Как журавлиный клин в чужие рубежи, —
На головах царей божественная пена, —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
(Осип Мандельштам)
«Мы не знали, как повезло мертвым. Выжившие остаются пустыми внутри. Мои погибшие товарищи… Я даже не помню их лица. Мне не будет прощения».
Фильм «Возвращение Одиссея» вовсе не похож на «Одиссею» Гомера. Здесь нет богов, здесь нет героев. Здесь есть нищий остров, терзаемый бандой царьков, гордая верная мужу женщина и ветеран войны. Малое количество местных. Да, есть еще сын… не пойми какой – недоГамлет гомеровский. Но грех его в этом винить – положение у него незавидное, а мальчик был воспитан не твердой рукой своего легендарного отца, но на мифах о нем. Скудный пейзаж, минимально необходимый состав актеров – все это более походит на театральную постановку, чем на гомеровскую героическую поэму. Дальше дилемма. Как быть человеку, похоронившему в себе войну, отказавшемуся от насилия, попавшему на этот остров? А если он еще и Одиссей? Позволить подонкам разграбить остров, убить своих подданных, надругаться над женой, убить сына? А как не позволить это без кровопролития? Весь фильм по сути – это размышление о Насилии. Вне времени, вне эпохи, вне национальности, и даже вне Одиссея. Про потребность насилия в людях, про последствия для вкусивших, про судьбы пострадавших.
Старый и разбитый. Все еще могучий, но сломленный, Одиссей (Ральф Файнс) тщетно пытается забыть Троянскую войну:
– Повсюду война. Она везде, куда ни взглянешь. Чаша – это война. Стол – война. Всюду. Все во мне ждет ее нового начала.
Самое ужасное, что он не может явиться к Пенелопе (Жюльет Бинош) в качестве Одиссея. Он не может понять, примет ли она его таким, каким он стал, примет ли себя он сам рядом с ней? Притворяясь бродягой, он держится в тени, прячет лицо, отвечает уклончиво, но Пенелопа узнает мужа. Однако, не менее мудрая, чем ее муж, принимает его игру:
– Тот Одиссей, который уезжал отсюда, не стал бы прятаться. От своего сына, от жены и людей.
– Возможно, ему страшно… Может, он ищет дорогу…
– Как это можно найти Войну, но потерять свой дом?
– Для кого-то Война и есть дом.
– Но зачем мужчины воюют? Мой муж – насильник? Он убивал женщин и детей?
– Наша земля в руинах. Я все принесла в жертву – ему. Мой сын ненавидит меня. Хочет, чтоб я вышла замуж. Мне выходить замуж? Скажи! Положить всему конец? Скажи! Я жду его напрасно все это время?
У него нет ответов. Одиссей в полном тупике, в панике. Пенелопа уходит.
– Мы столько лет тебя ждали, а ты убегаешь? – спрашивает его раб, перехватив отчаявшегося уходящего старика.
– Что скажет народ, когда узнают, что я вернулся один. Что повел их мужей и сыновей на погибель?
– Тебя возненавидят. Умри, защищая их. Твоя война теперь не под Троей. Она здесь.
Одиссей не хочет творить насилие. Но как легко он убивает, когда сыну грозит опасность! Понятно, что делал это много раз и не эти ублюдки вызывают в нем эмоции – там, внутри него пусто, движения механические и отточенные. Просто он уже не хочет давить даже таракана. Но что он должен был делать? Дать убить сына? И он снова рождает в себе силу убивать, а потом снова страдает. Сама Жизнь каждый раз рождает Насилие. И сейчас он убил во имя жизни. Это уже не былой Хитроумный Одиссей сын Лаэрта. Это уже потерянный Одиссей-философ. Припертый к стенке философ.
Одиссей тянет до последнего. Из-за этого умирает один верноподданный, потом второй. Надо было перерезать всех царьков-бандитов до этого? Где та грань? А сейчас уже можно? Сколько должно умереть, чтоб было можно или нужно заступиться? Их кровь на нем? Резать с улыбкой на лице и легким сердцем или резать, плача – это большая разница? Причем, Одиссей в своем праве – он отвоевывает свое! Ан нет, даже праведного гнева нет. Не может. Уже не может.
А вот тут пора сделать маленькое отступление и вспомнить, что, возможно, Троянская война случилась именно из-за Одиссея. Почему?
Елена была дочерью спартанского царя Тиндарея и Леды. Ну ладно, Зевса и Леды. Хотя бедолага-спартанец думал не так. Тиндарей очень боялся, что из-за Елены начнутся распри. Десятки достойнейших мужей Эллады сватались к ней. И он прекрасно понимал, что только один из них в итоге будет его союзником, а обозленные отвергнутые женихи начнут войну. Одиссей тоже был среди женихов. Он тоже прекрасно оценил обстановку (Итака небольшой небогатый остров), к тому же заприметил сестру Елены… Кого? как думаете? - конечно, Пенелопу. Все взвесив, Одиссей предложил спартанскому царю решить проблему, если тот отдаст ему в жены Пенелопу. Тиндарей, не будь дурак, согласился – этим он тоже две задачи решал. Итак, совет Одиссея был таков. «Созови всех женихов, и пусть они поглянуться признать будущего мужа Елены и, что главное, прийти ему на помощь в случае войны». Вот так наш хитроумный Одиссей обрел самую большую проблему в своей жизни. Когда Елену украли, Менелай (еленоизбранный муж) собрал всех этих ребят на войну с целью вернуть жену. Одиссей прикинулся психом, но его раскусили. Более того, как самого хитрого и умного, его делегировали собирать оставшихся, что тот с успехом и сделал. Он поставил под копье всех критян, а потом еще и Ахилла нашел, как того мать ни прятала. Так что их кровь лежит непосредственно на Улиссе (Улисс – лис. Созвучно же?).
