До Нового года — какие-то полчаса.
Будильник тик-такает. Ёлка стоит в углу.
Гляжу в телевизор — будут ли чудеса?
А их-то и нет. Есть кто-то. Красив и глуп.
Фальшивы улыбки, веселье, как страшный пир
во время чумы, которая жизни ест.
И где-то есть утренник, и Дед Мороз-вампир,
Снегурка в каске, с косою наперевес.
И лысая ёлка на площади Трех ветров,
и беды вокруг нее ведут хоровод.
Но, кто-то счастливый идет с вязанкой дров,
ведь надо детишкам согреться под Новый год...
А старый год протекает из мысли в мысль.
Война — там, внутри. Засела, как острый шип,
и колет, и колет, хоть плачь, хоть юлой вертись.
Еще — преследует запах горящих шин.
Еще — не забылась зима, но уже теплей.
Пускает весна новой жизни нежный росток.
А я бреду, как сталкер, по мертвой земле,
меняя весну на лето. Бреду на восток.
Промозглая осень. Дождливые блокпосты,
руины и смерть, засыпанные листвой,
ничейные кошки и взорванные мосты —
плывут картинки одна страшнее другой...
...Но, что это я? Вот гости сидят и жуют,
журчит телевизор, и я подхожу к столу.
Две тыщи шестнадцатый год — через пять минут.
Будильник тик-такает. Ёлка стоит в углу...
