Хемиша приподнялся на локтях и сдвинул брови.
- Кто тебя хотел подстрелить? Ты же был далеко от места боя.
Фазарука вытащил из-под одежды стрелу с острым бронзовым наконечником.
- Вот, смотри. Когда завязался бой возле второго завала, - рассказывал Фазарука. – Пехота ринулась назад. Я в это время находился где-то в последних рядах, стоял в колеснице. Суматоха поднялась. Погонщики принялись разворачивать волов. Копьеносцы напирали спереди. И тут меня что-то в грудь больно стукнуло. Я еле на ногах устоял. Вот эта стрела пробила медный щиток и кожаный нагрудник, хорошо еще, что он у меня крепкий, воткнулась в ребро.
- Ну и что, - разочарованно протянул Хемиша. – Шальная стрела могла долететь до обоза. Митаннийцы взобрались на скалы и оттуда стреляли.
- Ты опытный воин, а не можешь разглядеть, что наконечник у нее бронзовый, - разозлился Фазарука. – Митаннийцы используют каменные наконечники, и стрелы короче.
- Дай-ка сюда. - Хемиша повертел в руках стрелу, внимательно разглядывая тонкое прямое древко.
- Еще бы чуть выше, - продолжал Фазарука, - и она пронзила бы мне горло. Когда я это понял, то присел на дно колесницы, как будто упал мертвым.
- Что так? – усмехнулся Хемиша.
- Не захотел, получить вторую куда–нибудь в глаз. А у самого от досады… Меня, словно дикого козла, решили подстрелить, - сокрушался Фазарука. – да что ты в ней такого интересного нашел? – разозлился он, заметив, что Хемиша его совсем не слушает, а все изучает стрелу.
- Оперенье в крови, - указал горец.
- Ну и что? – не понял Фазарука. Он сердился: у него так паршиво на душе, а Хемише – хоть бы что! – У стрелка поранена правая рука. Только и всего.
Хемиша достал из колчана другую стрелу.
- Взгляни. Точно такая же. – Хемиша протянул обе другу. – И у первой, и у второй оперенье испачкано кровью.
- Откуда она у тебя? – недоуменно спросил Фазарука.
- В меня тоже стреляли. Я ее обнаружил после того, как спустились обратно в долину. Стрела торчала у меня в спине.
- Как в спине? – не понял Фазарука.
-Я за спину щит вешаю. Мы всегда так делаем. Удобней, чем постоянно носить на руке. Щит не заметен под плащом. Какой-то подлец всадил мне стрелу в спину и продырявил плащ. Если б не щит, то и меня продырявил.
- Ты хочешь сказать, что в нас целил один и тот же стрелок, - предположил Фазарука.
- И я догадываюсь – кто. Это Ибиссаха. Мы вчера с ним дрались. Я топором сломал ему меч и, наверное, поранил правую руку. Сегодня шакал решил разделаться с нами во время боя: тебя убить по приказу Иссихассы, меня по собственному усмотрению. Но натягивать тетиву и точно направлять стрелу с перевязанной рукой неудобно. Вот он руку размотал, а кровь попала на оперение.
Хемиша поднялся.
- Ты куда? – спросил Фазарука.
- Отдыхай. Я должен быть подле лабарны. Мало ли что этому подлецу - Ибиссахе взбредет в голову. Он хитрый. Змеей к тебе подберется – ты и не заметишь. Все же, хоть предатель - из горцев, из Хауси, - сокрушенно закончил Хемиша и ушел в темноту.
Вождь подошел к желтому шатру лабарны. Внутри слабо мерцал огонек масляной лампадки. Мешеди, вооруженные копьями, неподвижно стояли на страже. Тут же находились воины Хауси. У входа, на земле сидел Цула и с усердием ковырялся в щите.
Хемиша присел рядом.
- Спит? – почти шепотом спросил он, показывая глазами на шатер.
- Нет, - так же тихо ответил Цула. – Ходит, думает, что-то чертит.
- Переживает, наверное, - несмело предположил Хемиша. Цула все кряхтел. – Да с чем ты там возишься? – поинтересовался горец.
- Стрелу из щита вытаскиваю, - ответил Цула. - Хорошо вошла, даже я не могу выдернуть.
- В тебя стреляли?
- Нет. Какой-то шакал в повелителя метил. Одним Богам известно, как только я успел щит поднять. Прямо в голову летела.
Наконец усилия его были вознаграждены. Он выдернул из щита застрявший наконечник и хотел отшвырнуть стрелу в сторону. Но Хемиша предупредил его движение.
- Дай-ка мне. Она пойдет на мой лук.
- Возьми. Только оперение в крови. Видать, стрелок в руку ранен, хотя, тетиву натянул хорошо.
- Оперенье в крови? – Хемиша чуть не подскочил на месте.
- Да. Его заменить надо. Перо слиплось. Стрела будет лететь не точно.
- Три неудачных выстрела – плохая примета для стрелка, - усмехнулся Горец.
- Ты о чем? - Не понял Цула.
- Я говорю: стрелки у митаннийцев не опытные.
- Да вроде бы – ничего, - не согласился Цула. Он лег на плащ, положил голову на щит и, тут же захрапел.
Хемиша навалился спиной на стойку шатра и тоже задремал.
Наутро хухупалы громким боем подняли лагерь. Армия вновь двинулась вверх, но уже по другой дороге. Вновь впереди ожидал мучительный подъем. Опять ледяной ветер обжигал лицо, а спина жарилось на солнце, словно на углях. Наконец, передний отряд вышел к перевалу. Но дорога оказалась завалена камнями, что мешало продвижению обоза. Чтобы разведать путь, Суппилулиума выслал вперед воинов суты. Вскоре они вернулись и сообщили: перевал преодолеть невозможно. Впереди разрушен мост через пропасть. Лабарна сам решил осмотреть злополучную преграду. Он сел на коня и в окружении всадников отправился вперед. Дорога заканчивалась у края глубокого обрыва. Внизу бурлил стремительный поток, закручивая водовороты. Мост снесен до основания. На другой стороне обрыва выстроились вражеские воины, прикрываясь высокими прямоугольными щитами. О переправе не могло быть и речи. Суппилулиума был вынужден отвести войска назад.
Лабарна призвал опять военачальников к себе в шатер. Когда они собрались, то застали повелителя мрачным, но не подавленным.
- Пусть придет Фазарука. Отдайте ему меч, - нарочно громко приказал он Хемише. Затем его взгляд отыскал затаившегося Иссихассу. – Что ты можешь сказать по поводу наших неудач? Ведь по твоим данным – нам открыты все пути.
Все почувствовали угрозу, нависшую над головой жезлоносца. Но он сам был спокоен, и ничем не выдал волнение.
- Солнце мое, грозный лев, - начал он сладкозвучно. – Митаннийцы оказались проворнее. Однако еще не все потеряно. Есть третья дорога. Она находится выше в горах. Возможно, там еще лежит снег.
- Ты думаешь, на той дороге нас не ждут? – В голосе Суппилулиумы прозвучало откровенное недоверие.
- Обязательно ждут. Возможно, уже устроили засаду, - не смутившись, ответил Иссихасса. – Но я предлагаю не тащиться со всем войском сразу, а сделать хитрее. Я возглавлю сотню воинов суты и под покровом ночи скрытно проберусь к перевалу. Мене не заметит ни одна душа. Если на пути окажутся Митаннийцы, я их скормлю на завтрак шакалам! – храбро закончил жезлоносец.
Суппилулиума выслушал Иссихассу с холодным выражением лица. Согласился:
- План хороший. Попробуй. Бери не сотню, а три сотни, но не из своих, а из отряда Хемиши.
- О, мудрый властитель, - глазки у Иссихассы растеряно забегали. – Неужели, мои мешеди не достаточно храбрые. Ведь они шли в первых рядах и как тигры бросались на приступ.
- Не в том дело, - разъяснил повелитель. – Вы пойдете ночью. А чтобы не обнаружить себя и быстро пробраться к перевалу в темноте, надо знать горы. Как тебе известно, у Хемиши в отряде все горцы. Они умеют ходить тихо как барсы, и ни один камешек не выскользнет из-под ног. Они чувствуют: где обрыв, а где трещина под снегом. Ведь ты говоришь, что на перевале еще лежит снег. Хауси могут незаметно подползти, словно змеи, и ужалить врага, а могут превратиться в скалу; ты пройдешь мимо и не заметишь.
- Все будет сделано, - с легким поклоном ответил Иссихасса, но при этом побагровел от злости. На его счастье, в слабом свете лампадки никто этого не заметил.
- Иди, готовься, - приказал лабарна.
Иссихасса столкнулся у входа в шатер с Фазарукой. Тот шел веселый. На поясе висел меч.
- Приветствую тебя, благородный Иссихасса, - с напыщенной вежливостью поздоровался Фазарука.
- Хранят тебя Боги, - нехотя ответил Иссихасса.
Фазарука протянул ему три стрелы.
- Прошу передать это вашему стрелку – неудачнику.
- Какому стрелку? - Иссихасса изобразил на лице удивление. – У меня много стрелков.
- Передай их самому неудачному, - объяснил Фазарука. – Здесь на каждой стреле написано «Осел». Когда, в следующий раз, он будет браться за лук, то пусть прочтет свое имя и подумает.
- Ничего не понимаю, - помотал головой Иссихасса, но в глазах его разгоралась злоба и страх, как у затравленного волка.
Еще некоторое время военачальники обсуждали с лабарной план последующих действий. Вскоре все разошлись. Суппилулиума, оставшись один, позвал Хемишу.
- Пойдешь в горы с Иссихассой. Будешь его тенью, - приказал он. – Иди вперед, но готовь путь к отступлению. Ты мне нужен живым. Если заподозришь, что Иссихасса предатель, перережь ему ноги, руки, но не горло. Дотащи его ко мне теплым.
- Все сделаю, как ты сказал.
Хемиша поклонился и вышел.
- Улия! – позвал вождь Хауси. Через несколько мгновений перед ним появился юноша. – Подготовь коня.
- Отец, возьми меня с собой, - попросил юноша.
- Нет. Ты останешься в лагере. Я еще не знаю, вернемся ли мы.
- Ты считаешь меня маленьким? – обиделся Улия.
- Я хочу дать тебе ответственное задание. Ты должен постоянно находиться подле лабарны. Внимательно следить за всеми, кто к нему приблизится.
- Но у него же столько телохранителей…
- Не перебивай! – строго прикрикнул Хемиша. – Я давал клятву сохранить жизнь правителю. Со мной может всякое случиться. Ты должен до конца выполнить клятву отца. Если лабарне будет грозить смерть, ты должен первым ее встретить спокойно и с достоинством.
- Выполню! – насупился юноша. – Но если суждено погибнуть, я бы хотел погибнуть рядом с тобой.
- Почему ты у меня такой непослушный! – вскипел Хемиша. – Мне все подчиняются беспрекословно, все, кроме тебя. Какой пример подаешь Барбише. Будешь еще перечить – отправлю домой.
- Не делай этого. Я выполню все, что ты прикажешь, но не вынесу позора, - испугался юноша.
- Вот так-то лучше, - успокоился Хемиша. – Постой! – Он схватил за руку Улию. – что за женское кольцо у тебя на мизинце?
Юноша смутился. Если б не сумерки, то отец заметил бы, как он густо покраснел.
- Да… это… кольцо одной девушки… из свиты таваннанны.
- Говори громче, не мямли. Еще в бой хотел идти. То-то я заметил, что тебе нравилось нести охрану возле покоев звездоподобной. Она хоть красива?
- Она прекрасна, как луна и стройна, как газель…- начал, было, юноша описывать свою возлюбленную.
- И скромна, как овечка после стрижки, - засмеялся Хемиша. – Кто, хоть, ее отец?
- Один из поваров таваннанны, – ответил Улия.
- Так она даже не дочь воина? – Хемиша сплюнул. – Рано тебе еще о девках думать. Ты мой старший сын, и после меня должен возглавить племена Хауси. Придет время, старейшины подберут тебе невесту – красавицу. И отец у нее будет достойный. Что, мало красивых девушек в наших горах?
- Но я люблю ее, и она меня любит, - воскликнул горячо юноша.
- А это пройдет, - махнул рукой Хемиша. – Вот митанниец огреет тебя по голове чем–нибудь тяжелым, мозги выправятся – так и вся любовь вылетит. Ты, прежде всего, воин. Не забывай об этом, даже когда спишь. Сними кольцо. Спрячь. Иди к шатру лабарны и не смыкай глаз. Будешь за жизнь повелителя отвечать перед Богами, перед всей Хатти, передо мной в том числе.
- Я понял тебя, отец. Все сделаю, - ответил Улия, пряча тонкое золотое колечко.
Яркий лик луны повис над острыми холодными вершинами. Неподвижный прозрачный воздух, казалось, звенел от тишины. Каждый шорох слышался отчетливо. Всадники цепочкой поднимались по виляющей тропе. Подъем становился все круче. Лошади начали уставать. Воины спешились. Под ногами заскрипел снег. Вскоре всадники очутились на широком горном уступе. Здесь оставили лошадей под присмотром трех человек. Дальше пробирались пешими, стараясь идти след в след. Через каждые пять сотен шагов Хемиша оставлял несколько воинов. Они готовили засаду на случай отступления.
Разведчики, шедшие впереди увидели впереди костры. Вот и враг. Все теперь зависело от опыта горцев. Хемиша разделил воинов на три отряда. Один отряд крался по скалам справа, другой слева, третий полз прямо. Иссихасса пыхтел от усердия, стелясь по земле. За ним следом полз Хемиша с обнаженным мечом. Вскоре горцы добрались до завала. Хемише показалось странным, что стена не высокая, да и камни навалены кое-как. Взять такую преграду штурмом не составляло труда. Часовой с копьем беспечно сидел на самом гребне стены. Голова его свесилась на грудь. При этом он громко похрапывал. За завалом горели яркие костры, слышались пьяные песни. Как-то все неосторожно. Может, митаннийцы не ждали здесь хеттов?
Где-то справа тявкнул шакал, с противоположной стороны ему ответил другой. Хемиша издал такой же звук. Часовой вздрогнул, поднялся, недовольно выругался, но ничего подозрительного не разглядел во тьме. Он плотнее закутался в плащ и вновь захрапел. Топор снес ему голову. Тело мешком свалилось на камни. Горцы бесшумно, словно ящерицы, поползли через стену.
За завалом царило веселье. Митаннийцы грелись вокруг костров, поставив копья пирамидой. Некоторые спали, увернувшись в плащи. Остальные пили вино, громко разговаривали и смеялись.
Хемиша прикинул: всего около сотни. Ему опять показалось странным, что Тушратта поставил оборонять столь важный проход слишком маленький отряд.
Прогремел клич «Улу-ра-ра!», и горцы ринулись в бой. Хемиша следил только за Иссихассой. Но тот, как истинный герой вынул меч и размахивал им над головой, хотя в драку не лез.
Вдруг перед Хемишей мелькнула длинная тень. Тонким чутьем бойца он уловил угрозу и повернулся. Ибиссаха – это снова он – в десяти шагах от него замахивался метательным копьем. Хемиша отбил щитом копье и кинулся на Ибиссаху. Но тот проворно вскочил на заранее приготовленного коня и поскакал прочь. «Уйдет!» - мелькнуло в голове. Хемиша бросил меч щит, молниеносно достал из-за спины лук, вложил стрелу. Тетива сердито пропела. Какова же была его радость, когда он увидел, что попал точно в ягодицу. Ибиссаха взвыл от боли, но все же скрылся. «Вот так надо стрелять!» - довольно промурлыкал Хемиша себе под нос и вновь взялся за меч.
Бой длился коротко. Митаннийцев порубили всех до одного. Они даже толком не успели схватиться за оружие. Хемиша решил не останавливаться, а двигаться вперед. Восток начинал светлеть. В лагерь направил гонца, сообщить, что путь свободен.
Гонец застал войско на подъеме в горы. Суппилулиума, почему-то был уверен в успехе и двинул армию задолго до восхода солнца. Первые отряды уже поднялись к уступу, где горцы оставили лошадей. Прибыл второй гонец и сообщил, что перевал свободен. Хемиша приказал перегнать к нему лошадей. Табун умчался, а по их следам на перевал вступила сута.
На следующее утро прискакал третий гонец. По его словам, отряд горцев уже вышел в долину, не встретив нигде сопротивления. Перед ними быстрая река, через которую перекинут надежный бревенчатый мост. Суппилулиума забеспокоился: уж слишком все хорошо складывается в этот раз. Не готовят ли ему ловушку? Но еще раз, хорошенько расспросив гонца, выяснил, что горцы порубили десяток митаннийцев, пытавшихся поджечь мост. Лабарна немного успокоился и приказал продолжать движение.
К нему подошел Фазарука.
- Чего тебе? – не глядя в его сторону, спросил правитель. – Ты клеветал на Иссихассу, а он, смотри, каким молодцом оказался.
- Повелитель, остановись! Нам готовят хорошую встречу, - предупредил его Фазарука.
- Я чувствую это, - ответил повелитель глухо. – Но назад пути нет. Мы два раза отступали. Хватит! Теперь – только вперед.
