Сам себя, как потоп - оглушив, потопив,
сам обнюхав себя (" - неопознанный вид"),
я стал (стала?) стеклянной булавкой в крапив
изумрудных ресницах, я стала - давид,
удавившийся слабостью.
Стала - ремнём -
не б/ушно-родительским! - злобным, чтоб бить
этот мир пережёванный - горловый ком -
да по горлу!..
Я стала хлебать из копыт,
чтоб - козлом - да под ноги хорошим.... Ура!
Но - простуда здоровьем.
И в этом бреду
остаётся - смеяться вдовой комара,
остаётся расстаться с "ой-ой-упаду",
прокричать: "Перестань!
Переплюй свой джихад
за орбиты, которые - окорок-твердь"...
Я умею летать,
я умею летать,
я умею летать,
я умею лететь
вниз, как градусник..."
Жжёт ядовитая ртуть
морду воздуха - вылиться, вылиться, вы...
И рабочие страхи во рту перетрут
у пространства слюну из хлебов и халвы.
И качнётся художник, висящий на чме-
квазимоде-минуте.
И кисть упадёт,
разбросав свои брызги-шаги по чуме
незнакомых натурщиков в поте банкнот
и неровных ужимок.
Вниз, градусник, вниз! -
к айболитам, гниющих от счастья - лечить,
к равнодушным писакам, не верящим в смысл
разлагаться в безумие, падать в ручьи
всех Чумацких путей...
Растекается ртуть.
Не вдохнуть.
Нет, вдохнуть!
-
и увидеть: табун
на колбасных орбитах пьёт звёзды, что врут,
и я ставлю копыто в... тропу? не-тропу? -
в молоко из тумана моих прошлых лиц,
в оболочку от радуги взгляда в ничто...
И смотреть, как расправив пол-крылышек слизь,
он на месте летит, золотистый шатёр
земляной - сам в себя.
Сам в себя...
Время за полночь медленным камнем,
За холодным стеклом ни шиша.
Только мы до утра тараканим,
Насекомую службу верша.
В эту пору супружеской пашней
Рассыпают свои семена
Обитатели жизни всегдашней,
Не любившие нас дотемна.
Разве дома тебя не ругали
За привычку в такие часы
Разминаться по стенке кругами,
Вдохновенно топорща усы?
В эту пору внутри организма
Незакатное пламя бело,
Но, как яркий пример атавизма,
Нелетавшее дремлет крыло.
Не кори, что в ближайшую среду
Тихомолкой в кухонном тряпье
Я с родительской площади съеду,
Изменив тараканьей тропе.
Но, зайдя к тебе прежде за плинтус,
Керосину хлебнуть задарма,
Я от слез неожиданных слипнусь,
И проститься не хватит ума.
Для того ли мы дни раздарили,
Как реликтовый бор под пилу,
Чтобы нас, наконец, раздавили
На чужом пенсильванском полу?
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.