Интересно, держал ли в голове Уберто Пазолини еще один факт об Одиссее – сын Лаэрта прожил долгую жизнь, но боги-то сделали его бессмертным в итоге… Может, потому, что он понял многое про жизнь и смерть… больше, чем иные. Еще пара слов о режиссере, раз уж о нем заговорил. Это далеко не первый фильм Пазолини для меня, и он вполне достоин стоять в ряду с фильмами великого однофамильца.
Ладно, вернемся к фильму.
Обреченному на власть не уйти от противостояния, жестокости, спорных решений. Другое дело, насколько власть ранит его самого, насколько деформирует. Ему не должно быть легко убивать других. Это должно быть необходимо. Ну… этого мало, это катастрофично малое требование! И опять, где та грань, сколько необходимо? Необходимо убить или посадить на цепь? Необходимо убить одного, десяток? Одного легче? А кто решил, что это необходимо? Ты? Они? Любая божья тварь должна жить или все же зависит от контекста? Есть гениальная фраза Ф. Ницше: «Если ты раздавишь таракана, ты герой. Если ты раздавишь прекрасную бабочку, ты злодей. У морали есть эстетические критерии».
Итак, гак где та грань, когда остановиться? Когда еще не перебил всех, но пресек? А что скажут постфактум? Однозначно, кто-то скажет, что недобил, кто-то, что изверг – сгубил невинных в том числе. Но это уже отступление, Одиссею эти постфактумы по барабану. Он стоит у черты. Сегодня его жена обязана выбрать нового мужа. И его сын там. Сегодня что-то будет. Забегая вперед, когда Телемах убил первого бандита – тот был настоящий гаденыш-таракан, я, увлеченный фильмом аж подпрыгнул – так ему! (тоже кровожадность). А вот надо ли было убивать Антиноя? Вроде, совсем не обязательно было убивать, тем более, что вел он себя перед смертью более, чем достойно и невольно ему сочувствуешь. Но надо вспомнить, что по сути он хуже, гораздо хуже того тупицы «гаденыша-таракана», которого мы (будем честны) с удовольствием убили руками Телемаха. (Помнится, у Гомера Одиссей убил его, прострелив стрелой шею). И та, и та кровь на Телемахе. Какую он смоет проще? Будет ли разница? То – его путь. Он его пройдет и вернется в Итаку.
Еще одна деталь мешает Одиссею решиться отвоевать свое место по праву – он так и не понял, примет ли Пенелопа его, проклятого воителя, с окровавленными руками и больной душой. Но он не может не пойти, не может не защитить, если понадобится. А в том, что Пенелопа объявила испытание, Одиссей видит знак, что может быть прощен. И это придает ему силы. Но множество глупцов, несмотря на все предупреждения, думают, что сильнее одного старика. Резня была неизбежна, и снова полились реки крови. Но Одиссей вернулся. Мир вернется на остров, любовь в сердца Пенелопы и Одиссея, приятие к Телемаху. Это новое начало. После многих потрясений бывает именно так…
– Лучше все забыть.
– Мы будем помнить, а потом мы забудем, вдвоем…
Привет, друг мой, Борис, у меня просьба к тебе: я, с друзьями, снимаю докум.фильм мистико-патафизического содержания, чуть сюреальную, чуть арт-хаузную, короче эксперимент, где визуализация кадра будет совмещены с поэтикой синтаксиса...гнозис иудейской и грузинской расы с общностью Халдейской цивилизации и попыткой доказать, что на самом деле все от Авраама(!)
Нужны съемки в Израеле, там работы всего на пару месяцев, у Грузии с Израелем не визовой системы, но хуже: таможня, что встречает людей в аэропорту Израеля решает сама кого впускать, а кого нет и ...большую часть прибывших с моей страны отправляют обратно ничего не объясняя...это более, чем странно, ибо Грузины почти с начала времен защищают Иудеев, люьят их и синагого у нас довольно много и не было за 2000 лет НИ ОДНОГО ПРЕЦЕДЕНТА ДАЖЕ СЛОВЕСНОЙ ПЕРЕПАЛКИ ЭТИХ ДВУХ народов, и поэтому...чуть обижается мой народ и не пониает за что сие...
Просьба моя к тебе конкретна и в следующем: процент высылки обратно сокращается сильно, если есть приглашение с Израеля, хотя бы ПО МЕЙЛУ, просто написать что ждут и перечислить кого...
Тем более, что я везу письмо приветствия и просьбы помочь от киноакадемии Грузии в киноакадемию Израеля...
Если тя не затруднит помоги нам...благодарю заранее