К концу третьего дня усталая армия вытекла в зеленую долину. Преодолев реку, войско вступило на земли Митанни. Горцы несли дозор по обеим сторонам долины. Суппилулиуму встречали Хемиша и Иссихасса. Жезлоносец бодрым шагом подошел к колеснице повелителя. Вид у него утомленный, но лицо светилось отвагой.
- О, властелин! – произнес он возвышенно. – Ты вступил грозной пятой на сторону врага и теперь раздавишь его, как ядовитую змею.
- Благодарю тебя, великий воин, - без особой торжественности ответил лабарна, а сам вопросительно покосился на Хемишу, кивком указывая на жезлоносца. Хемиша неопределенно пожал плечами.
Повелитель решил лагерь не разбивать, но и вглубь территории врага не продвигаться. Прежде всего, надо было выяснить, где находится Тушратта с армией. Половине войска разрешили отдыхать, другая половина готовилась к битве. В полночь они менялись. Всадники Хемиши разлетелись во все стороны, производя разведку. Некоторое время спустя, разведчики сообщили, что в округе десяти данн все селения покинуты, амбары сожжены, а колодцы зарыты. Действительно, хорошо подготовили встречу, - подумал Суппилулиума. Теперь войску негде было взять продовольствия и корма для скота. Приходилось рассчитывать только на свои запасы.
Прилетел гонец от самого Хемиши. Он сказал, что на дороге, ведущей к Вашшукканни, находится мощная крепость. От нее, по направлению к хеттам быстро движется огромная армия.
Сердце Суппилулиумы часто забилось. Вот и хорошо! Завтра все решиться. Молодец Хемиша: не дал застигнуть врасплох.
С первыми лучами лабарна двинул войско навстречу армии Митанни. Но повелитель уклонился от прямого направления, и повел армию немного в сторону, надеясь, напасть на противника с фланга. Маневр не удался. Лазутчики Тушратты заметили хеттов, и митаннийцы сами решили их обойти. Так целый день две огромные армии маневрировали, обходя друг друга, но, не решаясь вступить в схватку. В конце дня, неожиданно для обеих сторон, противники вынырнули из-за холмов лицом к лицу. Теперь их разделяла обширная долина, примерно одной даны в длину. Суппилулиума прикинул, что место очень удобное для боя колесниц, но сразу в сражение решил не лезть.
Сута митаннийцев спустилась в долину, занимая укрытия в кустах и за буграми, чтобы ночью делать вылазки во вражеский стан. Хеттская сута попыталась их выбить. Завязались мелкие стычки. Потасовки вспыхивали то в одном месте, то в другом. После короткого боя враги расходились, унося тела убитых и раненых. Схватки прекратились с заходом солнца.
С сумерками наступила полная тишина. Костров не разжигали и старались не шуметь. Любой шорох или огонек давал ориентир для вражеских лучников. После полуночи покой был нарушен. Небольшие отряды лазутчиков то тут, то там нападали на хеттский лагерь. Короткий бой, крики, звон мечей, свист стрел – и все затихало. Но не на долго. Через короткий промежуток времени где-нибудь опять возникала схватка.
Митаннийцы так же не могли отдохнуть. В их стане слышалась возня. Чуткое ухо повелителя улавливало боевой клич Хауси: «Улу-ра-ра!». Хемиша дерзко орудовал в тылу у Тушратты.
Перед рассветом Суппилулиума собрал военачальников.
- С восходом даем сражение. Пусть воины готовятся умереть с честью. Бой будет жестоким. Не секрет, что противник превосходит нас силами. Но у нас есть преимущество: мы находимся на южной стороне поля. В полдень солнце окажется за нашими спинами. Бой начнет сута, потом колесницы. Пусть погибнут все наши колесничие, но и у митаннийцев не должно остаться ни одного. В полдень, когда солнце поднимется в зенит, выступает пехот. Лучники в это время пусть откроют усиленную стрельбу. Противник против солнца не будет видеть наших стрел. Там дальше посмотрим. Идите! Я должен помолиться.
Восходящее солнце окрасило долину в огненно-оранжевые краски. Ветер порывами проносился между холмами, поднимая над землей пыль и клочья сухой травы. Громкий бой хухупалов спугнул тишину. Поднялся шум, беготня, прозвучали отрывистые команды. Через несколько мгновений хеттское войско уже стояло в боевой готовности. В центре, незыблемо застыли шеренги войска Вурусему. Справа и слева от них отряды из различных городов и племен. На одном фланге войска Таккеха, на другом войско Зерна.
Суппилулиума взошел на колесницу и направил взор в сторону вражеского стана. На противоположной стороне долины холмы ощетинились копьями.
- Я этого часа ждал десять лет, - твердо сказал повелитель. – Теперь мы сведем счеты с Тушраттой.
Цула на ходу поправлял доспехи.
- Все готово к бою.
- Хемиша не возвращался?
- Нет. Он всю ночь не давал покоя митаннийцам, а теперь исчез со всем своим отрядом.
Улия, вертевшийся рядом на коне, при этих словах встрепенулся и, с беспокойством стал вглядываться в даль.
- Значит, он заметил что-то недоброе, - решил повелитель. – Посмотри-ка, Цула, как они выстроились: впереди, в центре ассирийцы. Вон они в длинных накидках, словно женщины. Тушратта не очень-то доверяет наемникам Ашшурбалита и, поэтому, пустит их в бой первыми. За ними следом пойдут митаннийские копьеносцы. Если ассирийцы дрогнут и попятятся, то копьеносцы не дадут им отступить – насадят на копья, словно уток на вертела. А кто там на флангах? Ты различаешь знамена?
- Да, повелитель. – Цула напряг зрение. – Справа Хальпа и Алалах, а слева Керкемиш и хурритские племена. В промежутках, я вижу, готовят колесницы.
- Не замечаешь ли ты воинов Та-Кемет? – забеспокоился лабарна.
- Нет, мой повелитель.
-Ты не ошибся? Вглядись. – В голосе Суппилулиумы послышалась тревога.
- Их нигде нет, - уверенно ответил Цула. – Воинов Та-Кемет легко узнать по высоким щитам, закругленным сверху. И колесницы у них легче, на двух воинов.
Ужасная догадка молнией мелькнула в голове повелителя.
- Неужели нас обходят с тыла?
- Хемиша не пустит, - успокоил его Цула, хотя сам не был уверен.
Суппилулиума отдал приказ выстроить обоз на возвышении таким образом, чтобы за ним можно было укрыться в случае отхода. Заодно тыл хоть как-то прикрыт. Лабарна кратко помолился богам, затем сосредоточился на поле, где должно произойти сражение. С такой великой силой, как Митанни, он еще не сталкивался. Хорошо обученные ратники славились на весь мир. С их помощью митаннийские правители покорили множество народов. Даже Ассирия пала под натиском грозной армии Сауссадаттара. Вечный Вавилон боялся их острых копей и тяжелых колесниц. Теперь ему, лабарне Суппилулиуме, предстоит помериться силами с несокрушимой Митанни. Но лабарна верил в своих воинов и не боялся разгрома. В свое время воины великой Хатти, во главе с победоносным лабарной Мурсили дошли до Вавилона, и им не было равных. Чем нынешние хуже. К тому же Суппилулиума изучил тактику ведения боя митаннийской армии. Во всех сражениях, на протяжении многих лет действовали одинаково. Сперва в бой посылали легкую пехоту. Она должна была уничтожить как можно больше лучников противника и, по возможности смешать передние ряды. За ними клином вступали колесницы. В центре шил тяжелые четырехколесные повозки с тремя, а то и с четырьмя хорошо вооруженными воинами, по краям более легкие, двухколесные. Легкие колесницы, маневрируя перед рядами противника, осыпали их стрелами и дротиками. После на шеренги налетали тяжелые повозки, проламывая себе путь. А пешие копьеносцы устремлялись в разрыв и довершали разгром.
Тем временем напряжение над долиной нарастало. Суппилулиума гордо и величественно стоял в колеснице. Его окружали мешеди в боевых доспехах. Золотой шлем с пучком конских волос на макушке сиял над рядами копьеносцев, словно кусочек солнца. Жилет из толстой кожи с железными и бронзовыми пластинами защищал грудь. Желтый плащ за спиной взлетал от порывов ветра. Правой рукой, увитой медными воинскими браслетами, он держал обнаженный железный меч – подарок Хемиши, - в левой сжимал золотой жезл лабарны. Суппилулиума заметил среди вражеских рядов раззолоченную белую повозку Тушратты. Правитель Митанни настолько был уверен в своей победе, что даже не соизволил надеть боевые доспехи. Он нарядился в тонкие ассирийские одежды. Его окружали такие же разряженные вельможи и музыканты. Можно подумать, что Тушратта собрался не на войну, а на веселую прогулку.
Между тем, сута с обеих сторон вступила в бой. Завизжали стрелы, зашуршали камни, срываясь с пращей, дротики с глухим стуком ударялись в щиты. После в ход шли мечи и кинжалы.
Вдруг Суппилулиума забеспокоился и опять подозвал Цулу.
- Кто повел в бой суту? – спросил он.
-Тысячник Тива, - ответил великан.
- А где Иссихасса? Почему он не возглавил атаку?
- Его нигде нет, повелитель. Он сбежал из лагеря.
- Предал, собака! – Суппилулиума помрачнел.
-Повелитель, разреши мне повести в бой колесницы, - попросил Цула.
-Мне не хочется тебя отпускать, - с горечью признался Суппилулиума. – там все погибнут.
-Но колесничие должны чувствовать, что их ведет в бой сильный полководец. Помнишь, в былое время ты всегда возглавлял атаки.
- Хорошо, - согласился лабарна. Он снял с себя золотой амулет в виде головы быка. – Однажды я надевал его на тебя, там, под Канишем. Тогда решалась судьба Хатти. Он оберег тебя. Пусть и сейчас Боги помогут тебе.
Бой шел в самом разгаре. Поле покрылось телами убитых и раненых. Но сута митаннийцев оказалась более многочисленной и начинала теснить хеттов. Хеттскую легкую пехоту уже прижимали к шеренгам копьеносцев. Сюда долетали стрелы и камни. Суппилулиума поднял жезл. Копьеносцы опустили копья и сомкнули щиты. Надо было как-то отогнать суту противника, иначе она не даст выехать колесницам, - перестреляет всех колесничих.
В стане митаннийцев грянул боевой клич. Враг уже почуял запах победы.
Делать было нечего. Суппилулиума приготовился двинуть вперед копьеносцев, хотя знал, что это ослабит фронт.
Вдруг, неожиданно для обеих сторон, откуда-то с фланга стремительно выскочила конница Хауси. Словно ураган, всадники промчались по полю, громя митаннийскую суту. И Тушратта ничем не мог помочь: лучники увлеклись атакой и далеко отошли вперед. Над рядами хеттов грянул боевой клич, и громче всех кричал Суппилулиума.
Улия ликовал, завидев отца, мчавшегося по полю во главе горцев. Его копье молнией мелькало в воздухе, поражая врагов. Плащ лихо развивался сзади, а накидка из леопардовой шкуры переливалась на солнце. Но Улию чуть не задушила зависть, когда он заметил среди неистово несущихся горцев своего младшего брата с копьем и горящими глазами. Барбиша в бою, а он топчется возле колесницы повелителя.
Жалкие остатки митаннийской легкой пехоты поспешили убраться назад. А всадники Хауси промчались мимо войска Тушратты, нагло осыпая стрелами передние ряды, и вновь скрылись за холмами.
Тушратта был расстроен. Не получилось, как он задумал, как всегда происходило сражение. Наглые хетты посмели играть не по его правилам. Оставили без легкой пехоты. Ну, посмотрим, как они устоят против знаменитых митаннийских колесниц.
Около пятидесяти высоких широких повозок выстроилось ровным клином. Две оси с четырьмя сплошными деревянными колесами выдерживали трех копьеносцев в тяжелом вооружении. Прочные борта защищали от копий и стрел. Упряжь из четырех коней легко разгоняла колесницу. Грудь и бока коней укрывали кожаные латы. Дышло выдавалось далеко вперед и заканчивалось медной головой быка с острыми рогами.
Колесничие приготовились к бою. Они прикрылись круглыми щитами, выставив вперед тяжелые копья с длинными бронзовыми наконечниками.
С обеих сторон примкнули более ста легких двухколесных колесниц, с упряжью из двух лошадей. В них снаряжались по три колесничих, вооруженные дротиками, луками и легкими копьями.
Издавая ужасающий грохот, с гиканьем, колесницы двинулись вперед. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее волна боевых повозок неудержимо летела навстречу врагу. Многие армии обращались в бегство только при одном виде этой устрашающей надвигающейся массы. Казалось, их ничем не остановить. Любое оружие, любой боевой строй бессилен против грозных тяжелых повозок, неудержимо несущихся вперед, словно камнепад, сорвавшийся с вершины горы. Следом двинулась ассирийская пехота, за ней и вся армия Тушратты.
Суппилулиума махнул жезлом, и хеттские колесницы вылетели навстречу митаннийцам. Хетты смогли снарядить только восемьдесят повозок, но в военном искусстве колесничие ни чем не уступали противнику.
Две грохочущие лавины встретились. Раздался треск ломающегося дерева, громкое ржание обезумевших лошадей, крики дерущихся и стоны умирающих. Повозки со всего ходу налетали друг на друга, опрокидывались и разлетались в щепки. Пока тяжелые митаннийские колесницы уверенно продолжали двигаться вперед, лавины легких колесниц смешались позади и начали кружиться на месте, подобно гигантскому водовороту. Ассирийская пехота не могла двигаться вперед. Напрасно их подгоняли. Пыль окутала место битвы. Мелькали копья и мечи. Место схватки покрылось остатками изломанных повозок, изуродованными трупами воинов и лошадей.
Тем временем тяжелые митаннийские повозки оказались отрезанными от основного войско, но возница смело погонял коней. Они неслись прямо на строй копьеносцев Вурусему. Оставалось промчаться не больше пятидесяти шагов, и они вломятся в ряды, сминая все на своем пути.
Суппилулиума дал знак. Забили хухупалы. Копьеносцы Вурусему молниеносно расступились в стороны, образуя широкий коридор. Последнее, что увидели перед собой колесничие, это нагромождение из бревен, валунов и глубокие рытвины. Остановиться не было возможности. Лошади спотыкались, ломая ноги, повозки переворачивались, калеча возницу. Задние колесницы, по инерции налетали на передних. Оставшихся в живых колесничих тут же безжалостно добивали. Когда ассирийский строй подоспел, хетты уже сомкнули ряды. К Суппилулиума пробрался Цула. Покрытый пылью и запекшейся кровью, великан, тем не менее, стоял крепко на ногах, да еще нес на плечах изрубленного, но еще живого возничего. Шлема на голове не было, волосы взъерошены, медный панцирь помят.
- Повелитель, - тяжело дыша, прохрипел он, - я сделал все, как ты сказал. У митаннийцев больше нет колесниц, - и с горечью добавил: - У нас тоже.
А на поле войско Вурусему скрестила копья с ассирийцами; войско Таккеха сошлось с войском Хальпы и Алалаха; войско Зерна врубилось в ряды Керкемиша и хурритов. Острые пики пронзали тела. Отточенные мечи раскалывали черепа, словно орехи. Тяжелые топоры, с одного маха, перерубали шеи и охватывали руки. Противники рубились со звериной жестокостью. Кровь хлестала фонтанами. Когда разлетались щиты и ломались копья, воины впивались цепкими пальцами друг другу в горло; в ход шли кулаки и колени. Ни одна сторона не уступала другой.
Солнце поднялось в зенит и оказалось за спинами хеттов. Сута открыла беспощадную стрельбу по задним рядам митаннийцев. Те не видели летящих стрел. Образовался зазор между ассирийскими рядами и копьеносцами Тушратты. Войско Вурусему надавило, и ассирийский строй начал прогибаться.
Тушратта пришел в бешенство. Мало того, что он лишился легкой пехоты, бездарно потерял колесницы, так еще хетты начали теснить его армию. Он вынужден был бросить в бой своих копьеносцев. На левом фланге дела шли еще хуже. Хурритские племена редко участвовали в крупных сражениях и понятия не имели о боевом строе и дисциплине. Каждый вождь сам ведет в бой своих ратников. Они предпочитают сражаться короткими копьями или мечами. Зная это, Суппилулиума вооружил войско Зерна длинными копьями и большими прямоугольными щитами. Хурриты просто не могли подступиться к хеттам. А если кому-то удавалось прорваться сквозь частокол копий, за щитами, на этот случай, прятались воины с длинными топорами. Смельчаку тут же сносили голову. Когда копьеносцы Зерна навалились, хурриты попятились. Фланг удерживали только воины из Керкемиша, но и их надолго бы не хватило.
Тушратта пришел в ужас. Он то думал, что войско хеттов вконец измотано многодневными переходами через горы, что оно не обучено и не организовано. А тут… Как бы самому не потерпеть поражение. Он отослал на левый фланг последние резервы, иначе хурритские племена просто побежали бы.
Отряды из Хальпы и Алалаха завязли в рубке с воинами Таккеха. Ряды падали за рядами. Хетты ни шагу не уступали более многочисленному противнику.
Суппилулиума внимательно следил за полем битвы. Мимо свистели стрелы. Но он не обращал на них внимание. Повелитель беспокойно бросал взгляд на солнце, которое уже клонилось к горизонту. Только бы достоять до темноты! В схватку кинут последний резерв. Уже лучники израсходовали почти все стрелы и шли в бой, обнажив мечи и кинжалы. Если где-то митаннийцы продавливали оборону, он кидался с мешедями в то место и вступал в бой, отгоняя противника назад.
