… помнишь, вчера в телефоне рычал лисёнок –
бес, приручающий простынь, бокал и голос…
небо гадало, плевало в домашний сонник,
солнце под мышкой легонько пушком кололось –
солнце меняло пушки.
говорили пушки
новых полковников, пишущих эсэмэски.
новые шли к тебе передком избушки,
новый дизайн скрёбся в щёлку фантомной детской,
новые марки, явки, пароли, дачи,
уксус подруг, сочувствующе-смешливых…
плакал в подушку нагой безымянный пальчик.
прошлое обнимало тебя, как шива –
вроде, не вырваться – только слезает мясо
с полупрозрачных запястий, как жир – с посуды
в челюстях “fairy”.
только болеет маузер
тех, кто – убийцы светлой, большой и сдутой.
те, что кололись в ключицу тебе булавкой,
те, пианисты с гаммами метких стонов, –
все остаются угрюмым осколком лака,
не уничтоженным губками ацетона,
на одичавшем мизинце…
кусаешь бусы.
клеишь на сердце истошно зелёный пластырь.
и зацветаешь – разжаренная медуза
на исцарапанном солнышком пенопласте.
Не по-настоящему живем мы, а как-то "пока",
И развилась у нас по родине тоска,
Так называемая ностальгия.
Мучают нас воспоминания дорогие,
И каждый по-своему скулит,
Что жизнь его больше не веселит.
Если увериться в этом хотите,
Загляните хотя бы в "The Kitty".
Возьмите кулебяки кусок,
Сядьте в уголок,
Да последите за беженской братией нашей,
Как ест она русский борщ с русской кашей.
Ведь чтобы так - извините - жрать,
Нужно действительно за родину-мать
Глубоко страдать.
И искать, как спириты с миром загробным,
Общения с нею хоть путем утробным.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
