Когда не спится -
я наедине
с подругой-ночью
вся в тревожных думах...
И знаю -
не спасет ни шепот лунных
молитв,
ни четки зря прожитых дней -
от ливня мыслей
в шаре головы,
просверленном
жестокой дрелью страхов.
И не заснуть мне до утра, увы,
дождаться неба первой синевы,
когда рассвет,
забрезжив и заплакав,
родит
еще один ненужный день...
А знаешь что,
моя чернявая подружка,
Не выпить ли нам водочки?
Натужных
проклятых мыслей злую дребедень
свести на нет,
как вшей или клопов?...
А закусить —
огурчиком хрустящим,
засоленным в ... слезах,
да чуть горчащим,
и — завалиться спать
без сладких снов.
Но...
маюсь я
до первых петухов.
Снежок, спасибо! В жизни бывают разные чудеса: глядишь, и встретимся когда-нибудь. . . )))
не люблю я пищевые образы, к тому же алкогольные. Особенно, когда с таким пенсионерским задором... Но по стиху плавается легко.
Всегда считала, что отсутствие такта не украшает человека, тем более, поэта. Вот и опять убедилась в этом. Плывите дальше, Сеня! Только не утоните в своем самомнении.
Сеня, я вам могу даже причину сказать, по которой вам так легко плавается: возможно, дело в вашем химсоставе. Но даже с учетом этого иногда лучше молчать, чем говорить.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Облетали дворовые вязы,
длился проливня шепот бессвязный,
месяц плавал по лужам, рябя,
и созвездья сочились, как язвы,
августейший ландшафт серебря.
И в таком алматинском пейзаже
шел я к дому от кореша Саши,
бередя в юниорской душе
жажду быть не умнее, но старше,
и взрослее казаться уже.
Хоть и был я подростком, который
увлекался Кораном и Торой
(мама – Гуля, но папа – еврей),
я дружил со спиртной стеклотарой
и травой конопляных кровей.
В общем, шел я к себе торопливо,
потребляя чимкентское пиво,
тлел окурок, меж пальцев дрожа,
как внезапно – о, дивное диво! –
под ногами увидел ежа.
Семенивший к фонарному свету,
как он вляпался в непогодь эту,
из каких занесло палестин?
Ничего не осталось поэту,
как с собою его понести.
Ливни лили и парки редели,
но в субботу четвертой недели
мой иглавный, игливый мой друг
не на шутку в иглушечном теле
обнаружил летальный недуг.
Беспокойный, прекрасный и кроткий,
обитатель картонной коробки,
неподвижные лапки в траве –
кто мне скажет, зачем столь короткий
срок земной был отпущен тебе?
Хлеб не тронут, вода не испита,
то есть, песня последняя спета;
шелестит календарь, не дожит.
Такова неизбежная смета,
по которой и мне надлежит.
Ах ты, ежик, иголка к иголке,
не понять ни тебе, ни Ерболке
почему, непогоду трубя,
воздух сумерек, гулкий и колкий,
неживым обнаружил тебя.
Отчего, не ответит никто нам,
все мы – ежики в мире картонном,
электрическом и электронном,
краткосрочное племя ничьё.
Вопреки и Коранам, и Торам,
мы сгнием неглубоким по норам,
а не в небо уйдем, за которым,
нет в помине ни бога, ни чё…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.