Вдруг к Суппилулиуме подскакал всадник. Это был вестовой от Хемиши. Он прокричал, что горцы сдерживаю с левого фланга отряд из Та-Кемет: около тридцати колесниц и три тысячи пехоты. Силы не равные. Не смотря на отчаянное сопротивление горцев, отряд Та-Кемет скоро прорвется к месту сражения. Гонец произнес последние слова и свалился на землю мертвым. В спине торчала длинная стрела.
Повелителя как будто окатили ледяной водой. Хитрый маневр. То-то он нигде не наблюдал воинов с берегов Хапи. Они совершали обход, чтобы неожиданно ударить в спину. Надо срочно спасать армию. Хухупалы, надрываясь, били сигнал к отступлению. Сражение достигло наивысшего накала. Хеттские ряды не сразу потянулись назад. Сута прикрывала отход. Митаннийцы кинулись вдогонку, но это расстроило их ряды. По команде хетты резко останавливались и смыкали щиты. Преследовавшие их митаннийцы натыкались на стену и откатывались, в это время из-под щитов выскакивали хеттские легкие воины и резали кинжалами неповоротливых копьеносцев. Все войско Хатти отошло на возвышенность и укрылось за повозками.
В этот момент на поле боя появились легкие колесницы с двумя колесничими в каждой. Следом бежали обнаженные по пояс воины с высокими щитами, короткими копьями с тяжелыми наконечниками и серповидными мечами. В одно мгновение они выстроились в строгий ровный четырехугольник и обрушились во фланг войска Зерна.
- Отряд из Кадеша! – крикнул повелитель Цуле. Надо его остановить.
Цула с сотней крепких воинов кинулся на помощь. Бой шел неравный и кровавый. Хеттов смяли. Обученные южане с упрямой настойчивостью продвигались вперед. В каждом движении чувствовалась выучка и опыт. На место сраженного тут же становился другой. Колесницы вереницей проносились мимо, обстреливая неприятеля.
Цула подоспел вовремя. Войско Зерна сбилось в кучу. Он заметил уже издали высокий медный шлем командующего из Та-Кемет. Во главе с мешедями великан проломился сквозь ряды и вонзил копье прямо в голову военачальнику, затем выхватил два тяжеленных топора и принялся орудовать с обеих рук. Воины Та-Кемет не ожидали такого натиска и спешно отступили. Хетты успели перестроиться.
Суппилулиума с облегчением выдохнул, заметив, как небо начинало темнеть.
Митаннийцы еще пару раз попытались штурмовать возвышенность, даже перевернули несколько повозок, но их отбросили назад. Тушратта приказал отходить – решил поберечь силы для завтрашнего решительного боя. Теперь-то хеттам конец!
Суппилулиума призвал всех уцелевших военачальников.
- Мы сделали то, что хотели, - сказал он им,- теперь надо прорываться обратно к горам.
- Бежать? - Удивился Цула. – Ты разве не хочешь завтра дать еще одно сражение?
- Боюсь, мы не выдержим, - сокрушенно покачал головой Суппилулиума. – Силы неравные. На наше счастье Хемиша задержал отряд из Кадеша. Если б они подошли на час раньше, скрытно, нас бы смяли окончательно. Тушратта, наверняка послал за подкреплением. А если митаннийцы притащат из ближайшей крепости метательные орудия, то нас, просто забьют камнями.
- Мы обложены со всех сторон, - сказал Фазарука.- Кругом горят костры.
- Я предлагаю построить воинов клином и пробиваться с боем под покровом ночи, - предложил Цула.
- Так мы потеряем очень много людей, - отклонил план лабарна. – Сейчас у Тушратты преимущество. Не забывай про колесницы из Кадеша.
- У меня появилась мысль! - Фазарука поморщил лоб. – Мне нужно будет сотня добровольцев. Я их построю колонной, а по бокам погоню повозки из нашего обоза. Мы сделаем вид, что пробиваемся к горам. В темноте разве разглядишь, сколько у меня народу? Так я отвлеку все силы на себя. Основная наша армия, тем временем, вырвется из кольца с другой стороны. Останется только обойти холмы и выдвинуться к перевалу.
- Хороший план, - согласился лабарна. – Так мы и сделаем. Готовьтесь.
- Но нам придется оставить весь обоз, – напомнил Цула. – Скот, серебро, оружие.
- Лучше расстаться с добром, нежели с головой, - ответил на это повелитель. – И пусть воины оставят все тяжелое вооружение. Предстоит тяжелый переход.
Пока шла подготовка к прорыву, повелитель подозвал к себе Улию.
- Я слушаю тебя, Солнце мое. - Юноша склонил голову.
- Где может сейчас быть твой отец? – спросил повелитель.
- Где-нибудь поблизости, - ответил Улия. – Он притаился. Если митаннийцы будут вести сюда метательные орудия, он обязательно нападет на них.
- Ты сможешь его найти и предупредить, что мы попытаемся пробиться к перевалу?
- Конечно, найду, - уверенно ответил юноша.
- Как только вырвемся из кольца, так сразу скачи к отцу, - приказал Суппилулиума.
Добровольцев в отряд Фазаруки отобрали самых сильных и хорошо вооружили. Помимо одного щита, им еще другой прикрепили на спину. Всем подобрали крепкие доспехи и надежное оружие. Остальным же воинам, тем, которым предстояло прорываться, приказали снять с себя все, что звенит, блестит и мешает быстро идти. Оставили даже ножны от мечей, поножи, тяжелые доспехи и большие щиты.
Фазарука подошел к лабарне.
- Все готово, мой повелитель.
Суппилулиума положил руки ему на плечи.
- Прости, - произнес он, - я был с тобой не справедлив, подозревал тебя в измене – и жестоко ошибся. Отныне будь моим братом.
- Как я могу, повелитель? Ты лабарна, а я, всего лишь, твой жезлоносец.
- Сейчас мы оба – воины. Нас в любой миг могут убить. Титулы не имеют значения перед ликом смерти. Всех одинаково разит меч: и лабарну, и простого воина. Так давай побратаемся по-воински. Этим, быть может, я заглажу вину перед тобой.
Правитель достал нож и надрезал себе руку у запястья. Фазарука сделал то же самое. Они соединили руки и произнесли священные слова: - «У нас одни Боги, и кровь одна!»
Фазарука ушел в темноту. Послышались его негромкие команды, затем бряцанье оружие, мычание погоняемых волов и скрип тяжелых колес. Повелитель построил остатки войска в походную колонну и приказал тихо, но быстро двигаться. Сам он возглавил первую сотню.
Впереди показались огни костров. Суппилулиума остановил войско и выслал вперед лазутчиков. Скоро разведчики вернулись и сообщили, что перед ними лагерь воинов из Хальпы. Судя по кострам, в лагере не более тысячи человек.
- Через них и пройдем, - решил повелитель.
Высокая трава скрывала крадущихся хеттов. Они почти вплотную приблизились к лагерю врага. Пара часовых стояло на подступах. Остальные отдыхали после тяжелой битвы. Где-то далеко, в противоположной стороне послышался отдаленный шум боя, - это Фазарука наткнулся на неприятеля.
-Пора! – скомандовал Суппилулиума.
Часовые бесшумно свалились в траву, сраженные меткими стрелками. Хетты тихо прокрались в лагерь, без единого крика перерезали всех, кто там был. Путь свободен! Армия быстрым маршем двинулась к перевалу.
Фазаруку услышали прежде, чем увидели. Митаннийцы забили тревогу. Тушратта поддался на обман. Он подумал, что Суппилулиума решил прорваться к горам под покровом ночи. Вся армия была поднята на ноги и брошена в бой. А Хеттские воины укрылись за повозками и гнали волов вперед. Митаннийцы напирали с двух сторон, но в темноте невозможно было ничего разобрать. Вдруг воины Тушратты сообразили, что перед ними обоз. Дисциплинированные бойцы, при виде чужого добра, забыли о своих командирах и кинулись грабить повозки. Никакая вражеская армия их уже не интересовала.
Фазарука рассыпал на землю серебряные бруски и заорал на хурритском:
- Скорее сюда! Серебро!
Все кинулись на зов. Началась драка. Кто успел набрать целые руки серебра, того убивали на месте и отнимали все. Кто не успел пробраться к повозкам, прокладывал себе дорогу с помощью оружия. А хетты помогали гибнуть самым жадным.
При виде свалки, гнев исказил лицо Тушратты. Он приказал ассирийцам отогнать обезумевших воинов от обоза.
Но Фазаруку громко крикнул:
- Бей ассирийских собак! Они хотят отнять серебро!
Митаннийцы кинулись на ассирийцев. Наемникам пришлось спешно отступать. Но вот в толпу вклинились ратники из Кадеша. Они напористо и неустрашимо оттеснили всех жаждущих богатства. Кто думал воспротивиться – тут же хладнокровно убивали. Фазарука еще долго отбивался, пока не ослаб от ран. Его схватили и потащили к Тушратте.
Властитель могущественной Митанни грозно выгибал брови, оглядывая каждого пленного. Его взгляд остановился на Фазаруке.
-Эй, собака, ты умеешь говорить на хурритском? – с презрением спросил он.
- На языке шакалов не разговариваю, - ответил Фазарука по-хеттски.
- Как ты смеешь дерзить повелителю вселенной! – прорычал один из военачальников, занося над ним меч.
- Подожди! – остановил его Тушратта, - еще успеешь отрубить эту глупую башку, в которой вместо мозгов птичий помет, - затем снова обратился к пленнику, но уже по-хеттски: - ты командуешь тысячей?
- Нет, я простой воин, - соврал Фазарука.
- Врешь! – подскочил на месте Тушратта. – Откуда у простого воина плащ тысячника и такой богатый пояс? Отвечай: где Суппилулиума?
- Погиб в бою. Твои головорезы только что изрубили всю хеттскую армию, - продолжал бессовестно врать Фазарука.
- Властитель! – к Тушратте подбежал один из военачальников. – Там было не больше сотни хеттов – остальные исчезли. Их лагерь пуст.
- Как! Как они могли уйти? – взревел повелитель вселенной, топая ногами и дрожа от бешенства. – Их обложили со всех сторон!
- Властитель! Войско Хальпы уничтожено. Их лагерь разгромлен.
Тушратта чуть не задохнулся от гнева. Не зная, на ком сорвать зло, он кинул свой грозный взор на ухмыляющегося Фазаруку.
-Ты смеешься? Надо мной? Сейчас тебе станет не смешно! Эй! – крикнул он палачу. – Вырви этой скотине лживый язык. Потом отрежь уши и выдери ноздри. После можешь отделить голову от тела.
- Позволь попросить, о великий из великих. – Из темноты появился высокий худой человек. Фазарука узнал в нем Ибиссаху. Его маленькие, глубоко посаженные глазки светились злорадным огнем. Густую нечесаную бороду прорезал довольный оскал. – Разреши мне, недостойному, вмешаться в судьбу этого несчастного выродка.
- А что с ним тянуть?
- Он - важная персона, жезлоносец лабарны.
- Вот как! – удивился Тушратта.- Ну что, свинья, теперь моя очередь смеяться. – Тушратта довольно потер руки, - Радуйся! Тебя казнят публично в Вашшукканни.
- Солнцеподобный, - смиренно попросил предатель, - позволь пока оставить его в живых. У любящего тебя, почтенного Иссихассы с ним личные счеты.
- Ну, если он так важен для Иссихассы – забирай эту падаль, - разрешил щедрый властитель.
Фазаруку и других пленных увели. Тушратта обернулся к своим военачальникам и, тряся перед ними кулаками, заорал:
- Где они могут быть? Куда подевались?
- Великий властитель в ярости. Что так расстроило несокрушимого полководца?
К нему величественно, без спешки подошел высокий человек в белой длинной одежде жреца Йота. Бритая голова с вздернутым подбородком гордо сидела на широких плечах. В узких бесцветных глазах притаилась змеиная мудрость. Узкие губы еле раздвигались, когда он произносил слова спокойным, но громким голосом с легким южным акцентом жителя Та-Кемет. Никаких украшений, только медное ожерелье, да перстень с изображением крылатого солнца.
- Мудрейший, - посетовал Тушратта, - Суппилулиума воюет не по правилам. Вечно хитрит, всадники его нападают из засады. Теперь, вместо того, чтобы сражаться - он исчез. Где его теперь искать?
- У тебя свои правила, у него – свои, - ответил жрец Йота. – Он решил сохранить армию и, наверное, сейчас движется к горам. Ты намерен преследовать хеттов до самой Хаттусы?
- Ну что ты, мудрейший, - вздохнул Тушратта. – У меня не осталось колесниц, армия потрепана. Мне надо собраться с силами. Чтобы идти на Хатти, надо основательно подготовиться.
- Тогда нельзя упускать Суппилулиуму, пока он по эту сторону Бычьих гор.
- Но мои войска перекрыли все дороги.
- Суппилулиума оказался хитрее, чем ты думал. Он повел армию в противоположную сторону, затем, обогнул холмы и оставил все твои посты за спиной. Сейчас движется к перевалу. Я бы поступил так же.
- Его надо догнать! – заволновался Тушратта. – Эйя, пошли вперед колесницы из Кадеша. Они настигнут его быстрее, чем мои лентяи. Я хочу привести этого наглого Суппилулиуму в Вашшукканни в цепях.
- Я выполню все, как ты прикажешь. Отряд Кадеша в твоей власти, - поклонился жрец Йота. Глаза его сверкнули холодным огнем, и он тихо добавил: - Но помни, Эхнэйот ждет от тебя только побед.
Хеттское войско переправлялось по шаткому мостику через широкий горный овраг. Суппилулиума бросал беспокойный взгляд, то на воинов, то на бледнеющее небо с исчезающими звездами, то на дорогу, на которой может появиться погоня. Цула подбежал к повелителю и с тревогой произнес:
-Мост не такой уж прочный. Стойки сильно расшатались. Ты бы перешел на ту сторону.
- Сколько воинов осталось? – спросил повелитель.
- Не больше тысячи.
Не успел Цула окончить фразу, как раздался треск. Одна из опор моста не выдержала и рухнула. Мост накренился. Быстрое течение подхватило падающие бревна и людей, закружила в пенящихся водоворотах.
- Всем назад! – закричал повелитель. Крепи мост! Скорее!
Вдруг до его слуха долетел неясный шум. Это не плеск водопада, а что-то другое. По дороге клубилась пыль. Из облака пыли вынырнули колесницы, следом бежала пехота.
-Строй! – скомандовал Суппилулиума. – Отходи за камни.
Сели и паводки оставили по берегам множество валунов. Хетты отступили за гряду камней. Остатки войска выстроились в шеренгу и приготовились к бою. Колесницы не могли подъехать близко и развернулись перед камнями. Лучники попробовали обстрелять хеттов, но безрезультатно. Оставалось ждать подхода пехоты. Тем временем мост пытались восстановить. Крепили опоры всем, чем могли. Рвали плащи на веревки, и подвязывали бревна.
-Эх, еще бы немного, и мы бы успели, - с сожалением произнес Цула.
Подоспевшие ратники Кадеша сомкнули высокие щиты и плотной стеной надвигались на хеттов. За спинами показалась раззолоченная колесница, запряженная двойкой белых стройных коней. На ней стоял Тушратта и лысый Эйя.
-Погибнем здесь, но не сдадимся! – воскликнул повелитель, оглядывая своих преданных храбрых воинов, затем он крикнул на хурритском властителю Митанни: - Эй, трусливый пес, которого зовут Тушраттой, выходи со мной биться один на один. Принимай вызов, если ты настоящий мужчина, а не кастрированный евнух.
-Взять живым того крикуна! Я его сам кастрирую, - громко приказал Тушратта, побагровев от злости.
Цула покачал на руке копье, взвешивая, и с сомнением произнес:
- Нет, не докину. Тяжелое. Дай свое.
Он взял у одного из мешедей более легкое копье, широко размахнулся и с громким выдохом метнул оружие. Копье взвилось высоко в воздух и, пролетев приличное расстояние, ударило в спину коня прямо перед Тушраттой. Животное забилось в агонии с переломанным хребтом. Властитель Митанни чуть не упал от страха на дно колесницы. Но Эйя, стоявший рядом, даже не дрогнул. Он, лишь беззвучно рассмеялся и нарочно громко сказал:
- Хороший воин! Сильный! Подари его мне, властитель. Он будет носить мои носилки.
- Побереги лучше свой лысый череп! – рыкнул в ответ Цула и метнул в Эйю топор.
На этот раз телохранители закрыли правителей щитами. Топор ударился в щит, лишь оглушив одного из воинов. Стена из прямоугольных щитов медленно надвигалась, огибая хеттов со всех сторон. Сердце дрогнет у любого, при виде организованного строя воинов Та-Кемет.
- Не размыкаться! – подбадривал лабарна своих копьеносцев.
Хетты готовились к последнему бою. Некоторые шептали молитвы. До боли в суставах сжимали оружие.
