Кабинка "Осторожно. Запрещён..."
Заводик, обанкроченный на прибыль
(сердечный). Мир вцепился корнем гриба
в комичный старомодный капюшон.
Дороги тянутся, как комья сыра
из пиццы. Не стучите мне в берлогу
из первого на манке некролога
в газете, на молочных снах вампира
отксеренной...
Не нужно.
Я - жива.
Я совершенна в страхе этой жизни.
Полотнище багровое стежисто
и подорожник, словно трын-трава,
ведёт по пальцам, будто нож, пушистой
щекой...
И я целую этот пух,
которым плачут дети нерождённых,
сжимая ком несшитых распашонок
из саранчи и плотоядных мух.
Но всё ж - жива.
Как лапка этих сук,
заброшенная буржуа в салаты,
как тень от амор-т-альных блядских сальто,
как взгляд косой распахнутых косух,
не отогретых чьей-то монолитной
надёжной грудью - сдавленной молитвой
без слов, без чувства, без слезы, без зву..
Жива, как память.
Как над свечкой жук.
Как соль, что Отченаш до половины
прошла - и амнезия птичьим клином
вспорхнула...
Я живу и не спешу к
моркови неба, срезанной плащом
заоблачных маньяков многоклювых,
к солёной голубике, что, как луны,
висит над головою кирпичом,
к безглазым жабам с вогнутых орбит,
лемурам сырно-жёлтеньким, цыплятам,
снесённым богом, ангелам пальцатым
и мраку, что с собою говорит...
Живу. Живее голограмм. Живу,
как пицца, что в духовочке печётся,
как луковые у стакана кольца,
как вата, почерневшая по шву.
Живильный нерв. Живой, как нерв, халат.
Реанимированный углем тапок.
Ничтожный гвоздик на мохнатой лапе
снесённых улиц и сгоревших хат...
... Кабинка "Осторожно. Запрещён..."
Канатка (на хвосте - марионетки).
СИЗО из рёбер. Кровяная клетка.
Не дай вам бог...
И дай мне бог ещё...
Двенадцать лет. Штаны вельвет. Серега Жилин слез с забора и, сквернословя на чем свет, сказал событие. Ах, Лора. Приехала. Цвела сирень. В лицо черемуха дышала. И дольше века длился день. Ах Лора, ты существовала в башке моей давным-давно. Какое сладкое мученье играть в футбол, ходить в кино, но всюду чувствовать движенье иных, неведомых планет, они столкнулись волей бога: с забора Жилин слез Серега, и ты приехала, мой свет.
Кинотеатр: "Пираты двадцатого века". "Буратино" с "Дюшесом". Местная братва у "Соки-Воды" магазина. А вот и я в трико среди ребят - Семеныч, Леха, Дюха - рукой с наколкой "ЛЕБЕДИ" вяло почесываю брюхо. Мне сорок с лихуем. Обилен, ворс на груди моей растет. А вот Сергей Петрович Жилин под ручку с Лорою идет - начальник ЖКО, к примеру, и музработник в детсаду.
Когда мы с Лорой шли по скверу и целовались на ходу, явилось мне виденье это, а через три-четыре дня - гусара, мальчика, поэта - ты, Лора, бросила меня.
Прощай же, детство. То, что было, не повторится никогда. "Нева", что вставлена в перила, не более моя беда. Сперва мычишь: кто эта сука? Но ясноокая печаль сменяет злость, бинтует руку. И ничего уже не жаль.
Так над коробкою трубач с надменной внешностью бродяги, с трубою утонув во мраке, трубит для осени и звезд. И выпуклый бродячий пес ему бездарно подвывает. И дождь мелодию ломает.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
