... как она оголяется на скамейке, подставляя цыплячью грудку искушённым жиголо,
как она протягивает караваи солёных губ, держа под коленкой крошечку-дулю, -
проститутка-недоросль, манюня-нюня, разрывает мир тонкими пшиками
желания ебли, которую в голову ей надули
тяга к красивой жизни и лень перебирать гречку в шершавых пальчиках,
иллюзия защищённости хрупкой, но сочной наложницы на подушках...
она оголяет грудку под всхлипы гитар битых, под скрип шарманщиков,
под топот проходящих китайцев и африкосов в нарядных костях-ракушках,
под плоскостопое эхо бразильцев, под шум самолётов, вылетающих в лапы хищников,
под шипение долин силикона и слёзы ночей, не тронутых поцелуем...
скажи, прохожий, тебе - -ловко - смотреть на её мурашки, её сморщенные детские прыщики,
на то, как она неумело не в ритм танцует?
приручи её, положи в карман, пошей ей платьице,
вышей ей вены несинтетической ниточкой,
иначе она копейкой в канализационный люк закатится,
страна моя, моя девочка, моя квиточка...
Когда волнуется желтеющее пиво,
Волнение его передается мне.
Но шумом лебеды, полыни и крапивы
Слух полон изнутри, и мысли в западне.
Вот белое окно, кровать и стул Ван Гога.
Открытая тетрадь: слова, слова, слова.
Причин для торжества сравнительно немного.
Категоричен быт и прост, как дважды два.
О, искуситель-змей, аптечная гадюка,
Ответь, пожалуйста, задачу разреши:
Зачем доверил я обманчивому звуку
Силлабику ума и тонику души?
Мне б летчиком летать и китобоем плавать,
А я по грудь в беде, обиде, лебеде,
Знай, камешки мечу в загадочную заводь,
Веду подсчет кругам на глянцевой воде.
Того гляди сгребут, оденут в мешковину,
Обреют наголо, палач расправит плеть.
Уже не я – другой – взойдет на седловину
Айлара, чтобы вниз до одури смотреть.
Храни меня, Господь, в родительской квартире,
Пока не пробил час примерно наказать.
Наперсница душа, мы лишнего хватили.
Я снова позабыл, что я хотел сказать.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