Вдруг горы сотряслись от боевого клича «Улу-ра-ра!» На строй Кадеша с фланга обрушился конный отряд Хемиши, изрядно потрепанный, но не потерявший боевого духа. Ряды копьеносцев моментально смяли. Не помогали даже высокие прочные щиты. Горцы заставляли коней вставать на дыбы и обрушивать удары передними копытами. Копьеносцы летели на землю. Хваленая пехота Та-Кемет панически отступала. Их гнала горстка диких всадников. Суппилулиума заметил накидку из шкуры леопарда, и возблагодарил мысленно Богов. Хемиша жив! Он рвался в бой впереди всех. Его острое копье мелькнуло над самой головой Тушратты. Тот вовремя присел. Раззолоченная колесница перевернулась. Мешеди подхватили правителя и, прикрывая собой, вывели из боя.
- Трусливая свинья, куда же ты? – крикнул вдогонку Суппилулиума.
Хемиша подскакал к лабарне. Все лицо, накидка из леопардовой шкуры и даже круп лошади забрызган кровью. В круглом изрубленном щите торчало с десяток обломанных стрел. Медный шлем изрядно помят. Вместо плаща на спине болтались лохмотья.
- Ты не ранен? – спросил повелитель.
- Еникей уберег, - задыхаясь, ответил горец. – Уходите! Мы их задержим.
К тому времени мост кое-как скрепили.
-О, воин! – воскликнул Суппилулиума, - ты превзошел всех смельчаков. Я обязан тебе жизнью. Когда окончится поход, я готов сделать все, что ты попросишь.
- Я хочу попросить сейчас, Солнце: позаботься о моем сыне. Его немного задели.
Хемиша вел за собой вторую лошадь, на спине которой лежал Барбиша. Мальчик истекал кровью, но был в сознании, при этом хрипло рычал, заглушая боль, и крепко сжимал рану на левом плече. Его детское лицо побледнело.
- За него не беспокойся, - заверил Суппилулиума.
Мешеди бережно сняли мальчика с лошади, положили на щит и понесли к переправе. Вождь подстегнул коня и снова ринулся в бой. Надрывая связки, он пронзительно крикнул: - «Улу-ра-ра!»
Конный отряд Хемиши отогнал копьеносцев Та-Кемет от переправы. Хемиша приказал горцам переходить на тот берег. Всадники спешились и вели разгоряченных, упиравшихся коней по шатким бревнам над ревущей стремниной. К счастью, никто не сорвался.
Но тут на помощь Тушратте подоспело отставшее войско Митанни. Хемиша понял, что всех переправить не успеет. И мост долго не удержат. К этому моменту осталось около сотни всадников, - остальные уже были на другом берегу. Хемиша видел, как вокруг смыкаются копья. Медлить нельзя!
- Руби мост! – крикнул он на тот берег, затем приказал оставшимся всадникам: - Луки к бою!
Не прошло и мгновения, как стрелы градом обрушились в слабое место митаннийцев. Образовалась широкая брешь. Прежде, чем копейщики успели сомкнуться, всадники вырвались из круга и рванули за холмы.
Тушратта бросил ассирийских наемников вслед за хеттами на другой берег, но опоры уже подрубили, и мост рухнул в пропасть.
10
Так закончился первый бесславный поход хеттской армии во главе с лабарной Суппилулиумой. Но и поражение граничило с победой. Суппилулиума дерзнул бросить вызов могучей Митанни, державшей под властью государства: Хальпу, Алалах Киццуватну, Исуву, с ее оловянными рудниками, племена Хурри и, только набиравшую силы, Ассирию. Чувствуя за спиной поддержку со стороны незыблемой Та-Кемет, Митанни все глубже распространяло влияние на страны Ретену. Пользуясь родством с правителями Обеих Земель, Тушратта начинала притеснять даже могущественный Вавилон. Готов был раздавить ослабевших хеттов и продвинуться дальше на север. Тушратта, подобно властителям с берегов Хапи, мечтал построить огромную сильную державу. Но чем жирнее кабан, тем легче его убить. Поход Суппилулиумы, хоть и был обречен на неудачу, однако оказался довольно-таки дерзким. Армия Митанни сполна ощутила мощь хеттов. Потери оказались великими. Само понятие о несокрушимости Митанни пошатнулось: нашлась сила, способная противостоять непобедимой державе. Хетты не были разгромлены.
Остатки потрепанной армии карабкались через горы обратно. Громко звучали боевые песни. В глазах воинов горела злоба и отвага, но ни капельки горечи и усталости. Дух не сломлен! Ни один вождь или простой воин не смел усомниться в счастливой звезде Суппилулиумы. Не смотря на поражение, все взирали на повелителя, как на Бога: ведь он привел их в страну, в которой хеттские торговцы могли торговать только за городскими станами, а любой хетт или лувиец, прежде чем пересечь границу, обязан лежать не меньше суток на животе перед стражниками Митанни. Теперь проклятая земля надолго запомнит их тяжелую поступь.
Лабарна всю дорогу громко молился Богам и не снимал доспехов. Этим он показывал, что, прежде всего, является воином, а уж потом правителем и верховным жрецом.
Перевалив через горы, армия вытекла в долину к прозрачной горной речке. Воинов измучил голод и жажда. Всех томила смертельная усталость. Но никто не смел пить или, просто присесть отдохнуть, пока не свершится обряд очищения – ритуал, отгоняющий от армии злых духов. Тех духов, что мешали сражаться и отнимали силы.
На берегу реки соорудили арку их длинных прутьев боярышника, представляющую собой ворота очищения. Два жреца подвели к арке плененного митаннийца и растянули его за руки. Один из воинов размахнулся тяжелой секирой и с одного удара разрубил пленного пополам. Жрецы положили части тела по обе стороны от ворот. То же сделали с козлом, щенком и поросенком. Животных нашли в ближайшем селении. Затем по обеим сторонам разожгли костры. Войско под пение молитв и бой хухупалов шло через ворота очищения и входило в воду. На другом берегу чистые воины строились и громко повторяли боевой клич. Их становилось все больше, а клич все громче.
Суппилулиуму поставили на широкий прямоугольный щит и на десяти копьях подняли над землей. Лабарна воздел руки к небу и воскликнул:
-Смотрите, Боги, мы не побеждены и очищены!
Тушратта въезжал в Вашшукканни на раззолоченной белой колеснице. Правда, одного из белых красавцев-коней убил Цула. Такой же масти найти не удалось, и пришлось впрягать гнедого. Один из гадателей посмел увидеть в этом дурной знак. Ему тут же отсекли голову. Тушратта вкатил в ворота под громкие приветствия горожан. Дорогу перед колесницей усыпали цветами. Все смертные низкого сословия падали ниц перед божественным ликом и, ползая на животе, целовали следы от колес повозки. За властелином, грозно бренча оружием, чеканя шаг, шли колонны неустрашимых воинов Митанни. За ними шествовали смуглые воины Та-Кемет и наемники зависимых государств. Позади тянулся огромный обоз, захваченный у хеттов, и длинная вереница аппантеса. Пленников охраняли ассирийцы и не давали толпе наброситься на связанных хеттов.
Весь город гудел, словно улей, празднуя великую победу. Из погребов халентувы, на растерзание храбрым воинам, правитель выделил сотню огромных кувшинов с вином. Тушратта тут же издал указ: всем иноземным торговцам поить и кормить его мужественных ратников семь дней и семь ночей. Если на торговца поступит хоть одна жалоба, за жадность и неуважение к защитникам великой и непобедимой Митанни, купец будет посажен на кол. Имущество его переходит в казну солнцеподобного властителя.
В халентуве не смолкала музыка и веселые пьяные голоса. Вино лилось рекой на щедром пиру победителя. Виночерпии и стольники еле поспевали наполнять чаши. Прислуга сбилась с ног, бегая на кухню.
Тушратта восседал во главе огромного стола. Нарядная пурпурная одежда переливалась золотым и серебряным шитьем. Волосы и борода властителя были умащены маслом и уложены аккуратными завитками. Обруч из электрона с большими камнями лазурита – символ непоколебимой власти – возлежал на строгом челе. Рядом сидел мудрейший Эйя - жрец Та-Кемет. Полный его титул звучал так: писец того, кто ближе всех к Йоту; посланец во всех чужеземных странах Духа-Йота; носитель опахала справа от того, кто угоден Йоту; начальник скота Йота. Его строгая жреческая одежда казалась слишком скромной среди окружающей дворцовой роскоши. Он мало ел и слегка притрагивался к вину. Лысый череп блестел от испарины. Узкое смуглое лицо с непроницаемыми глазами застыло в надменной маске.
Здесь же присутствовали военачальники митаннийской армии и войск союзников, бесчисленные сановники, и послы из других государств. Они сидели ближе или дальше от правителя; все зависело от того, насколько благосклонен к ним Тушратта или недоволен ими. Льстивые посланники из подвластных государств сладкозвучными голосами наперебой поздравляли Тушратту с неслыханной победой. Поднимали полные чаши за всемогущую Митанни и великую Та-Кемет, за здоровье Тушратты, богоподобного Эхнэйота и мудрейшего Эйю. Военачальники грозились в следующем году разнести Хаттусу по камушкам, а на месте города посеять сорную траву. Дерзкий Суппилулиума будет повергнут, и на коленях проползет да самой Вашшукканни.
В зал, где проходило шумное пиршество, вошел крепкий воин. Не дремлющие телохранители правителя попытались остановить его, но Тушратта жестом разрешил пропустить воина. Блестящий медный шлем с разноцветными перьями на макушке украшали рубины. Серебряная полумаска скрывала верхнюю часть лица. Доспехи сияли искусной чеканкой. Дорогие ножны для меча переливались драгоценными камнями. Красные расшитые сапоги с загнутыми к верху носами обтягивали сильные икры. Плащ из дорогой материи укрывал спину. Его вид был до того величественен, что все невольно повернулись в его сторону. Он поднял руку, унизанную перстнями, и воскликнул:
- Приветствую тебя, о, великий и победоносный! Пусть твое имя гремит по всей вселенной!
- Благодарю, - нехотя ответил Тушратта с холодком. Он начал уставать от хвалебных речей, но все же каждый раз приятно было слышать, как его прославляют. – Кто ты, воин? Что тебя привело ко мне?
- Я послан вместе с тысячью смелых всадников от правителя подвластной тебе Ассирии, дабы укрепить армию.
Тушратта громко рассмеялся, а за ним последовали и все остальные.
- Послушай, храбрый воин, - сквозь смех с издевкой сказал правитель, - есть такая притча: несколько охотников решили подстрелить а уток, а обнаружили в камышах кабана. Пока один из них сбегал домой за копьем, остальные забили зверя стрелами. Так вот: когда делили тушу, тому смельчаку, который сбегал за копьем, достался только хвост.
Снова все громко рассмеялись. Воин понял смысл притчи, но не подал виду.
- Меня прислали не для дележа, а на бой, - ответил он с достоинством. – Мы мчались, не жалея коней. Песчаный ветер задержал нас в пути.
- В таком случае, могу тебе огорчить. Суппилулиума разгромлен и сбежал, бросив весь свой обоз. Мы празднуем великую победу. Можешь присоединиться к веселью. Садись, вон туда, в конец стола. – Тушратта небрежно ткнул пальцем в сторону младших военачальников и посланников от слабых городов.
- Благодарю за щедрость, властитель, но я приехал сражаться. Мой правитель будет очень разгневан, узнав, что я пировал и, перед этим, не обнажил меча, - вежливо отказался ассириец.
- Да говорят тебе, что хетты разбиты, - начал терять терпение Тушратта. – Хотя, твоя конная тысяча может пригодиться. Где-то в горах скрываются всадники Суппилулиумы. Мы их не пустили обратно на перевал. Эти чумазые собаки налетели на меня подло, со спины. Я устал рубить их глупые головы. Весь меч в зазубринах, - самодовольно врал Тушратта.
- Неужели! – воскликнули пирующие, делая вид, что они возмущены до глубины души, и в то же время полны восхищения от смелости своего властелина.
-Еще бы! – поддержал правителя один из военачальников, который находился во время битвы рядом с колесницей Тушратты. – Мы уже собирались сажать Суппилулиуму в клетку, как тут налетели эти всадники. Наши воины дрогнули только оттого, что от хеттов исходил нестерпимый смрад козлятины. – Все опять дружно рассмеялись, а рассказчик продолжал: - Они еще орали дико, что-то: «Уру!» или «Ла-ра!».
- Может быть, они кричали: «Улу-ра-ра!», - несмело спросил ассириец.
- Точно, точно, - подтвердил Тушратта. – Так они кричали. Мы их загнали в горы. Эти глупые шакалы сейчас голодают. Я приказал внизу жарить мясо. Аромат поднимается вверх и щекочет горбатые носы упрямых хеттов. – Все давились от смеха. – Я даже здесь слышу, как клокочут их пустые животы. Поезжай туда и уничтожь всех, - недовольно бросил Тушратта. – Можешь изрубить их на куски, можешь взять в плен. Я дарю тебе их дешевые жизни.
- Благодарю, мудрейший и благороднейший из всех во вселенной, - ассириец слегка склонил голову, приложив руки к груди. – Я так и поступлю.
Он уже хотел уйти, но тут, ничего не выражающие глаза Эйи чуть заметно вспыхнули, щель рта приоткрылась, и властный голос произнес:
- Постой, воин. Объясни мне, откуда ты знаешь боевой клич племен Хауси?
Ассириец смутился. Если бы не маска на его лице да густая завитая борода, то, наверное, выдал бы свое волнение. Но он натянуто улыбнулся и возразил:
- Я не знаю, кто такие: Хауси. А этот клич одного из народностей Хайасов. Мне частенько приходилось с ними сражаться. Они дерзко нападают на наши торговые караваны.
- И этот пояс ты захватил у Хайасов? – продолжал допрос жрец, хитро сузив глаза. – Старая дешевая кожа с потертыми медными бляхами никак не вяжется с дорогой одеждой.
Воин судорожно схватился за пояс, но сохранил спокойствие.
- Я купил пояс у торговца из Алеши. По его словам - он приносит удачу.
- Ладно, садись в конце стола и пируй вместе с нами, - вмешался Тушратта. Ему не терпелось продолжить веселье.
- Прости, властитель, что я, недостойный, отказываюсь от твоего щедрого угощения. Но позволь мне праздновать, лишь после того, как последний враг будет истреблен на благодатной земле Митанни.
- Как знаешь, - махнул рукой властелин. – Иди и возвращайся с победой. Мы будем пировать еще дней десять – пятнадцать. Я люблю хорошо погулять.
Ассириец удалился. Когда он проходил мимо сидящих на полу знатных хеттских пленников, то остановился и задержал взгляд на Фазаруке. Плененный жезлоносец нехотя попивал отвратительное кислое вино и брезгливо откусывал полу гнилые фрукты.
- Как тебя зовут? – спросил ассириец тихо на аккадском языке, чтобы стражники его не поняли.
- Тебе-то что? Ступай своей дорогой, - ответил Фазарука, не поднимая головы.
-Ты знаешь предводителя племен Хауси?
- Знаю, но тебе не советую с ним знакомиться. Он из одной головы сделает две, а то и просто снимет ее с плеч.
Чуть заметная улыбка мелькнула на губах ассирийца.
- Возьми, пригодится. – Он сунул в руку пленник небольшой продолговатый предмет. Никто не заметил: все заняты угощением. Фазарука ощутил ладонью холодное прикосновение лезвия кинжала. Тут же спрятал клинок за пазухой.
Когда воин в великолепных доспехах удалился, Эйя подозвал к себе ассирийского полководца и спросил:
- Кто только что с нами беседовал?
- О, мудрейший, перед вами стоял знаменитый воин Алунита, приемный сын нынче усопшего старшего охотника. Сейчас он возглавляет конницу армии Ассирии.
- Он мне очень понравился, - признался Тушратта. – Я оставлю его у себя. – Затем крикнул виночерпиям: - Еще вина! Да покрепче!
- Уважаемый и почтенный Тушратта, - тихо обратился к правителю Эйя, - пока еще вино, струящееся в твоих жилах, не возымело веселящее действие на твой разум, позволь отвлечь тебя от пирушки и, уединившись на некоторое время, поговорить о важных политических делах.
- Ох, мудрый Эйя, - скривился Тушратта, - не хотелось бы мне покидать пир в самом разгаре. Может быть, поговорим о делах завтра утром?
- Пир продолжится еще долго, - настаивал жрец, - Без тебя все вино не выпьют. Но дела важнее. Тем более что я долго не смогу с тобой веселиться. Меня ждут в Та-Кемет. Все обязанностей, возложенных на меня тем, кто угоден Йоту, я должен исполнять аккуратно и вовремя.
- Жаль, что ты покидаешь меня в столь радостные дни.
Тушратта и Эйя покинули пир и прошли в соседнюю комнату, где их никто не мог слышать. Стражники встали у дверей, скрестив копья. Правитель Митанни устроился на мягких подушках. Эйя сел напротив.
-Я готов слушать твои мудрые речи, - сказал Тушратта. – Если боишься, что нас могут услышать, то говори на шумерском.
-Хорошо, великий. Мне хотелось бы поговорить о важных политических делах, ибо я предвижу вскоре большие перемены. Сегодня твоя победа очень важна. Ты отогнал обратно за Бычьи горы дерзких хеттов.
- Что значит: отогнал? Я их разбил в пух и прах! – воскликнул Тушратта.
