... под Марсом в сорок выключенных ватт
спала кровать, помянутая всуе,
как к ночи - страх. Кровать была - канат,
натянутый над бездной поцелуев.
На шпильках кралась ночь - седой толстяк,
лишённый листьев, голоса и пола.
Окно дрожало мнимым мыслям в такт,
и падал снег из пыли с сонных полок.
В подушках, перекроенных по дням,
толкались снами маленькие черти.
Ходили фавны ласкам по пятам,
кололи воздух сотнями мачете
холодных взглядов. Было зябко. Стыл
дыханья бисер. Нежились пожары
всех тех, кто не боялся высоты,
в ладонях, одиноких, словно Шарик,
на улице забытый. Всех святых
несовершенных чемпионов страха
душила простынь, словно жертву - псих,
родившийся в смирительной рубахе.
Собакопавлово хотелось ныть.
Шарахаться. Прикуривать от дебрей
щеки небритой. Но цеплялась нить
спины за спину. Воздух, будто степлер,
прикалывал дыхание к дыха...
Пытался вспыхнуть Марс слезинкой мистик
и, поперхнувшись стоном, затихал
под шёпотом чернильной кляксы, с кисти
небес сорвавшись.
Вздрагивал канат -
носочки были острыми, как чили...
Не спал опустошённый космонавт-
эквилибрист. Часами ночь сочилась.
Бледнела бездна на границе губ.
Бродяга-страх ресницы прятал в маску...
Мы засыпали, как остывший суп
на сипе газа, на почти-романсе
чуть тёплой искры.
С полок сыпал снег
оглохшей пыли. Серой-серой ватой
стучалось в раму утро - ласко-сек
железный с алым шёлковым канатом
в грудной печи....
Осень, осень, все любят осень.
Краски красивые: жёлтые, красные,
подумал еще о зелёных — просто участок лета.
Подошёл, это ёлки. И рядом другие стоят,
с жёлтой хвоей, а на зелёных совсем свежая.
И грибы попались, поганки, но все равно, сырое.
Вообще у нас этот парк большой, хорошо.
Лодку дают напрокат. Пустая станция.
Осень, осень, все её любят.
Скоро сильный ветер подует и всё снесёт.
Чтобы мы осень увидели, нужно при свете.
В отличие от весны. Весну ночью по воздуху,
или зиму по снегу, как он скрипит и искры,
а осень только при свете.
Жёлтое, жёлтое, и вдруг красное в середине.
А жёлтые попадаются листья такого чистого тона,
просто секрет желтизны. Вот запах у осени:
когда их вечером жгут.
Цвет ещё можно воспроизвести, но даль,
на каком расстоянии один от другого —
Поэты, стараются про неё. Схемы сухие.
Листья тоже сухие, но — (шепотом скажем: тоже сухие;
так что-то есть). Конечно, сильнее всего, когда сухо.
Сухо и солнечно. Хотя, когда сыро, тоже.
Это как раз было сыро — ряды, и поганку растёр.
Какие были ряды! глубокие, ровные.
Ёлки давали им глубину.
Всё, ветер сильно дует — у-у,
плохо на улице, завтра проснёмся,
листья валяются во дворе, запачкались, бурые.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
