Бесстрашное беззвучие воды.
Лягушки лижут ржавчину на стрелах.
Царевна-жаба жабры девок смелых
(до полных лёгких) душит.
Звёздных дынь
душистых семки падают на спинки
белесых горбунков – кульков-трусов.
Песок лежит запятнанной косынкой,
и травка шебуршится о рассол
воды.
Кисельный берег неба самолётный
икотный след лакает. На цепи
бельчонок ходит по останкам лодок
и нежно шепчет: «Встань. Проснись и спи
наружу снами»….
Озеро в диване
лепечет что-то сладкое.
Лежать,
врастая в ил.
Надрывно ждать Ивана,
намазывая йодом рёбра.
Гладить чад
жирафов клубодымных.
Руки-реки
впадают в Кукиш – океан шестой.
А по стене идут за солью к грекам
емели-тени.
Шевеля листвой
небритых стен, сквозняк снимает шкуру,
ложится рядом тихо голышом…
Царевна-жаба шепчет: «Дура-дурой»
и прячет зенки в алый капюшон
из страшных снов, где вся вода – безмолвна,
где рыбы-кони свои кости жрут,
где ловит хвост бельчонок, мелкий шут,
и тёмный молне-бог куёт из молний
не стрелы – камни:
девы на ладони
их вяжут – и ныряют в чёрный пруд…
... и на диване – выемки и семки
не звёзд – ресниц падучих.
И под стенкой –
лягушка сонно держится за грудь.
Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев
однажды гуляли в дремучем лесу.
Фадеев в цилиндре, Калдеев в перчатках,
а Пепермалдеев с ключом на носу.
Над ними по воздуху сокол катался
в скрипучей тележке с высокой дугой.
Фадеев смеялся, Калдеев чесался,
а Пепермалдеев лягался ногой.
Но вдруг неожиданно воздух надулся
и вылетел в небо горяч и горюч.
Фадеев подпрыгнул, Калдеев согнулся,
а Пепермалдеев схватился за ключ.
Но стоит ли трусить, подумайте сами,-
давай мудрецы танцевать на траве.
Фадеев с картонкой, Калдеев с часами,
а Пепермалдеев с кнутом в рукаве.
И долго, веселые игры затеяв,
пока не проснутся в лесу петухи,
Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев
смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи!
18 ноября 1930 года.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.