- Не спеши, победоносный. – На смуглом лице жреца появилось что-то наподобие виноватой улыбки. – Льва можно прогнать. Но раненый лев опасен. Почуяв свою кровь, он приходит в бешенство и собирает последние силы, чтобы обрушиться на врага. А если он залижет раны, то будет в следующий раз осторожнее и коварнее.
- Лев в ярости – безумен. Обладая хладнокровием, его можно легко прикончить. Я много убил львов на охоте, и знаю их повадки. Да и почему ты называешь львами этих облезлых собак? – возмутился Тушратта.
- Не все так просто. С хеттами нужно покончить как можно скорей, если не хочешь обречь великую Митанни на гибель. Я впервые увидел хеттов в бою, и могу с уверенностью сказать, что они – грозная сила.
- Странные речи слышу из мудрых уст твоих. Ты предрекаешь гибель Митанни от рук хеттов? Но участь Хатти уже предрешена. Иссихасса сделает свое дело и свергнет Суппилулиуму. Мои войска устали и не годятся для похода. Но я написал правителю Арцавы. Этот старый лис Маддуваттис имеет личные счеты с Суппилулиумой и поможет Иссихассе свергнуть лабарну.
- Слишком много надменности и самоуверенности я услышал в речах Иссихассы, - задумчиво произнес Эйя. – А если он вздумает соперничать с тобой?
- Он не посмеет. Этот трусливый боров прекрасно понимает, с кем имеет дело. Если он вздумает кусаться, то через год митаннийские колесницы проедутся по развалинам Хаттусы.
Тушратта покачал головой:
-А Суппилулиума хитер! Я хотел первым напасть. Занял все перевалы. Но он умудрился выступить раньше. Тогда я подготовил ему хорошую встречу. Открыл единственную лазейку. Пожертвовал сотней воинов. Бедняг всех до единого порубили в горах. Все было сделано, как надо. Он вывел войско туда, куда я рассчитывал. Суппилулиума был у меня в руках. Вот-вот – и свернул бы ему голову. Так нет же – ускользнул, словно змея.
- Если за нас победу довершит Иссихасса, тогда можно не беспокоиться за судьбу северных земель. Вскоре, я надеюсь, ты установишь там свой порядок.
- Не сомневайся! До самых морей все будет под властью Митанни, - заверил Тушратта.
- Тогда обратим взор в другую сторону: в междуречье Тигра и Евфрата.
-Я вижу там своего верного вассала – Ассирию, покорного и послушного, - невозмутимо ответил Тушратта.
- Так ли это? Правитель Ассирии прислал тебе негодных воинов, совершенно не обученных. Хетты расстроили их в первом же натиске.
- Они всегда такие, - отмахнулся Тушратта.
- Но нет. У правителя Обеих Земель есть в охране ассирийские наемники. Я могу тебя уверить: любой из них стоит десятка чернокожих маджаев. Ашшурбалит специально снарядил плохих ратников и ждал: на чьей стороне окажется победа.
-Но он же еще прислал конный отряд. Правда, поздновато, - вспомнил правитель.
- Этот отряд пришел вовремя, однако, прятался в лесу, выжидая окончания сражения. Если бы хетты одержали верх, то всадники, просто-напросто, уничтожили бы остатки твоего войска при отступлении и заняли Вашшукканни.
- С чего ты так решил? – испугался Тушратта. - Но если бы бой закончился без особого перевеса на чьей-либо стороне?
-Тогда, возможно, ассирийцы присоединились бы к Суппилулиуме и помогли окончательно разгромить твою армию на следующий день. Наемники, что сражались против хеттов, по приказу Ашшурбалита, могли бы повернуть копья против тебя.
- Ты в этом уверен? – Глаза Тушратты беспокойно забегали. – Неужели, я был на волосок от гибели?
- Именно так. Ассирийская змея отрастила зубы и поднимает голову. Прошли те времена, когда землю Ашшура грабили то Вавилон, то Митанни, то Хурри. Приглядись: в междуречье создается большая крепкая армия; построена мощная система крепостей. Вавилон, и тот, стал побаиваться соседа. Послы Сенгара долго добивались родственных связей между Та-Кемет и Вавилоном. Наконец божественный Эхнэйот согласился выдать свою дочь за наследника престола Сенгара. Правда, он этого еще не сделал, но обещал. Только будущее родство правителя Сенгара и властелина Обеих Земель сдержала Ашшурбалита от нападения на Вавилон.
- Ты мне открыл глаза и прочистил уши. Но что мне делать? Моя армия не способна с огнем и мечом пройтись по владениям Ашшурбалита. Да и он ведет себя хорошо: регулярно посылает дань и подарки.
-Он усыпил твою бдительность, - не согласился Эйя.
-Тогда я схвачу всех ассирийских тысячников и буду пытать, пока они мне все не расскажут! – гневно заорал Тушратта, размахивая кулаками.
-Не следует. Этим ты ничего не добьешься, - охладил его пыл Эйя. – вряд ли командиры знают о тайных замыслах правителя. Они всего лишь - тупые вояки. Ашшурбалит очень тонко ведет игру. Он выжидает.
-Как поступить?
-Я дам хороший совет: потребуй у Ашшурбалита «Бессмертных».
- Нет. Он не даст, - безнадежно махнул рукой Тушратта. – Пять тысяч «Бессмертных» стоят дороже всей его армии. Ашшурбалит скорее отдаст мне всех своих детей, чем десяток «Бессмертных».
- Вот и потребуй: или детей, или «Бессмертных». Тебе же нужны сильные воины для завоевания Хатти. Вспомни, если б я не подоспел на поле боя, то неизвестно, как закончилась бы битва.
- Но за моей спиной стоит несокрушимая Та-Кемет, могущественней которой нет во всей вселенной. Ведь мое родство с династией правителей идет от Тутмоса Великого. Меня еще не было на свете, когда мою старшую сестру Гилухепу отдали в жены Аменхотепу, отцу нынешнего правителя. А за Эхнэйота я выдал свою дочь Тутухепу. Какой правитель еще может похвастаться таким родством?
- Однако не забывай, что Тутмос Митанни всегда упоминал в числе завоеванных стран; а при Аменхотепе правительницей назначалась Тия, но не Гилухепа. При Эхнэйоте ныне царствует Нефертнефруйот, а не Тутухепа. – Холодные глаза Эйи постепенно разгорались, но лицо оставалось непроницаемым. Тушратте становилось жутковато от его металлического голоса. – Вспомни, сколько раз ты просил у правителя Обеих Земель колесниц и золота. Однако он не желал слушать твоих послов. В его понимании, Митанни – всего лишь далекая Нахарина, не имеющая для него никакого значения. Сильная Митанни нужна была Та-Кемет, когда хетты рвались к Кадешу. Сейчас не те времена.
-Но ведь Солнцеликий прислал колесницы, - возразил подавленный Тушратта.
- Это мне удалось уговорить правителя дать тебе подкрепление. Я, и никто белее, озабочен растущим могуществом Суппилулиумы и Ашшурбалита. При дворе Сына Йота этому не придают значения.
-Мудрейший, выходит – ты спас меня и мою страну.
- Возможно. Но заметь: правитель не разрешил мне брать регулярные войска из Нижней страны. Приказал взять три тысячи Ретену. Амон помог мне обхитрить номарха Кадеша. Обманом я заставил отправить со мной отборных воинов.
-Амон? - удивился Тушратта. – Я не ослышался? Ты сказал: Амон, а не Йот.
- Я сказал: Амон,- невозмутимо подтвердил Эйя, - и вот почему: Эхнэйот, как бы не был он могуч, властен и мудр, когда-нибудь закончит жизненный путь. Он сольется с Йотом, оставив нас на грешной земле.
-Разве правитель Обеих Земель болен?
- Хуже. Он проклят. Проклят жрецами, изгнанными из храмов. Сотворив безумную религиозную реформу, он наделал много зла. Самое ужасное - запретил Богов, которым поклонялись тысячелетиями. Правитель окружил себя новыми сановниками без имени, без заслуг, а старых, честно служивших его отцу, прогнал с позором. И они его прокляли. Великие традиции Кемет, бережно хранимые столетиями – нынче ничего не значат. Дошло до того, что сестру правительницы, сиятельную Бенер-мут на приемах и богослужениях сопровождают два уродливых карлика с регалиями номархов Нижней и Верхней страны. Но все это – пустяки. Дом Жизни разорен. Погибли безвозвратно труды великих мудрецов, их заменило бредовое учение о единобожие, в которое верит, пожалуй, только один правитель. Остальные в тайне молятся старым Богам. Гроза собирается над головой Эхнэйота. Он и сам это чувствует. Сын Солнца построил новую столицу и заселил ее инородцами. За порядком следят маджаи из Куши, а самого правителя охраняют шерданы и наемники из Ретену.
- Его могут убить?
- Нет! Его не посмеют убить. Кто посмеет поднять руку на Сына Солнца? Но проклятия действуют. Именно проклятия отнимают силы у правителя. Он чахнет день ото дня. И вот, когда звезда Эхнэйота закатится, все воздвигнутое им - рухнет. Уже сейчас сложились три партии, которые ждут, не дождутся кончины Сына Солнца. Одна состоит из нынешних сановников правителя. Они всеми силами будут пытаться удержать свое высокое положение. Их поддерживает Меремос Хеви Аменхотеп – номарх Куши. Он очень влиятельный человек. В его руках золото и армия Куши, влияние над землями Вават. Но в этой партии большинство – чужаки или выходцы из нижнего сословия. Они долго не продержатся. Другая партия – аристократия Та-Кемет. Обиженные сановники, ведущие свои родословные еще от легендарного Менеса. Их возглавляет Семенхкэре. В его жилах течет кровь правителей. Но аристократия никогда не могла консолидироваться. Возможно, они прорвутся к власти, но не надолго. Третья партия самая незаметная и самая сильная. Она состоит из жрецов Та-Кемет, чьи храмы разорены. Богов можно свергнуть, но уничтожить веру – невозможно. Один жрец может поднять на восстание целый город.
- Кто же возглавляет тайную касту жрецов?
-Я!
- Может, я выпил много вина, и не совсем правильно тебя понимаю. Ты хочешь занять трон?
- Запомни: когда Эхнэйот вознесется к своему возлюбленному Йоту, все родственные связи с Митанни порвутся. Вашшукканни останется в одиночестве перед ликом многочисленных врагов. Все забудут про далекую Нахарину. И только если я встану на престол, смогу поддержать Митанни. Но и Митанни должна меня поддержать.
- Я сделаю все, что смогу, - заверил его Тушратта, постепенно вникая в смысл слов Эйи.
- Мне нужна сильная преданная армия. Она должна будет, как во времена гиксосов пройти победным маршем по берегам Хапи. Я хочу, чтобы ты ее подготовил.
- Твоя речь понятна мне. Выбора нет – я с тобой. Если нам удастся сплотиться в союз, то мы завоюем вселенную от края до края. Об этом я мечтал всю жизнь.
- Да будет так! - Глаза Эйи снова сузились, взгляд остыл. – Но я предпочел бы сохранить наш устный договор в тайне. До поры.
- Только Боги нам свидетели, - поклялся Тушратта.
11
Хемиша прислушался, затем обернулся и подал знак. Два горца выросли, как из-под земли, схватили зазевавшегося митаннийца и поволокли в заросли. Он попробовал закричать, но ему тут же заткнули рот. Пленника усадили на землю и, для острастки, приставили нож к горлу.
- Тоопека, - позвал Хемиша. – Ты знаешь их собачий язык. Я местного наречия не понимаю.
- Попробую.
- Спроси: куда идет эта дорога, и как нам лучше проскользнуть к перевалу.
Перепуганный митанниец рассказал, что дорога идет наверх в горы. Но по ней идти нельзя. Путь закрывает сторожевая крепость. Мимо нее не проскользнуть. Туда недавно выслали отряд копьеносцев. Если пойти по дороге в другую сторону, а через десять данн свернуть на запад, то можно проскочить через слабую заставу в Киццуватну.
- То, что надо! – обрадовался Хемиша.
Но надо будет преодолеть реку в двух местах. Все мосты охраняются. На ближайший мост, только что отправили подкрепление. Скоро перекроют и этот путь.
- Надо их опередить. Спроси: есть ли здесь другая дорога к мосту?
Где-то поблизости, но очень крутая. Даже не дорога, а пастушья тропа, узкая и опасная – можно в темноте сорваться в пропасть.
- Выбора нет. Надо раньше митаннийцев попасть на мост, - решил Хемиша.
Отряд направился по узкой горной тропе. С одной стороны возвышалась отвесная стена, с другой зияла пропасть. Из-под копыт, то и дело, предательски срывались камни. Но кони, привыкшие к таким тропам, быстро и уверенно двигались вперед. Вскоре долетел шум бурлящей реки. Тропинка вывела в долину. Показался изгиб широкой голубой ленты. Несколько телег с грохотом катилось по деревянному мосту. Два десятка копейщиков охраняли переправу по обеим сторонам моста. Примерно в двухстах шагах от моста Хемиша заметил колонну подкрепления. Колонна неспешно двигались по дороге.
-Вперед! - скомандовал вождь.
Всадники легли на холки коней и отпустили поводья. Кони пустились в бешеный карьер, а наездники на ходу готовили оружие. Охрану смели и растоптали. Подкрепление так и не подоспело. Хауси вылетели на другой берег. Свернув на запад, дорога вновь пошла вверх к голубым вершинам, но, поднявшись высоко, к серым скалам, где вьют гнезда орлы, вновь побежала вниз. Хемиша приказал спешиться и дать лошадям отдохнуть. Вперед выслали разведчиков. Ждать пришлось недолго. Вскоре разведчики вернулись. С собой притащили связанного пленника.
.
Пленник сказал, что впереди стоит большое войско, около трех тысяч пеших и колесницы. Войско направляется в Киццуватну. Проскочить нет никакой возможности. Горцы долго совещались. Решили попробовать прокрасться пешими мимо постов, а Хемиша под видом табунщика перегонит лошадей.
Дождавшись темноты, горцы выкинули с обрыва все лишнее, сняли с коней уздечки и попоны. После, цепочкой бесшумно заскользили вниз. Хемиша и Тоопека погнали лошадей дальше по дороге. Впереди показалось множество костров, и слышалась суета, привычная для военного лагеря.
- Стой, бродяги! – окликнул их дозорный. – Кто такие?
- Мы слуги достопочтенного Муруддиша, смелого военачальника бесподобного и лучезарного правителя Тушратты, да будет он счастлив, - ответил Тоопека. – Его земли находятся недалеко, всего два дня ходьбы. В сражении наш господин захватил этих коней и приказал перегнать табун.
- И второй - слуга? – недоверчиво спросил митанниец.
- Да, он тоже слуга достопочтенного Муруддиша.
- Что-то рожа у него какая-то дикая. И одет он не по-местному, - усомнился другой стражник. – Я знаю почтенного Муруддиша. Он таких не держит.
- Это новый слуга - аккадец, - пояснил Тоопека. – Кто же лучше аккадцев умеет обращаться с лошадьми: лечить их и приручать?
- Аккадец? Больше на кассита похож, - оценил первый стражник. – Я понимаю аккадский язык. Пусть сам про себя расскажет.
- Не трудитесь. Он немой, - продолжил упорно врать Тоопека.
-Хватит болтать, - оборвал их спор старший. - Веди табун в лагерь. Ночью вы никуда не пойдете. Приказано через мост никого не пускать. С рассветом вновь двинетесь в путь. Наше войско направляется в Киццуватну. Погоните лошадей позади. Не хватало нам еще по вашему дерьму шагать.
- Но нам нужно срочно проехать, - умолял Тоопека
-Ты слишком много говоришь! – рявкнул начальник. – Следуй в лагерь, не то прикажу надеть колодки. Если бы ты не был слугой Муруддиша, я бы тебя изрубил на куски и скормил шакалам.
Всадники подчинились. Они отвели табун в лагерь. Лошадей оставили в загоне для скота, сами сели возле костра. Им дали по чашке горячего бульона с чечевицей и по черствой ячменной лепешке. Хемиша незаметно толкнул спутника и тихо спросил:
- Кто такой Муруддиша?
- Один из сановников Тушратты. Я его когда-то лечил. Но он наверняка сейчас при дворе, и нам нечего опасаться разоблачения.
После скудного ужина Хемиша пошел к лошадям, а Тоопека принялся осматривать раненых, которых всегда бывает много после сражений. Хемиша окинул взглядом лагерь. Заметил восемь новеньких колесниц. Легкие, на двух ездоков, по виду – ассирийские. Такими повозками легко править и мчаться они быстро. Узкий корпус с высокими бортами защищал возничего по пояс, а сзади небольшая площадка, на которой удобно умещался лучник. Колеса высокие прочные с восемью точеными спицами. Видать, недавно пригнали. Он хотел подойти ближе. Можно было перерезать крепления или еще чего-нибудь испортить. Но колесницы охраняли, и Хемишу прогнали.
- Эй, немой! – сзади его кто-то грубо пихнул. Хемиша оглянулся и увидел перед собой митаннийца, державшего под уздцы гнедого коня. Конь еще не остыл от быстрого бега. От него исходил запах пота, и веяло теплом. – Посмотри, что у него с ногой. – Митанниец указал на переднюю ногу животного.
