… затылок – в полрастрёпа – одуван
в ногах босых, и небо – на бретелях…
Таким любить – как снег ломать в дрова,
болтая в не-емелину неделю.
Таким любить – как вышивать крестом
на спинках пчёлок золотые сгустки,
и дуть на свет, холодный и простой,
его вдыхая (сложное искусство).
Таких – не знают. И не узнают.
Их – не в вино, а в морс. Не в суп, а в лечо.
А после – в психо-артовый уют,
где белые телята не излечат
пыль, в кашу переваренную, а
из золота – предсердий только шкварки….
И вот оно – нугою течь, и чай
раскладывать на воду и заварку.
И вот оно – качать поникший стул,
что плавает обломком в океане
психоза.
Дым пускать, что так сутул,
что по нему – идти, когда всё канет
в расписанный весной душистый ворс
халата почвы…
о, любить бы! –
запах
любви, как тополя, уходит в рост
и нежит в одуванчиковых лапах
букашек – с иероглифом в глазах
и с носом, чующим за вечность супа
тугие слитки.
Пляшут небеса
в бретелях, и затылок на беззубость
подушки опадает.
Белый вихрь –
слетает кожа, оголяя душу…
Таким любить написано в крови,
в души подкладке,
в золотистой суши
сожжённых солнцем губ.
Еще скрежещет старый мир,
И мать еще о сыне плачет,
И обносившийся жуир
Еще последний смокинг прячет,
А уж над сетью невских вод,
Где тишь – ни шелеста, ни стука –
Всесветным заревом встает
Всепомрачающая скука.
Кривит зевотою уста
Трибуна, мечущего громы,
В извивах зыбкого хвоста
Струится сплетнею знакомой,
Пестрит мазками за окном,
Где мир, и Врангель, и Антанта,
И стынет масляным пятном
На бледном лике спекулянта.
Сегодня то же, что вчера,
И Невский тот же, что Ямская,
И на коне, взамен Петра,
Сидит чудовище, зевая.
А если поступью ночной
Идет прохожий торопливо,
В ограде Спаса на Сенной
Увидит он осьмое диво:
Там, к самой паперти оттерт
Волной космического духа,
Простонародный русский черт
Скулит, почесывая ухо.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
