Старенький автобус дышал разгоряченным двигателем и отъехал от города довольно прилично. После деревни Колбановки тормознул, остановился у обочины. Они вышли, взвалили на спины рюкзаки и углубились в лес.
Повсюду валялись пластиковые бутылки, мусор. Сперва лес был запыленный, грустный. Потом посветлел, они петляли в густом подшёрстке поспевающей черники. Она пружинила под ногами мягким ковром, хотелось упасть в её прохладу и лежать, смотреть сквозь ветки в безоблачное небо.
Потом они набрели на уверенную тропу. Вскоре показались среди деревьев выгоревшие до легкой белизны армейские палатки.
Становилось жарко. В лагере тихо, людей почти не видно. Саша и Влад решили, что все ушли в поход, потому что лагерь был туристический.
Они оформили в школе кабинет по химии, их премировали путевками на сборы в этот лагерь от районо. Они должны были пройти подготовку по теории, ходить в походы, а по окончании сдать экзамен и получить удостоверение туриста тертьей категории. Так им объяснили при вручении путевок. Торжественно, на школьной линейке.
Палатки стояли в два ряда, напротив друг другу, по десять с каждой стороны. Аккуратные дорожки. По центру большая – штабная. Путевки у них принял загорелый до черноты, мускулистый мужчина с армейскими замашками и трудно было точно определить сколько ему лет. Звали его Петр Иванович.
Он пожурил за то, что Саша и Влад не прибыли вчера, как все, рассказал о порядке в лагере на время сборов, отвел в палатку в самом конце правого ряда, а по пути сказал, что к обеду ребята вернуться из трехчасового похода.
Они кинули рюкзаки, вышли к обрыву. Внизу, сквозь деревья, блестела и манила синей прохладой река. Хотелось купаться, но этого без команды и присмотра плаврука делать было нельзя – Петр Иванович предупредил об этом.
Справа высокая гора. Её огибала тропинка. Саша пошел по ней. Влад двинулся следом. Немного попетляли. Дышалось хорошо лесным, настоянным воздухом, но было жарко даже в тени. Лето выдалось жаркое и была особенная, густая и пряная, лесная духота.
Влад заметил чуть в стороне расселину, спустился. Среди кустов и высокой травы неприметный лаз. Он присел, заглянул внутрь, втиснулся в узкое пространство довольно далеко.
Вылез и позвал Сашу.
Гора состояла из плотного, коричневого песчаника и казалось была сложена из слоеных коричневых коржей.
Они по очереди пытались пролезть внутрь. Саша сбегал в палатку за фонариком. В глубине он обнаружил комнату и луч растворялся во мраке большого пространства. Похоже это была пещера и она тянулась очень далеко.
Влад предположил, что когда-то здесь прятались беглые работные люди. Места эти славились полезными ископаемыми.
Саша добавил, что возможно где-то здесь спрятан клад бунтовщиков со времен Пугачева и принёс багор с пожарного щита.
Стали по очереди расширять лаз. Послышались голоса, смех, это возвращались в лагерь туристы.
Влад и Саша устали, решили немного отдохнуть. Стояли, смотрели молча на вход в прохладу таинственной неизвестности.
– Ну вот, мы и добились своего, – сказал Влад, – полезем?
– Я – первый! – поднял руку Саша.
Неожиданно в глубине горы послышался гул, потом что-то громыхнуло и тропинка слегка сместилась у них под ногами. Прямо на глазах пластины песчаника сложились двумя ладошками и вход в пещеру наглухо закрылся.
Они вздрогнули.
– Капкан! – схватился за голову Влад.
– Вот видишь, – сказал Саша, – хорошо что отошли поссать, кто бы нас отыскал в этой грёбаной пещере?
В короткую ночь перелетной порой
Я имя твое повторял, как пароль.
Под окнами липа шумела,
И месяц вонзался в нее топором,
Щербатым, как профиль Шопена.
Нам липа шептала, что ночь коротка –
Последняя спичка на дне коробка.
Я имя твое наготове берег,
Как гром тишина грозовая,
Летя по Каретной в табачный ларек,
Авансом такси вызывая.
Пустые звонки вырывались из рук,
Над почтой минуты мигали.
На город снижался невидимый звук,
Мазурку сшивая кругами.
Не я тебе липу сажал под окном,
Дорогу свою не стелил полотном.
Слеза моя, кровь и ключица.
Нам без толку выпало вместе в одном
Раздвоенном мире случиться.
Останется воздух, а дерево – прах.
Пространство спешит на свободу.
Нам выпало жить в сопряженных мирах,
Без разницы звезд над собою.
Я черный Манхэттен измерю пешком,
Где месяц висит над бетонным мешком,
Сигнальная капля живая,
Минуту с минутой, стежок за стежком
Мазурку из мрака сшивая.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