Хемиша кивнул головой и поднял ногу скакуну. Конь фыркнул, недоверчиво покосился на человека, оскалил зубы и пощипал Хемишу между лопаток. Но кусать не стал, почувствовав сильную руку. Нога оказалась сбита почти у самого копыта. Небольшая, но глубокая рана забилась грязью и распухла. Хемиша подвел коня поближе к костру, бросил на угли нож и достал глиняную флягу с вином. Разбавив вино с водой, он осторожно промыл рану. Животное слабо заржало. Оно дико вскрикнуло, когда лекарь прижег рану раскаленным ножом. Хемиша крепко держал коня и не дал ему вырваться. Целебная трава и тугая повязка успокоила боль.
- Ну что с моим конем? – спросил высокий сухой человек у митаннийца.
- Им занимается ассирийский колдун.
Хемиша обмер. К нему медленно приближался Ибиссаха. Если он его узнает – это конец. Хемиша спрятался за круп коня. Его мозг лихорадочно придумывал планы спасения. Рука крепко сжала нож. Можно будет всадить лезвие в шею Ибиссахе, вскочить на коня и попробовать скрыться. Но конь хромает. На нем далеко не ускачешь. Будь, что будет! Хемиша напрягся, готовый ринуться на Ибиссаху. А предатель подходил все ближе, припадая на одну ногу. Кровавые отблески костра отражались в маленьких злых глазах. «Почему он хромает?» - удивился Хемиша, но тут вспомнил, что подстрелил его в ягодицу на перевале. Еще шаг, - и надо будет наброситься.
- Где посланник к Иссихассе? – окликнул кто-то сзади.
Ибиссаха обернулся.
- Я здесь. Кто меня ищет?
- Тебе приказано спешить в Тувануву, не теряя времени. Иссихасса ждет.
-Но мой конь хромает. К тому же, я должен отвезти пленника, - возразил Ибиссаха.
- Бери любого другого коня и скачи быстрее. Пленника оставь в лагере под охраной.
- Пленник очень ценный. Я везу его лично Иссихассе, - спорил Ибиссаха.
-Завтра войско двинется в Киццуватну. Твой пленник последует в обозе. Никуда он не денется.
Ибиссаха выругался и ушел куда-то в темноту. Хемиша с облегчением вздохнул и вложил нож обратно за пояс. Хоть он плохо понимал по-хурритски, но два услышанных слова: Туванува и Иссихасса, зажгли в его душе тревогу.
Где-то в ночи послышался слабый крик встревоженной птицы. Это горцы подавали сигнал. Значит, благополучно миновали заслоны митаннийцев. Ужами проползли у них под ногами или барсами прокрались по скалам над головами. Хемиша никак не мог вырваться из лагеря, и даже подать сигнал отряду. Ничего не оставалось, как только ждать утра. Горец завернулся в плащ, склонил голову на грудь и сидя задремал.
Тоопека помогал раненым. Отрядный лекарь из местных жрецов плохо разбирался в ранах. Он даже толком не умел накладывать повязки. Все были ужасно рады появлению настоящего врачевателя. Лекарь бегал за Тоопекой по пятам, с рвением выполнял все поручения: кипятил воду, подавал инструменты, вытирал кровь. К Тоопеке подошел воин в богатых доспехах.
- Ты костоправ?- высокомерно обратился он к нему.
- Да, мой господин, - смиренно ответил Тоопека.
- Пойдем со мной, - приказал воин тоном, не принимающим возражений.
- Но, господин. Я еще не всех раненых осмотрел
- О чем ты говоришь! – возмутился воин, топнув ногой. – Наш командующий, славный Артатама ранен в бою. Он даже не смог поехать на пир в Вашшукканни, так он сильно страдает. Брось лечить простых воинов и иди за мной.
Тоопеке пришлось подчиниться. В просторном добротном шатре чадили масляные светильники. Войдя, Тоопека увидел могучего военачальника, лежавшего на мягких шкурах. Он раскинул руки и закатил глаза. Слабый стон доносился из горла. Побледневшее лицо выражало невообразимые муки. Лоб блестел от испарины. На правой ноге, выше колена зияла черная дыра, из которой слабо сочилась кровь. Рана сильно набухла и побелела по краям. Люди из свиты со скорбными лицами суетились вокруг господина. Женщины, сопровождавшие военачальника в походе, противно и жалобно ныли, словно воин уже умирал.
Тоопека внимательно осмотрел рану, затем попросил выгнать всех ноющих и плачущих. Остались несколько воинов. Он им приказал держать своего господина и не давать ему шевелиться. Потом достал из сумки инструменты, подержал их над пламенем светильника и принялся за дело. Военачальник дико заорал, напрягая все мышцы, когда Тоопека извлек из раны острый костяной наконечник стрелы. Он остановил кровотечение, прижег рану раскаленным ножом и перевязал ногу.
Артатама сел, выпил огромную чашу вина и, удивленно вытаращив глаза, воскликнул:
- Ты спас меня!
В шатре поднялся невообразимый шум. Все благодарили Тоопеку и возносили до небес его умение врачевать. Он же попросил разрешение удалиться.
- Нет! Ты никуда не пойдешь! – упрямо сказал Артатама. – Садись. Будешь моим гостем.
Он велел подать Тоопеке лучшего вина и хорошего мяса, а женщинам приказал развлекать лекаря. Как не объяснял Тоопека, что ему нужно еще осматривать нескольких раненых – ничего не помогло. Лекарь вынужден был остаться.
Двое воинов ввели в шатер связанного по рукам пленника и усадили в дальнем углу.
- Кто это такой? Зачем вы привели ко мне в шатер эту падаль? – возмутился Артатама.
- Великий властитель Тушратта приказал доставить пленника живым в Киццуватну. Он очень ценный. Отвечаешь за него головой, - ответил ему вестовой и вручил глиняную табличку с печатью правителя.
Прочитав имя Тушратты, Артатама сменил тон на более мягкий.
- Хорошо! Пусть солнцеподобный будет покоен. Я доставлю пленника в Киццуватну живым и невредимым, - с любезной улыбкой ответил военачальник.
Взгляды Тоопеки и связанного хетта встретились. Лекарь узнал Фазаруку, но постарался ничем не выдать волнение. Фазарука, так же отвел взгляд, с презрением оглядел присутствующих, затем привалился спиной к одной из опор шатра и закрыл глаза.
Снаружи послышался стук копыт разгоряченного коня. Занавесь над входом отлетела в сторону. Внутрь вошел ассирийский воин в сияющих доспехах. Великолепный шлем с полумаской скрывал лицо. Разноцветные перья мягко колыхались на макушке.
- Мир всем! – воскликнул он, поднимая в приветствии правую руку.
-Хранят тебя Боги, - ответил Артатама, поглаживая перебинтованную ногу. – Чего желаешь?
- Я прибыл с тысячью всадниками на поимку хеттского отряда.
- Они прячутся в горах. Но я бы не советовал соваться туда среди ночи, - по-дружески предупредил Артатама.
- У меня тысяча всадников, - возразил ассириец.
- У меня три тысячи копьеносцев, но я, и то, не лезу. Ты не сражался с хеттами, и не знаешь, на что они способны в отчаянии. Перебьют половину твоего отряда.
- Ты боишься! – вскипел ассириец.
- Я не осел, и не хочу зря гробить воинов, - ответил обиженно полководец, - Если тебе необходимо избавиться от своей тысячи, или надоела собственная голова – езжай. Вам укажут дорогу.
Ассириец ничего не ответил, лишь гневно сверкнул глазами из-под полумаски и выскочил наружу, чуть полог не сорвал.
-Безумец! Ему не терпится поскорее умереть, - зло ухмыльнулся Артатама. – Ассирийцы все такие, поэтому от них никакого толку. С ними невозможно воевать: никакого разума – одно упрямство. Пускай поищет этих хеттов, а мы будем веселиться. В Вашшукканни, наверное, уже облизали все кувшины в винных погребах.
Тоопека не слышал этого разговора. Когда вошел ассириец, он, воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, выскользнул из шатра.
Утром лагерь проснулся под бой хухупалов. Шатры быстро свернули. Колонны двинулись в сторону Киццуватны. Хемиша и Тоопека гнали лошадей позади обоза. Хемиша приметил повозку, запряженную мулами. На пыльных мешках с крупой сидел Фазарука. Горец попытался приблизиться, но стражники отогнали его.
Дорога петляла среди крутых склонов, поросших высокой травой. Иногда появлялись густые пролески. Порой край дороги вплотную подходил к глубоким обрывам. Копьеносцы шли вялым шагом. Копья несли на плечах, щиты закинули за спину.
Хемиша вдруг заметил на себе пристальный взгляд одного из командующих сотней, что охраняли обоз. Тот следил за каждым его движением, стараясь, что-то припомнить. Горец сделал вид, будто дремлет в седле, а сам внимательно прислушивался. Лошади покорно следовали за вожаком. Вдруг горец услышал тявканье шакала. Этот звук вывел его из оцепенения. Он остановил коня и спрыгнул на землю. Тут же митаннийской сотник с двумя воинами направились к нему.
- Почему остановился? – закричал один из копьеносцев.
-Он же немой, - рассмеялся сотник. Но в его смехе послышалось злорадство. – Ты спроси его по-хеттски.
Он подошел к Хемише вплотную и, нагло глянув в глаза, произнес:
- На хеттском говоришь, собака? Или на лувийском?
- Говорю! – сквозь зубы процедил Хемиша, отвечая ему таким же наглым взглядом.
- Ха! Немой вылечился! – торжествовал митанниец. Его глаза налились злобой, а скулы нервно задергались. – Я только сейчас вспомнил, где я видел эту скотину в леопардовой шкуре. Он возглавлял конницу Суппилулиумы. Все! Пришел твой конец!
- Да. Я возглавлял конницу непобедимого Суппилулиумы, - спокойно ответил Хемиша. Он делал вид, что поправляет попону из овчины, сам внимательно следил за противниками.
- Так чего ты ждешь! – удивился военачальник. – Падай на колени и моли о пощаде!
- Зачем, - усмехнулся горец. – Все равно, ты сейчас умрешь.
- Еще издеваешься!
Митанниец потащил из ножен меч, но не успел обнажить оружие. Хемиша кошкой метнулся к нему и тут же отскочил. В руках он держал окровавленный нож. Сотник захрапел, забулькал и повалился на землю с перерезанным горлом. Один из митаннийцев направил на Хемишу копье. Горец больно кольнул своего коня. Тот взвился на дыбы и обрушил удар копыт в грудь противника. Митанниец отлетел. Из открытого рта хлынула кровь. Третий кинулся на Хемишу. Но горец проскочил под его копье и воткнул нож в живот по самую рукоятку.
Хауси выскочили из кустов и набросились на охрану обоза. Хемиша кинулся к Фазаруке, чтобы освободить его. Но тот сам развязал путы на руках и, завладев оружием одного из стражников, отчаянно сражался.
В основной колонне митаннийцы услышали шум за спиной. Пока они сообразили: в чем дело, пока развернулись, вся охрана обоза была перебита.
Отряд горцев, оседлав скакунов, рванул вверх по склону горы. Фазарука нагнал Хемишу.
- Спасибо, что выручил.
- Рано радуешься, - остудил его Хемиша. Нас травят, как волков. Все дороги перекрыты.
- Надо обязательно вырваться, - горячился Фазарука. – Суппилулиуме грозит опасность. Иссихасса хочет захватить Хаттусу и свергнуть лабарну.
Вскоре перед ними вырос густой непроходимый лес. Заросли кизила стелились до самой вершины. Проехав по единственной узкой тропе, всадники оказались на краю обрыва. Горцы повернули назад, но было уже поздно. Митаннийцы цепью поднимались вверх по склону.
- Слушай меня! - крикнул Хемиша. - У кого есть веревки, несите сюда, рвите одежду и связывайте. Нужно спуститься вон до того уступа. Дальше можно добраться к дороге. Я попробую прорваться с конями.
Горцы принялись вязать веревки. Несколько воинов схватили топоры и начали возводить непроходимые завалы, валя маленькие корявые деревца. Когда все было готово, они спрятались за деревья и приготовили луки.
Вскоре раздался треск. Митаннийцы пытались пройти через завалы. Свои большие прямоугольные щиты им пришлось оставить, так как с ними невозможно было преодолеть нагромождения из поваленных деревьев. Когда над завалами появились кожаные шлемы, тут же зашуршали стрелы. Митаннийцы отпрянули, но командиры вновь погнали воинов вперед. Самые смелые пытались очистить путь, орудуя топорами. Им не удалось сделать многого: Хауси славились меткими стрелками, и каждая выпущенная стрела точно поражала противника. Потеряв человек тридцать, митаннийцы отступили.
Наконец веревка достала до уступа. Улия, он был самым легким, быстро заскользил вниз. По лесу потянулся запах гари. Лошади заволновались и зафыркали, тревожно втягивая воздух влажными ноздрями. Митаннийцы подожгли лес со всех сторон.
- Скорее уходите! – поторопил Хемиша.
- Ты один справишься? – спросил Фазарука, увидев, как предводитель горцев крепит вокруг туловища коня какие-то хитрые узлы.
- За меня не беспокойся. Я встречу вас внизу.
Огонь уже показался над вершинами деревьев и пополз вглубь леса. Кони выскочили из огненного кольца прямо на ряды митаннийцев.
-Лошади без всадников, - крикнул один из воинов Артатаме.
- Отлично, - удовлетворенно кивнул военачальник. – От них сбежали кони, испугавшись пламени. Скоро и сами поджаренные хетты появятся, - не будут же они гореть заживо. Пусть ряды разомкнутся и пропустят табун. Кони нам только помешают. Лучники к бою. Предстоит великолепная охота.
Стена щитов и копей разомкнулась. Табун стремительно пронесся вниз. Хемиша вынырнул из-под брюха коня и погнал табун к дороге. Пока враги караулил горцев наверху, они благополучно спустились с обрыва, не считая сбитых колен и локтей.
Солнце садилось за горы. В его последних догорающих лучах показались невысокие крепостные стены большого города. Хемиша направил отряд к крепости, решив, что возле своих стен митаннийцы не будут искать сбежавших хеттов.
Наступила ночь. Темнота спутала силуэты окрестных гор, спрятала от путников дорогу, приглушила звуки. Вспыхнули звезды – вечные спутники ясных южных ночей. Всадники спешились в небольшой ложбинке. Здесь же весело журчал ручеек, пробиваясь среди камней. Кони жадно припали к воде. Когда животные напились и отошли пощипать траву, к воде подошли люди. Хемиша выставил охрану, остальные без сил попадали на землю и тут же уснули.
В полночь выплыл Кушух на печальной лунной ладье, заливая уснувший мир холодным зеленоватым светом. Хемиша поднял воинов. Отряд вновь продолжил путь.
Забрезжил рассвет. Неясные очертания скал становились четче. Усталые звезды гасли, а вершины розовели. Чудесное ясное утро прогоняло серые сумерки, отвоевывая у мрака овраги и ложбинки. Клочья старого тумана таяли в прозрачном воздухе. Первые лучи горячего солнца ласково коснулись просыпающейся земли. Всадники грянули гимн Богу Солнца:
Солнцу - слава! В сердце человеку
Смотришь, Солнце, прямо с высоты,
Сердца твоего ж никто не видит.
Если кто-нибудь поступит дурно,
Ты вверху увидишь и осудишь.
Я иду своей дорогой правды.
Кто б не поступил со мною дурно,
Солнце, пусть увидишь ты его!
- Хемиша! – окликнул предводителя Фазарука и показал назад.
Вглядевшись, он увидел еле заметное облачко пыли. Самый зоркий воин поскакал на высокий холм. Вскоре дозорный вернулся. Их преследуют всадники. Отряд во много раз больше. Горцы подстегнули коней. Дорога круто взмывала вверх. Впереди показалась небольшая, но высокая сторожевая крепость. Надо было как-то проскочить мимо нее.
- Готовься к бою! – скомандовал Хемиша.
Отряд направился прямо к крепости. Уже отчетливо виднелись очертания стен, сложенные из булыжника. На стенах блестели шлемы и пики стражников. Узкая дорога упиралась в деревянные ворота, наглухо закрытые, и выскакивала где-то вверху за крепостью, теряясь в горах.
-Кто такие? Остановись! – крикнули со стен.
Хемиша подал знак. Всадники остановились, а он с Фазарукой, сохраняя спокойствие, подъехали ближе. Фазарука, владевший хурритским в совершенстве, крикнул:
-Я посланник солнцеподобного и мудрейшего из всех живущих правителей, властителя благодатной Митанни – Тушратты. Правитель послал меня с важным поручением в Лусну. Туда я и направляюсь со своими мешедями.
-Нам никого не разрешено пропускать без печати Властителя.
-Разрешение есть, - невозмутимо ответил Фазарука, вытаскивая из дорожной сумки тонкий кусок телячьей кожи. – Здесь приказ и печать самого солнцеподобного.
На стену поднялся молодой воин в бронзовых доспехах, по всему видно – начальник. Он перегнулся через стену по пояс и опустил вниз копьё.
- Привяжи документ к наконечнику. Я подниму и посмотрю.
Фазарука изобразил на лице страшный гнев и грозно рявкнул:
-Свинья! Знает ли твоя безмозглая башка, с кем разговаривает? Спустись сюда и прочти в моих руках, если не хочешь быть высечен плетьми, как жалкий раб!
