И сигарета тлеет. И все тленны
В каком-то плане.
В какой-то мере.
Вагоны, как вокзальные гиены
В сыром тумане,
В сырой метели.
От них под баобабы не сбежать.
А так не хочется сегодня уезжать.
Объявлена посадка. И все сядут
У темных окон,
У белых шторок.
А снег устроит мокрую засаду,
И темный кокон,
И темный морок.
И провожающий спешит уже уйти,
А отъезжающий одеться для пути.
Зашелестят и тапочки, и сумки,
Немые полки
Будя средь ночи.
Как по какой-то дьявольской задумке
Шуршат футболки,
Шуршат сорочки.
А на перроне, где промокла хмарь,
Потушится окурок о ноябрь.
И сколько поезду по своему пути
Еще тащиться,
Еще лететь...
Но кто-то там в метель не смог уйти.
А кто-то злится
И все сидеть
Продолжит до рассвета у окна,
Не замечая ни попутчиков, ни сна.
И тлеет тихо полночь. И всё тленно
В сыром тумане,
В сырой метели.
Лишь у любви, погасшей убиенно,
Есть свои сроки,
Есть свои меры.
Наверное, до пачки, что пуста.
Наверное, всего лишь до утра.
