Вагант

kjh09-

Вагант

Татьяна



На главнуюОбратная связьКарта сайта
Сегодня
28 марта 2024 г.

Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто ее создал

(Альберт Эйнштейн)

Все произведения автора

Все произведения   Избранное - Серебро   Избранное - Золото   Хоккура


К списку произведений автора

Проза

Послеполуденный сон

Рассказ

-Просыпайся! Просыпайся! – слышу я над ухом свой же встревоженный голос. – Просыпайся! Просыпайся!
Делая огромное усилие, отрываю от мокрой подушки тяжелую, полную дневных видений голову. Подушка пропитана влагой душного лета и запахом травяного шампуня. Распрямляю чужую поджатую ногу и спускаю ее с дивана. Хочу встать. Встаю. Не помня как, иду на кухню к холодильнику, за бутылкой ледяной минералки. Пью из горла. Но не чувствую воды. И вдруг снова слышу:
- Просыпайся! Просыпайся!
Подушка, мокрый комок, вопреки закону тяготения, придавила мою голову снизу, оттуда, где был рожден сон о холодной минералке. С еще большим трудом я расстаюсь с подушкой и омутом снов. Одеваюсь с закрытыми глазами. Помню, что не только хочу пить, но и надеюсь успеть на работу. Совесть применила хитрый прием – будит обещанием покончить с горячей жаждой.
Снова у холодильника. Пью. Вливаю в себя воду неистово, всем ртом, как пьют мужчины. Почти неприлично. Но никто же не видит.
Я довольна собой – успею поработать. И все же по-прежнему хочу пить. Открытая дверь холодильника морозит мокрое от пота тело.
- Просыпайся! Просыпайся!
Я понимаю, что все еще сплю. Ругаюсь и откуда-то издалека чувствую, как болит чужая нога. Руки крепко сжимают комок подушки. Она растворяется в моей голове, пропахшей шампунем – в этом блаженном слиянии рождаются новые сны.
Со стороны, в лоне очередного видения, я прекрасно вижу свою фигуру на узком диване. Ухмыляюсь нелепой позе: лежу на животе, он почти не касается ложа, потому что одна нога свешивается с высокого подлокотника, а вторая согнута и почти вывернута. Самая высокая точка – мой зад. Уютно одной лишь голове, вдавленной в складки подушки. Похоже на ракету, которая врезалась в рыхлую землю своей макушкой, влюбленной в эту самую землю. Песок в горле мешает дышать.
Не могу иначе. Уже не вижу себя на диване. Вхожу в другой сон, в котором я теперь в самом теле, похожем на ракету. Двусмысленность позы комментирует кто-то другой:
-Ого! Ничего, конечно.
Мужской голос, приглушенный, чтобы не отпугнуть сон, мне знаком. Пытаюсь вспомнить, кто это. Но сначала встаю с дивана с долгожданной легкостью, иду на кухню, открываю холодильник, подставляя тело холодному воздуху, открываю минералку, пью. Песок в горле как будто растворяется. Но не надолго. Не обращая внимания на это неудобство, я меняю картинку.
Вокруг лес. Высокие сосны, лапы которых так пугали меня в детстве, теперь кажутся спасением от жары. Воздух прохладен и чист настолько, что эхо немногих птичьих голосов звенит высоко над лесом. Пахнет прошлогодними иголками – ими усыпана вся земля под ногами. Впереди озеро с высокими берегами. Там, вполоборота, и стоит тот мужчина. Я понимаю, что он не в первый раз здесь. Раньше мы виделись так часто, что дорогу в лес я могла бы найти с закрытыми глазами. Как же можно забыть такое красивое место! Просто удивительный провал в памяти. Но кто же этот мужчина? Я иду навстречу, надеясь вспомнить его, когда увижу лицо. Но по дороге меня начинает мучить совесть: мужчина давно приходит сюда и ждет. Каждый день он стоит на этом месте. А я не прихожу. Как же я могла забыть? Тороплюсь исправить ошибку. Под ногами гулко – слой дерна приглушает шаг.
Только он мог сказать: “Ого! Ничего, конечно”. И добавить что-нибудь неприличное. Наверное, он и сделал так, но я не расслышала. Потому что была во сне. Надо же, он видел, как я сплю! Чувствую, что моя самая высокая точка наливается знакомой тяжестью. Будто ракета переломилась посередине и стала видна огромная трещина. Так оставаться больше невозможно. Вот он и пришел к озеру.
Зачем он наблюдает за мной? Что ему от меня надо? Вглядываюсь в фигуру на берегу озера. Поза ожидания ему настолько привычна, что он может долго стоять не двигаясь. Лица не видно. Фигура стройная, высокая, волосы белые, кучерявые. Чужой. Совсем не помню этого человека. Но чувство вины перед ним все растет. Иду быстрее, сосны постоянно загораживают вид у берега.
Он рядом. Смотрит на меня беззастенчиво и говорит:
-Ничего поза, конечно. И тебе так удобно? – В его голосе живое участие.
Я не знаю, что ответить. Он больше ни о чем не спрашивает, понимая мое смущение. Ведь он хорошо знает меня и привык не обращать внимания на мою девичью стыдливость. Обходит ракету вокруг, внимательно рассматривая самую высокую точку. Внешне он кажется бесстрастным, словно доктор, видевший многие раны.
-Это надо починить. Ты же не можешь оставаться так все время.
Я пытаюсь кивать головой, которая утопает в ароматном дерне. Пахнет хвоей. Хочу пошевелиться – ракета надламывается еще сильнее. Почему-то меня это не беспокоит – наоборот, я готова сломаться совсем. Еще движение.
-Ого! Какая ты… Это интересно.
На этот раз мне совсем не неловко. Наоборот, как-то очень хорошо. Все ощущения, могущие волновать женщину, ушли из различных частей тела, чтобы сконцентрироваться в одном месте – там, где сломалась ракета. Оно наливается тяжестью и будто увеличивается в размерах.
Мужчина живо заинтересован раной. Но почему-то ничего не предпринимает. Его пустое любопытство начинает угнетать, рассасывать млеющую рану. Он должен что-то сделать – категорическое, дерзкое. И меня даже радует невозможность найти в памяти нечто тесно связанное с этим человеком. Его чужесть волнует кровь и - ракета вдруг надламывается еще больше.
Теперь, кажется, я во всей красе – во всем великолепии разъятой женщины. В момент наивысшей готовности я осознаю, насколько беспомощно одиночество, как оно поверхностно во всем, что касается и чувств, и разума. Как оно самоуверенно и смешно в своих заблуждениях, которые некому опровергнуть. Изо всех сил я пытаюсь сделать жест, могущий стряхнуть с меня тупую неподвижность, смешную и мешающую стать ближе к другому человеку. Ничего не получается.
Но где же мужчина? Почему он опять стоит у озера? Стоит вполоборота, скрывая лицо, и ждет. Снова бегу навстречу, топая по гулкому дерну. Сосны мешают разглядеть лицо того, кто давно и терпеливо ждет. Стыжусь своей нерасторопности. И вдруг подворачиваю ногу – ноющая боль настолько настойчива, что я слышу тревожное:
-Просыпайся! Просыпайся!
Ах, я опять сплю! Мне смешно: какая же я лежебока. Вся голова в траве и иголках! Сейчас проснусь и вспомню, откуда знаю это место в сосновом бору и белокурого мужчину. Сейчас… Сейчас… Работа… Уложить мокрые волосы. Нужно идти… Сколько прошло времени?
Обратное тяготение к подушке начинает ослабевать – сон отпускает меня неохотно, ревниво. Вместе с ним уходит тяжесть в пояснице и яснее ощущается сушь в горле и вывих ноги.
Я стою у холодильника с минералкой в руке. В голове стучит чье-то: “Ого! Ничего, конечно!” Кто это сказал? Не помню. Какая досада! Голос такой знакомый. Может, приснилось? Взъерошиваю волосы, вымытые перед случайным сном – и снова передо мной кружит высота сосен, покачивания на ветру их длинных сказочных лап, сквозь которые вдали виднеется мужская фигура в привычной позе ожидания. Лицо заливается краской стыда… Какая досада!
2005 год.


