Кто в чем-либо нуждается, тот не богат, а кто ни в чем не нуждается, тот не беден
(Демокрит)
Мейнстрим
19.10.2010
Мендоса овладел «Планетой»
Объявлено имя лауреата престижной литературной премии «Планета»...
На состоявшейся пятничным вечером в Барселоне торжественной церемонии было объявлено имя лауреата престижной литературной премии «Планета», которым стал испанский писатель Эдуардо Мендоса.
Как сообщает информационная лента «Интерновости», один из крупнейших писателей Испании удостоился этой награды за роман «Кошачий бой. Мадрид, 1936 год», действие в котором происходит накануне гражданской войны 1936–1939 годов. Приехавший в Мадрид английский искусствовед обнаруживает неизвестную ранее картину кисти Веласкеса. «Роман ставит читателей перед вопросом: что бы они делали, оказавшись перед лицом обстоятельств, которых, к счастью, уже больше нет», — отметил писатель.
Эдуардо Мендоса родился в Барселоне в 1943 году. Прозу пишет на испанском, а пьесы — на каталонском языке. Его книга «Город чудес» была признана лучшей книгой 1988 года по версии французского журнала «Lire».
Премия «Планета» была учреждена в 1952 году одноименным испанским издательством. Номинироваться на данную награду могут испанцы и уроженцы Латинской Америки, чьи книги написаны на кастильском диалекте испанского языка. Денежный эквивалент премии составляет 846,75 тысячи долларов.
Я не запомнил — на каком ночлеге
Пробрал меня грядущей жизни зуд.
Качнулся мир.
Звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу.
Я к ней тянулся... Но, сквозь пальцы рея,
Она рванулась — краснобокий язь.
Над колыбелью ржавые евреи
Косых бород скрестили лезвия.
И все навыворот.
Все как не надо.
Стучал сазан в оконное стекло;
Конь щебетал; в ладони ястреб падал;
Плясало дерево.
И детство шло.
Его опресноками иссушали.
Его свечой пытались обмануть.
К нему в упор придвинули скрижали —
Врата, которые не распахнуть.
Еврейские павлины на обивке,
Еврейские скисающие сливки,
Костыль отца и матери чепец —
Все бормотало мне:
— Подлец! Подлец!—
И только ночью, только на подушке
Мой мир не рассекала борода;
И медленно, как медные полушки,
Из крана в кухне падала вода.
Сворачивалась. Набегала тучей.
Струистое точила лезвие...
— Ну как, скажи, поверит в мир текучий
Еврейское неверие мое?
Меня учили: крыша — это крыша.
Груб табурет. Убит подошвой пол,
Ты должен видеть, понимать и слышать,
На мир облокотиться, как на стол.
А древоточца часовая точность
Уже долбит подпорок бытие.
...Ну как, скажи, поверит в эту прочность
Еврейское неверие мое?
Любовь?
Но съеденные вшами косы;
Ключица, выпирающая косо;
Прыщи; обмазанный селедкой рот
Да шеи лошадиный поворот.
Родители?
Но, в сумраке старея,
Горбаты, узловаты и дики,
В меня кидают ржавые евреи
Обросшие щетиной кулаки.
Дверь! Настежь дверь!
Качается снаружи
Обглоданная звездами листва,
Дымится месяц посредине лужи,
Грач вопиет, не помнящий родства.
И вся любовь,
Бегущая навстречу,
И все кликушество
Моих отцов,
И все светила,
Строящие вечер,
И все деревья,
Рвущие лицо,—
Все это встало поперек дороги,
Больными бронхами свистя в груди:
— Отверженный!
Возьми свой скарб убогий,
Проклятье и презренье!
Уходи!—
Я покидаю старую кровать:
— Уйти?
Уйду!
Тем лучше!
Наплевать!
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.