Мой папа
Строго взор свой направил
Цель - я.
«Скажи, зачем далеко, скажи, зачем
Ты так далеко,
А?»
Стою, потупившись ,
В углу заобоенном елочкой - стыд на полочке.
Мой папа усталый часто, грустно зайдет, шумно
Ноги обстучит на пороге об коврик
Кашлянет, выложит из кармана
Ключи, мятую пачку от сигарет,
Конфетки,
Мелочь,
От валидола пустую оболочку
В клочья,
Вдребезги день.
А месяц молодой в окно
Зырит молча,
На иконах по углам - тень.
Когда растает год и превратятся в воду
Сугробы, лед души, заплывшие от сна
Заплесневелые, седые города
И сквозь замерзшие слои холодной, пористой
Земной коры
Прорвутся к небу
Нежнейшие цветы, сиреневого, голубого цвета
С тем трепетом их лепестков,
С журчаньем свежих вод
Очнувшегося с поцелуем ветра
Извилистого, тощего ручья
С летящей птицей в синеве призывной
С рождением мечты, что снова воскресит
Напрасные надежды, свет в конце тоннеля
Тогда я брошу все,
И я к тебе приеду.
На поезде, стучащем поцарапанным хребтом
По стылым рельсам, с одноразовой посудой,
Помятой формой двух проводников,
Горячим, приторным и сладким чаем
Попутчиком, что никогда не засыпает
Я брошу все, и я к тебе приеду
Неловко буду тыкать в домофон
По стертым кнопкам
Три и Девять
Чтобы сказать простое «Это я»
И одолеть пролеты мытых лестниц
С той скоростью,
Которая была лишь в детстве.
Зверинец коммунальный вымер.
Но в семь утра на кухню в бигуди
Выходит тетя Женя и Владимир
Иванович с русалкой на груди.
Почесывая рыжие подмышки,
Вития замороченной жене
Отцеживает свысока излишки
Премудрости газетной. В стороне
Спросонья чистит мелкую картошку
Океанолог Эрик Ажажа -
Он только из Борнео.
Понемножку
Многоголосый гомон этажа
Восходит к поднебесью, чтобы через
Лет двадцать разродиться наконец,
Заполонить мне музыкою череп
И сердце озадачить.
Мой отец,
Железом завалив полкоридора,
Мне чинит двухколесный в том углу,
Где тримушки рассеянного Тёра
Шуршали всю ангину. На полу -
Ключи, колеса, гайки. Это было,
Поэтому мне мило даже мыло
С налипшим волосом...
У нас всего
В избытке: фальши, сплетен, древесины,
Разлуки, канцтоваров. Много хуже
Со счастьем, вроде проще апельсина,
Ан нет его. Есть мненье, что его
Нет вообще, ах, вот оно в чем дело.
Давай живи, смотри не умирай.
Распахнут настежь том прекрасной прозы,
Вовеки не написанной тобой.
Толпою придорожные березы
Бегут и опрокинутой толпой
Стремглав уходят в зеркало вагона.
С утра в ушах стоит галдеж ворон.
С локомотивом мокрая ворона
Тягается, и головной вагон
Теряется в неведомых пределах.
Дожить до оглавления, до белых
Мух осени. В начале букваря
Отец бежит вдоль изгороди сада
Вслед за велосипедом, чтобы чадо
Не сверзилось на гравий пустыря.
Сдается мне, я старюсь. Попугаев
И без меня хватает. Стыдно мне
Мусолить малолетство, пусть Катаев,
Засахаренный в старческой слюне,
Сюсюкает. Дались мне эти черти
С ободранных обоев или слизни
На дачном частоколе, но гудит
Там, за спиной, такая пропасть смерти,
Которая посередине жизни
Уже в глаза внимательно глядит.
1981
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.