Опубликовано:24.02.2009 09:52
Просмотров:3976
Рейтинг..:10     Посмотреть
Комментариев:4
Добавили в Избранное:0

Ваши комментарии

 01.04.2009 02:37   oMitriy  
Здравствуйте! Мне было бы проще обращаться к Вам по имени (ник не оч. произносимый). Нашёл время прочесть. Поэзия - концентраты. Мы привыкли к концентратам. Но это вовсе не значит, что прозе нет места на сайте. Рассказ в целом понравился. Разлитая неясность, томление и латентный эротизм. Не задумываясь, поместил бы автора в созвездие Скорпиона. Прозу править проще. Если есть желание - вот несколько неуклюжих моментов.
"Давно мы виделись так часто"
"Так оставаться больше невозможно"
"Пустое любопытство начинает угнетать, рассасывать млеющую рану"
Слово "чужесть" понятно, но резануло, ещё больше - "разътой". Далее уже языково-географические различия. Вы, конечно, понимаете, что это лишь личное восприятие. Вот у сосен для меня всегда "иголки", а у Вас - "колючки". В лесах бываю часто, но никогда лапы высоких сосен не были спасением от жары.
Дмитрий

 01.04.2009 09:07   kjh09-  
Спасибо, Димтрий. Я и вправду скорпион. Рассказ был записан наспех, пока детали сна не забылись, а потом тщательной правкой (я сама обычно придирчива)так и не занялась. Да, иголки лучше, чем колючки. А вот тень от сосен... В сосновом бору (так же как и в тисовом лесе, смешанном с лиственными деревьями) все-таки нет солнца. Во всяком случае там прохладно. И даже сыро. Впрочем, география - дело тонкое, можно долго спорить.
Об остальном тоже подумаю. Но с учетом скрытого эротизма - тут требуются слова-намеки, "скользкие" неточности.
 02.04.2009 00:56   oMitriy  Споры - пустое. Разная она, география, как и взгляды на неё. Вот Макс так уже от нашего берега отбился, что не мог однажды представить, как сосны выглядят. Давайте я как-нибудь просто подарю Вам наши сосны. Корабельные. Из них Пётр Намба Ван флот строил. оМ

 01.04.2009 09:08   kjh09-  
Кстати, забыла сказать, что меня зовут Татьяной.

 02.04.2009 02:30   kjh09-  
С удовольствием полюбуюсь на корабельные сосны. Я поставлю их на рабочий стол комп-ра.

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Поиск по сайту
Приветы