Воин исчез обратно за стеной, и что-то стал обсуждать с подчиненными. Хемиша все это время тревожно оглядывался назад. Облако пыли быстро приближалось. Наконец ворота отворились. Митанниец вышел с недовольной миной на лице, в сопровождении четырех копьеносцев. Но когда он нехотя протяну руку за пергаментом, Фазарука схватил его, сильным рывком взвалил на холку коня и приставил нож к шее. Сопровождавшие его копьеносцы тут же упали, сраженные стрелами.
-Одно движение – и я проткну ему горло! – хрипло прокричал Фазарука.
Митаннийцы с раскрытыми ртами застыли на стенах, не смея пошевелиться. Всадники, тем временем, вихрем пронеслись через укрепление и вылетели в противоположные ворота, прочь – на свободу!
Сзади туча пыли уже превратилась во всадников, мчавшихся во весь опор. Поздно! Хемиша усмехнулся и поскакал вслед за Фазарукой, который цепко держал свою жертву. Взобравшись высоко в горы, митаннийца отпустили. Он, словно напуганный заяц, помчался вниз к крепости под веселый свист и улюлюканье. Всадники Хауси воспрянули духом. Внизу, под ногами осталась проклятая земля врагов: скудные пастбища и небольшие пролески, холмы, поросшие чахлым кустарником. Меж холмами вилась дорога, ведущая к опозоренной крепости. Сама крепость казалась крошечной скорлупкой. К ее стенам подлетела опоздавшая погоня. Командующий отрядом что-то дико кричал. Его горячий конь нетерпеливо крутился под седоком.
Хемиша, на виду у врага, гарцевал на низеньком крутобоком скакуне и громко смеялся, выказывая тем самым презрение к врагу. Командующий ассирийцами успокоил разгоряченного коня, скинул шлем, приставил к глазам руку, закрываясь от слепящего солнца и внимательно вглядывался на уходивших Хауси.
-Господин, прикажи – и мы их догоним. Живыми никто не уйдет. – Предложил ему один из старших воинов.
-Не стоит, - возразил Алунита. – Их не так просто догнать. У них кони крепче. Тем более, среди всадников много метких стрелков. В стычке с ними мы потеряем много людей.
-Господин, ты боишься за нас? Но мы же воины! – удивился обиженно старший. – Или ты не веришь в наши силы, в нашу отвагу?
- Верю. Поэтому и боюсь, - загадочно ответил командующий. Затем он сложил ладони у рта и, что есть мочи, крикнул: - Улу-ра-ра!
Многократное эхо слабо донесло крик до ушей Хемиши. Он круто развернул коня. Животное недовольно захрапело.
-Мне послышалось? – у самого себя спросил горец. Он в нерешительности постоял на краю обрыва, высматривая кого-то внизу, затем махнул рукой и поспешил за своими.
Кони шли легко. Солнце светило все ярче, согревая усталых путников. Разряженный холодный горный воздух сам лился в легкие, раздувая грудь до предела. Дышалось легко и свободно. Всадники затянули боевую песню. Радость переполняла их сердца. Наконец-то после стольких мучений они вступят на родную землю. Теперь им не надо прятаться и убегать. В пределах Великой Хатти – они дома. А когда горы расступились, и внизу показались, залитые солнцем зеленые поля с голубыми лентами рек, горцы, как один грянули боевой клич: «Улу-ра-ра!» Все спешились и возблагодарили молитвами Богов за спасение.
-Смотрите! Еникей! – воскликнул Хемиша. – Всем на колени!
Люди попадали на колени и устремили взоры на горный уступ, нависавший высоко над дорогой. На скале, гордо подняв голову с ветвистыми рогами, стоял олень. Величественное животное долго неподвижно взирало сверху на людей, затем медленно удалилось. Обезумевшие от счастья воины громко славили своего покровителя – могущественного бога Еникея.
12
Отряд Хауси выехал к Тувануве. Впереди показался большой город с высокими крепостными стенами и множеством сторожевых башен. В Тувануву решили не заезжать. Город отвоевала себе Арцава еще при лабарне Тудхалии. Всадники остановились возле реки попоить лошадей. Но место показалось неудобное для стоянки. Решили отойти подальше от города. Хоть арцавцы и не посмели бы напасть на неустрашимых горцев и воинов Суппилулиумы, но приветливой встречи от них, так же, не стоило ждать.
Горцы медленно поднимались на холм. Вдруг Хемиша резко осадил своего скакуна и схватился за копье. Фазарука подскакал к нему и увидел в трехстах шагах впереди лавину всадников. Конница двигалась прямо на них, перестраиваясь на ходу в боевой порядок.
-Ассирийцы! – изумился Фазарука. – Как они успели нас догнать?
- Видать, шли по пятам, - предположил Хемиша. - Уйти не успеем. - И обернулся к своим воинам: - К бою! Мы не посрамили честь свою на земле врагов, сумеем со славой погибнуть на родной земле.
- Не спеши умирать, храбрый воин, - остановил его Тоопека. – Приглядись по лучше. Неужели ты не замечаешь над их головами знамя Еникея? Это всадники Хауси.
Действительно. Как он сразу не заметил высокий шест с оленьими рогами. Хемиша всегда был зорким и внимательным, но напряжение последних дней давало о себе знать.
Всадники грянули боевой клич. С другой стороны ответили тем же. Потрепанная сотня Хемиши встретилась с пятью сотнями горцев, успевших уйти вместе с армией Суппилулиумы. Всадники спрыгивали с коней и бросались в объятия друг друга. Радости не было конца.
Вскоре запылали яркие костры, зазвучали песни. Из города сразу же набежали пронырливые торговцы. Они принесли вино, фрукты, медовые лепешки, мясо. Воины не скупились и особо не торговались.
-Мы разослали гонцов во все стороны, рассказывал Хемише один из вождей, - но перевалы закрыты митаннийцам. Войска разошлись по городам. Суппилулиума с частью армии ушел к Хаттусе, а нам разрешил остаться под Туванувой. Мы ждали тебя долго. Уже отчаялись. Никаких вестей. Наконец решили, что ты погиб или попал в плен. Начинали подумывать, как набрать серебра для выкупа. Еникей молчал и не давал никаких знамений, сколько бы мы к нему не взывали. Наконец, сегодня снялись с места и решили ехать к Хаттусе, как вдруг увидели вас.
Хемиша и его несколько товарищей наперебой рассказывали о своих злоключениях. Кое-где приврали, кое-что пропустили. Но стыдиться было нечего – все горцы проявили нечеловеческую выдержку. А отваги у каждого хватило на десятерых. Слушатели только охали, да ахали и смеялись над растяпами – митаннийцами.
Маленький старикашка ходил между горцев и, тряся седой козлиной бородкой, предлагал волшебные корни от всех болезней. Все вокруг веселились, охотно покупала вино и хлеб, но никто не обращал внимание на лечебные снадобья. Старик совсем отчаялся и уже собирался уходить обратно в город с непроданным товаром, как вдруг заметил воина, сидевшего отдельно от всех. Воин дремал, подтянув колени к груди. Старичок мелкими шажками засеменил к нему и писклявым голосом пропел ему над ухом:
- О могучий и смелый воин, не знающий равных в бою. Я вижу, что тебя одолела печаль. Может быть ты ранен, или болен? Я тебе помогу. У меня есть хорошие средства от всех недугов: от сглаза, от злых духов, от неудач, от бессилия. Только я знаю, где растут волшебные растения. Давным-давно их посадила сама мать Сауска.
Воин неожиданно схватил старика за бороденку и, насмешливо строго закричал:
- А-а! Старый шарлатан! Ты все торгуешь, никому не нужными корешками! Тебя еще не искупали в канаве с дерьмом за такое знахарство?
-Мудрейший Тоопека, - взмолился старичок. – Отпусти меня, великий врачеватель. Прости, что не признал тебя сразу. Не гневайся на меня. Я старый, бедный, весь больной.
- Больной! Почему же не лечишься? Ведь у тебя снадобья от всех болезней.
- Отпусти мою бороду, - плаксиво завизжал старичок. – Мои снадобья помогают только другим, на меня они не действуют. Так велели Боги.
-Ладно, садись. – Тоопека отпустил бороду и принялся рассматривать корни, заодно поучая старика: - Вот этот – выкинь, он ни от чего не помогает; этот можешь слопать сам, когда будешь голодным, он повышает аппетит; этот больше никогда не выкапывай и никому не давай: если с ним неумело обращаться, то можно отравиться; отвар из этого можешь дать своему ослу, когда у него будет расстройство желудка. Ага! Хоть один настоящий лечебный корень принес. Я у тебя его куплю. – Тоопека сунул старику в сморщенную ладонь тонкое серебряное кольцо.
Но старик абсолютно не обращал внимание на корни, которые полетели в огонь, ни на серебряное кольцо. Он выпучил слезящиеся от старости глаза, вращал ими по сторонам, а затем дрожащим шепотом спросил:
- Мудрый Тоопека, я вижу перед собой доблестных воинов великой Хатти, которые дерутся с врагами, будто львы, и готовы все, как один, лечь костьми за свою родную землю и за божественную власть лабарны. Но я не могу понять: какому правителю вы служите?
-Чего ты там болтаешь? – Фазарука уловил краем уха слова старика. Он схватил его за шиворот грязной хубике и хорошенько встряхнул. – Разве в Хатти несколько правителей? Или что-то случилось с лабарной Суппилулиумой?
- Выкладывай все, что знаешь! – пригрозил ему Тоопека.
-Все скажу! Все, что видел и слышал! – испугано запричитал старик, весь, дрожа от страха. – После поражения хеттской армии сюда прибыл жезлоносец лабарны Суппилулиумы, благородный Иссихасса. Сразу же после его прибытия во все концы полетели гонцы. У гонцов в сумках лежали глиняные таблички с секретными приказами. Затем по городу поползли слухи, будто божественный Суппилулиума не вынес позора поражения и в Хаттусе покончил с собой. Еще говорили, что его династия проклята Богами. Теперь правление великой Хатти берет на себя, не знающих себе равных, наимудрейший Иссихасса. Из Уды вчера прибыла тысяча копьеносцев Арцавы. К ним присоединились еще четыре сотни из Туванувы. Сегодня на рассвете войско двинулось к Хаттусе.
- Еще что знаешь? Говори! – Сверкая гневно глазами, допрашивал Фазарука, тряся старика за шиворот.
- Меня среди ночи подняли с постели и потащили во дворец телепурия. Этот жирный Иссихасса, который объявил себя правителем, где-то по дороге сильно ушиб ногу. Я вынужден был его лечить, - признался с отвращением рассказчик. – Когда я занимался его ногой, прибыл гонец от Тушратты. Его звали Ибиссаха. Они общались по-хурритски, думая, что я ничего не понимаю. Но я хорошо знаю этот язык. Сам же прикинулся, будто не вразумлю ни слова. Посланник сказал, что как только Иссихасса захватит Хаттусу и низложит Суппилулиуму, к нему в поддержку подойдут каскийцы и воины из Ахеявы. Сам Тушратта сможет послать только три тысячи из своего войска под командованием Артатамы.
Фазарука резко выпрямился. Голова его горела от тревожных мыслей. Он решительно направился к костру, где сидел Хемиша.
Вождь Хауси с воинами пускал по кругу большую серебряную чашу финикийской чеканки, наполненную красным пахучим вином.
- Мне приятно было смотреть, - говорил Хемиша, как вы, заметив нас, ловко выстроились в боевой порядок.
- Мы ждали нападение в любую минуту, - ответил один из вождей, - спали с обнаженными мечами.
- Кто посмел вам угрожать? – поинтересовался Хемиша.
- К нам прискакал какой-то грязный арцавец и наглым тоном приказал предстать перед очами великого Иссихассы, к тому же, присягнуть ему на верность. Пришлось этого наглеца отстегать варасамами и прогнать обратно в Тувануву. После этого случая, арцавцы решили ночью напасть на нас. Хорошо, что боги одарили горцев чуткими ушами и зоркими глазами. Наши дозорные вовремя заметили шакалов. Арцавцев было намного больше, поэтому мы ушли, уклонившись от боя.
-Хемиша! – Фазарука тронул его за плечо. – Надо поговорить.
Вождю не хотелось оставлять горцев. Так приятно было сидеть на мягкой траве возле костра и спокойно потягивать вино. Но по встревоженному лицу друга он понял - случилась беда.
Они отошли в сторону. Фазарука сказал:
- Лабарне Суппилулиуме грозит опасность. Предатель Иссихасса сейчас с войсками направляется к столице. Он хочет убить повелителя и захватить власть. Если ему удастся совершить злодеяние, Тушратта поддержит его войсками.
- Грязная свинья! – выругался Хемиша, до боли в пальцах, сжав рукоять меча. – Что будем делать?
- Надо действовать спокойно и быстро. Я думаю, врагов к Хаттусе подойдет не больше двух тысяч. Ты поднимай воинов и спешно двигайся к столице. Я же постараюсь опередить предателя и предупредить лабарну, ведь заговор может проникнуть и в халентуву. Среди сановников найдется достаточно подлецов, которые, во имя спасения собственной шкуры или ради более высокого чина, готовы перерезать всех родных и друзей.
- Скачи, а мы последуем за тобой, - согласился Хемиша. – Хоть в наших телах усталость, а в головах играет вино, но кроме нас некому помочь правителю.
- Постойте! – К ним подошел Тоопека. – Фазарука – слишком известный человек в Хатти. Дозорные Иссихассы или предатели в Хаттусе могут узнать и убить его. Я же сумею проскочить незамеченным.
- На тебя вся надежда! – согласился Фазарука. – Но мчись, как можно быстрее. Коня не жалей.
13
Лабарна Суппилулиума сидел в пустом темном зале. Опухшие веки наполовину прикрывали красные от бессонницы глаза. Перед правителем стоял накрытый стол с множеством закусок и напитков. Но лабарна не притронулся ни к одному кусочку. Он забыл о еде и сне. Тяжелые мысли подавляли сон и аппетит.
- Цула! – громко позвал лабарна. Его напухшие веки приподнялись, обнажая темные усталые глаза. Скулы напряглись.
Тяжелой поступью вошел Цула. Верный телохранитель, еще со времени сражения ни разу не снимал помятые доспехи. Кое-как перевязанные раны слабо кровоточили, но он не обращал на это внимания.
- Ты звал меня, Солнце мое?
- Гонцы не появлялись? – спросил повелитель, невольно прислушиваясь к собственному голосу. Как-то он звучал неестественно, глухо.
- Никого не было. На границах пока все спокойно, - ответил Цула. – На всех перевалах и на всех дорогах расставлены дозоры. В приграничных крепостях усилена охрана. Но Митанни ведет себя спокойно.
- Странно поступает Тушратта: ни в Тувануву, ни в Милаватну не послал подкрепления. Неужели он настолько уверен в своей победе? Такое затишье мне не по душе, - настороженно произнес Суппилулиума, опять прислушиваясь к темноте. – Или мы их, действительно, сильно помяли, или Тушратта что-то замышляет. Боги мне подсказывают, что приближается какая-то опасность. – Глаза лабарны беспокойно забегали. – А что слышно об Иссихассе или о Фазаруке? Где сейчас Хемиша?
- После того, как нам удалось уйти из Митанни, никакие вести не перелетали через Бычьи горы. Боюсь, что мы навсегда потеряли самых верных воинов - Фазаруку и Хемишу. – Брови великана гневно сдвинулись. – А Иссихасса…
- Постой! – Суппилулиума резко встал. – А если Иссихасса во главе с вражеским отрядом подойдет к Хаттусе? Ведь дозорные его пропустят, ничего нам не сообщив.
Цула побледнел, осознав справедливость слов лабарны. Во всей Хатти Иссихассу знают, как жезлоносца лабарны и храброго полководца.
Суппилулиума сел обратно за стол и тяжело вздохнул.
- Будем надеяться на Богов, - пытаясь успокоиться, произнес он. – Главное: не растеряться и не суетиться. Сколько у нас сейчас в городе воинов?
- Мало. Около пяти сотен. Остальных пришлось распустить; содержать и кормить мы их не в состоянии.
- Я знаю, - согласился лабарна с горечью. Он нечаянно перехватил взгляд Цулы. Тот украдкой, голодными глазами, поглядывал на стол, где стояло множество блюд, и невольно сглатывал слюну.
- Ты голоден. Садись, раздели со мной ужин, - пригласил его лабарна. – Мне кусок в горло не лезет.
- Благодарю тебя, Великий. Но я сыт, - пробурчал великан, пристыжено опустив глаза.
-Садись! – настойчиво повторил Суппилулиума. – Я вижу, голод тебя обессилил, а мне нужны сильные слуги. У меня осталось их всего двое, кому я могу доверить жизнь: ты, да вот этот юный воин. – Лабарна показал на спящего мальчика с перевязанным плечом. Барбиша свернулся клубком на шкуре козла у ног Суппилулиумы и беспокойно вздрагивал во сне.
Цула присел на край скамьи и, дрожащими руками, скромно отщипнул кусочек пресной ячменной лепешки.
