Это потом я стану, мёртвой, такой как все.
Буду зализывать раны, буду в окне висеть,
Буду давиться кофе, нервно зевать в кулак,
Буду к твоей Голгофе ближе на целый шаг.
Скрип тротуарной плитки, бант на больной башке,
Пальцы к земле прилипли, на фиг они вообще?
В сумке: верёвка мыло, пропуск в дурацкий ад,
Слева моя могила, справа дорога в сад.
Это потом, под текстом, будет и Бог и чёрт,
Первым не станет детства, дальше ещё, ещё…
Когда бутылку подношу к губам,
чтоб чисто выпить, похмелиться чисто,
я становлюсь похожим на горниста
из гипса, что стояли тут и там
по разным пионерским лагерям,
где по ночам — рассказы про садистов,
куренье,
чтенье «Графов Монте-Кристов»...
Куда теперь девать весь этот хлам,
всё это детство с муками и кровью
из носу, чёрт-те знает чьё
лицо с надломленною бровью,
вонзённое в перила лезвиё,
всё это обделённое любовью,
всё это одиночество моё?
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