По залу пронеслось легкое шуршание. Занавесь у входа откинулась, и перед сидевшими предстал высокий человек в черной одежде. Суппилулиума мгновенно выхватил кинжал. Цула прыгнул в сторону, обнажая меч. Барбиша, дремавший у ног лабарны, вскочил с воинственным визгом, выставляя перед собой острый нож. Он оскалился, словно волчонок, закрывая собой правителя. Его лицо выражало столько бесстрашия и решимости, что не каждый бы посмел на него напасть.
-Успокойтесь, - сказал призрак мягким голосом, - я ваш верный слуга. Меня зовут Тоопека.
- Где-то я уже слышал твое имя, - попытался вспомнить Суппилулиума.
- Это лекарь из нашего отряда, - обрадовался Барбиша. Но тут губы его задрожали, и он с тревогой в голосе спросил: - А где отец?
- Хемиша и Фазарука живы, - успокоил их Тоопека. – Они сейчас спешат к Хаттусе.
- Но как ты сюда попал? – насторожился Цула. - Ведь халентува хорошо охраняется.
- Не гневайся на стражников. Они честно несут службу. Но я могу пройти мимо человека, и он меня не заметит.
- Ты колдун? - немного успокоился Суппилулиума и вложил кинжал в ножны.
- Многие считают меня колдуном, - ответил Тоопека.
- Ты принес хорошие вести: Хемиша и Фазарука живы и свободны. Но как им удалось вырваться из лап Тушратты?
- Это длинная история. Времени нет рассказывать. Меня привело сюда спешное дело.
- Говори.
- Тебе и всей Великой Хатти грозит беда. К Хаттусе двигаются враги. Возглавляет их Иссихасса. Я видел вражеские колонны в какой-нибудь данне от города. Предатель Иссихасса решил покончить с тобой и взять власть в свои руки. Его поддерживает Митанни, Арцава, Ахеява и Каски.
Суппилулиума вспыхнул. Глаза его загорелись. Усталость мгновенно улетучилась.
- Боги мне подсказывали. Вновь все ополчились против нас. Цула, - крикнул он великану. – Поднимай стражу. Пусть вооружаются все: повара, стольники, музыканты. Хаттусу нам не удержать – слишком мало сил. Пусть воины спешат к халентуве. Здесь будем обороняться.
- Удержим ли? – несмело спросил Цула. – Может поднять весь город?
- Город поднять не успеем. Да от ремесленников и торговцев мало толку. А биться в меньшинстве нам не впервой.
Через ворота лабарны в город, ощетинившись копьями, вливались ряды арцавцев. Разбуженные горожане высовывались из калиток. Некоторые, самые смелые выходили на улицу поглядеть: что за шум? Но их пинками загоняли обратно в дома. Крепостная стена, после короткого боя, была взята. Ряды захватчиков насчитывали около двух тысяч. Помимо воинов Арцавы пришли войска южных лувийских племен, верные Иссихассе и недовольные правлением Суппилулиумы. Они готовы были признать нового лабарну. Скоро весь город оказался в руках захватчиков. Отряды стекались к Южной цитадели, внутри которой располагалась халентува.
Во главе одной из колонн в боевой колеснице стоял с величественным видом Иссихасса. На голове его сиял золотой шлем, подобный шлему лабарны. Конями правил Ибиссаха. Внутри халентувы, к тому времени, окончилась суматошная подготовка к обороне. Стены Южной цитадели хранили мрачное молчание. Над гребнями стен виднелся частокол пик. На оборону взошли все воины, слуга и мешеди. Даже женщин-невольниц заставили надеть боевые шлемы, чтобы осажденных воинов казалось намного больше, чем на самом деле.
Лабарна услышал позади себя возню и обернулся. К нему подбежали все его сыновья в полном вооружении.
- Солнцеликий лабарна, разреши нам сражаться рядом с тобой, - попросил, немного заикаясь, Мурсили. Он слыл самым храбрым из детей правителя.
Лабарна обнял каждого и твердо, стараясь сдерживать волнение, ответил:
- Я вижу, что мои сыновья не трусы, и с большой радостью разрешил бы вам сражаться рядом со мной. Но вы должны уйти. В вас течет кровь правителей. Вы – будущее Хатти, и должны уцелеть. Как только начнется штурм, немедленно уходите из города и спешите в Куссару. Там сейчас стоит войско Богини Вурусему. Найдете в Куссаре достопочтенного Хухулилллу. Хоть он и старик, но поможет вам. Идите. На вашу жизнь выпадет еще много битв.
Сыновья, понурив головы, ушли. Взгляд Суппилулиумы упал на мальчика, стоявшего рядом. Юный воин держал лук на изготовке и зорко вглядывался в ночной город.
- Барбиша, - окликнул его лабарна, - ты честно служил мне. Боги не забудут твоих подвигов. Теперь же, уходи вместе с моими сыновьями.
Барбиша недовольно оглянулся и, стараясь придать голосу более низкие нотки, ответил:
- Прости меня, Солнце, но я никуда не уйду. Я клялся перед Еникеем, что буду защищать тебя до последней капли крови. Если враги схватят лабарну, то только после того, как разорвут меня на куски.
- Уходи. Ты не знаешь, как безжалостны арцавцы, - попробовал запугать его Суппилулиума.
- Скорее Цула покинет тебя, чем я, - огрызнулся Барбиша. – Как потом мне смотреть в глаза отцу? Что я скажу Еникею?
Их разговор прервали копьеносцы, появившиеся под стенами. Барбиша прицелился и послал стрелу точно одному в глаз. Тот дико вскрикнул, завертелся на месте и упал. Стрелы градом осыпали передние ряды. Нападающие отступили.
Иссихасса рассчитывал внезапно ворваться в халентуву и всех перерезать, но, увидев мешедей Суппилулиумы, готовых к бою, от досады скрипнул зубами и зло прошипел:
- Какая-то гадина предупредила лабарну!
- Мой господин, не стоит сразу лесть на штурм, - посоветовал Ибиссаха. – Защитников много. Если даже мы овладеем халентувой, то, все равно, можем упустить Суппилулиуму. Если ему удастся вырваться из города, то он тут же поднимет войска в Куссаре или в Цапланде. Тогда – мы погибли.
- Что ты предлагаешь?
- Надо ждать, когда подойдут каскийцы или ахеявцы.
- Я не верю этим трусливым собакам. Каскийцы до сих пор дрожат при упоминании одного имени Суппилулиумы. Надо попробовать запугать осажденных. Если не получится – идти на штурм.
По приказу Иссихассы, цитадель обложили со всех сторон. Спешно сооружали лестницы. Стрелки попытались обстреливать стены. Иссихасса долго всматривался и, наконец, среди медных и кожаных шлемов защитников заметил золотой. Он подъехал ближе и заорал наглым властным голосом:
-Эй, Суппилулиума! Ответь!
- Зачем ты пришел, собака? – крикнул лабарна.
- Побесись, - издевался толстяк. – Твоему правлению пришел конец. Ты не в состоянии управлять страной. Она погибает, благодаря твоим бредовым затеям. Только безумец, подобный тебе, может идти со слабым войском на несокрушимую Митанни. Теперь придется уступить трон мне. Я просто вынужден взять власть в свои руки.
- Захотел власти, жирная свинья! Теперь я понял, зачем ты так торопил меня идти на Митанни – хотел ослабить меня. На снаряжения войско отдал половину своих богатств, заранее рассчитывая, что вскоре получишь во много раз больше. Теперь мне понятно, почему ты так усердно укреплял города, подчиненные тебе.
- Ты понял слишком поздно, и расплатишься за свою нерасторопность - головой. А на счет богатства – ты прав: я люблю роскошь и хорошо поесть. Не все же тебе наслаждаться, - с самодовольной ухмылкой признался Иссихасса.
- Да уж, жадность твоя не знает предела: продался сам и продал родную землю такому же подлецу – Тушратте. Побойся Богов. Неужели посмеешь пойти против священного закона Телепину? Против воли панкуса?
- Плевал я на панкус! – заорал Иссихасса, брызгая слюной. – И не смей попрекать меня законом Телепину. Как ты поступил со своим братом – лабарной Арнувандой, так я поступлю с тобой. Ты послал убийцу к Арнуванде и ответишь за это злодеяние перед Богами. Во мне же, Боги нашли руку правосудия, и я поступаю по их мудрому решению.
- Чтоб у тебя язык отсох! Как смеешь обвинять меня в убийстве, которого я не совершал!
-Спроси у своей жены, таваннанны Фыракдыне. Она напомнит те времена, и кто занес нож на правителя. И вообще, мне надоело тратить попусту время на болтовню с тобой. Ты не достоин этого. Даю срок на раздумье до восхода луны. Если не откроешь ворота, я прикажу штурмом взять халентуву и перерезать всех, как овец. Живыми не уйдет никто.
Иссихасса смолк. Халентува вновь погрузилась в напряженное молчание. Край неба за грядой гор осветился холодным сиянием. Скоро появится луна. Последует неравный бой, и все погибнут. Где же Хемиша. Суппилулиума начинал нервничать. Три раза посылали лазутчиков, чтобы те попытались выскользнуть из города. Но затея оказалась напрасной. Арцавцы стерегли каждый проулок. Всех троих схватили и, на глазах у осажденных, закололи копьями.
Тем временем к Центральным воротам подъехали несколько всадников.
- Остановись! – крикнул арцавец, охранявший ворота. В проходе появились воины с прямоугольными щитами из сплетенной лозы. - Кто такие?
Хемиша выехал немного вперед и важно произнес:
- Мы посланы могучим и непобедимым правителем благодатной страны Митанни – величайшим и мудрейшим Тушраттой. Везем славному лабарне Иссихассе пленника по имени Фазарука.
- Вы прибыли вовремя, - обрадовался начальник стражи. – Сейчас схватят и казнят Суппилулиуму. Его жезлоносец составит компанию. Новый лабарна великой Хатти будет очень рад. Пропустите посланников.
Всадники проехали в город.
- Как твое имя? – спросил начальник охраны. – Мне надо сообщить срочно благородному Иссихассе приятную новость. Он тебя щедро наградит.
- Мое имя Хемиша, - бесстрашно ответил горец. – Я предводитель племен Хауси и телепурий Верхней страны.
- Измена! – закричал арцавец, но было уже поздно.
Охрану перебили. Ворота распахнули настежь. Лавина всадников неудержимо хлынула в Хаттусу.
Краюшек луны показался над горизонтом. Иссихасса взобрался на колесницу и прокричал.
- Эй, Суппилулиума! Время на раздумье вышло.
Вдруг он увидел, как на гребне стены открыто, во весь рост поднялся высохший седой старик. Ветер трепал длинную жреческую накидку и, казалось, вот-вот сбросит вниз немощное тело. Иссихасса узнал в старике Старшего кантикини Киру.
- Остановись, безумец! – воскликнул Кира сильным голосом, совсем не подходившим немощному старику. – Ты разве не понимаешь, на что идешь? Ты погубишь Хатти! Подумай о детях своих.
- Я о них уже подумал, - грубо прервал его предатель и со злостью крикнул Ибиссахе: - Убей его. Он мне всю жизнь мешал своими нравоучениями. Только смотри, на этот раз не промахнись.
Фыркнула тетива, посылая смерть, и Кира упал на руки воинам с пробитым сердцем.
- Грязный убийца! Что ты натворил! – с ужасом и гневом воскликнул Суппилулиума.
- Я еще раз приказываю вам самим открыть ворота, - не слушая его возгласов, завизжал Иссихасса, - или вас всех ждет смерть. Никто не получит пощады.
Стены Южной цитадели ответили градом стрел. Иссихасса выругался, поднял пухлую руку вверх и скомандовал:
- На штурм!
Но его писклявый возглас потонул в боевом кличе воинов Хауси. Громкое «Улу-ра-ра!» раскатистым громом прокатилось по ночным улочкам дрожащей Хаттусы. Этот клич привел в ужас арцавцев и наполнил радостью сердца осажденных хеттов. Конница врубилась в ряды врага, опрокидывая всех на своем пути. С глухим стуком копья прокалывали человеческие тела; мечи и топоры горцев разрубали шлемы арцавских копьеносцев.
-Нас предали! – дрожащим голосом запричитал Ибиссаха.
Он вдруг почувствовал на себе огненный взор Хемиши и не смог совладать со страхом. Всадник прокладывал к нему дорогу, сея вокруг смерть.
- Гони скорее к Львиным воротам! – закричал Иссихасса, вцепившись покрепче в поручни колесницы.
Кони рванулись и помчались во всю прыть. Ибиссаха без устали хлестал скакунов по крутым бокам. Воины Арцавы не смогли выстроиться боевым порядком. Их смешали и разогнали по узким улочкам. А в халентуве распахнулись ворота, Сам Суппилулиума повел мешедей в бой. Арцавцы бежали из города, бросая оружие, проклиная Хаттусу и тех, кто их сюда привел. Большинство из них перебили или взяли в плен.
Когда окончился бой, Хемиша и Фазарука подошли к лабарне. Жезлоносец и вождь Хауси встали перед правителем на одно колено. К ногам лабарны они положили окровавленные клинки. Суппилулиума поднял оружие и отдал обратно воинам со словами:
- Примите мечи из рук моих, а с ними сердце мое и мысли мои. Отныне вы мне не слуги, а кровные братья.
- Солнце наше, достойны ли мы такой чести, - смутился Хемиша. – Мы, всего лишь выполняли клятву.
- И только вы достойны. Если великая Хатти не погибла еще, то только благодаря таким бесстрашным и преданным воинам, как вы.
К ним подскочил Барбиша, встал на одно колено и положил свой меч к ногам лабарны, при этом смиренно склонил голову. Суппилулиума улыбнулся, отдал ему меч и сказав:
- Будь всегда бесстрашным и честным воином.
Хемиша хотел отвесить затрещину сыну за дерзость, но передумал; все-таки Барбиша стал воином.
Из ворот Халентувы вышел брат Хемиши, кантикини Танри. Даже в слабом свете факелов были видны слезы на лице.
- Солнце наше! Великие мужи Хатти, - произнес он печально. - Старший кантикини, мудрейший жрец Кира покинул этот мир и направился к Богам. Перед смертью он сказал, что забирает с собой все наши грехи, горести и неудачи.
На следующий день поймали всех бежавших арцавцев. Только погоня, посланная за Иссихассой, не смогла настигнуть самозванца. Предателю удалось скрыться. Узнав о провале заговора, каскийцы не посмели вторгнуться в земли Хатти. Ахеявцы развернулись и поспешили убраться, не желая попасть на копья войска Богини Вурусему.
Три тысячи копьеносцев, посланные Тушраттой дошли до Туванувы. Артатама, как только его не отговаривали, решил идти на помощь Иссихассе, а то и вовсе, своими силами взять Хаттусу. Это был самонадеянный опрометчивый шаг. На пол пути к Канишу они попали в засаду, искусно подготовленную Фазарукой, и были разбиты в пух и прах. Лишь самым длинноногим удалось избежать плена.
Для Тушратты потеря трех тысяч воинов, да в придачу десяти новеньких колесниц, оказалась тяжелым ударом. Так глупо потерять отборных воинов! Что за дурак этот Артатама!» Правитель Митанни не мог отойти целую неделю. Метался по двору, словно разъяренный тигр, всех подряд бил плетью и ругался последними словами.
Возможно, он понимал, что могуществу Митанни приходит конец. И даже Боги бессильны отсрочить скорую гибель великой державы. | |
| Опубликовано: | 20.10.2009 10:30 | | Просмотров: | 4000 | | Рейтинг: | 0 | | Комментариев: | 0 | | Добавили в Избранное: | 0 |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
|
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса  Авторизация
 Объявления
- 17.04.2011
- Приглашаю на творческий вечер.
22 апреля в 18:00. Дом Писателей Санкт-Петербурга, на Звенигородской 22.
Представляю свою книга: "Ликующий на Небосклоне"
Историко-приключенческий роман о временах правления загадочного фараона-реформатора - Эхнатона.
Вход свободный! Приветы
- 04.11.2013 22:49 Rosa
- http://www.reshetoria.ru/govorit_reshetoriya/anonsy/news5739.php
- 09.07.2011 13:35 Rosa
- http://www.reshetoria.ru/govorit_reshetoriya/anonsy/news3882.php
прошу отдать свой голос за одно из произведений весны в Говорит Решетория
Выбираем Произведение Весны–2011
- 29.03.2011 09:17 Cherry
- выслала сегодня
- 01.02.2011 10:06 Cherry
- загруз по работе, ещё не дочитала, сорри, завал на пилораме, чуть попозже- обязательно
- 27.01.2011 08:43 Harm
- Сherry Большое, огромное Спасибо!
ok2828@rambler.ru - это мой адрес.
- 27.01.2011 07:05 Cherry
- привет. читаю "За чертой Ойкумены. гл 1 "Степь". очень-очень нравится, прислать корректуру очепяток? давайте свой е-мэйл
- 16.04.2010 03:38 Max
- Привет. Сам давно хотел прочитать и написать что нибудь, да времени не было на неделе. Но за выходные сделаю. Кстати, с "фэнтази" у меня серьезные проблемы.
- 25.02.2010 23:05 marko
- Спасибо за размещение ссылочки на нас на Сародоме. Ваша - от туточки: http://www.reshetoria.ru/bloknot/index.php?id=7
- 21.01.2010 04:18 Max
- Нет проблем, сделаю на днях. Только эксперт - это слишком сильно сказано :)
|
|
