…о господи, пошли мне рок-н-ролл,
каштаны, сахар, соль, петлю на шею
хорьку, который, словно чушь, порол
и порет рёбра со свиной траншеи
с варёным сердцем.
Дай мне поролон –
заткнуть все щели – карлики задрали:
то – Цахес, то – резиновый король,
то – сдохшие в детдоме самураи…
Куда ни глянь – сопливый бухучёт.
Занюханы проценты табуреткой
и мылом…
И верёвочка – течёт,
А кончика – ни-ни, хоть очень редко
потянешь, зафиксируешь… Взлететь –
нет духу (то долги, то старый лифчик,
и стыдно – Так…)
Окурочный балет.
И плач листвы, что тянет сквозь наличник
дверного шага в ад свои все шесть
нелепых пальцев, на которых тролли –
частицы пустоты – сосут дюшес
витающей тоски под алкоголем
и рок-н-рольным темпом битых бит,
согнувшихся о темя бога…
Манна
из хлебных крошек.
Апельсин-гибрид,
не взятый в жёны лысым павианом.
Хорёк в сердечной шахте без руды
на жирном фарше.
Красный свет с размахом
крыла вороны.
Дерево в груди,
родящее в скорлупке чёрной – сахар.
Мне всё дано.
Мне всё послали.
И
вообще послали – в миф, где каторжане
каштаны жарят на огне любви,
на кромке бездорожья из каштанов
и прелых листьев шестипалых.
Где
не молятся,
не лечатся,
не дышат
сквозь тряпку,
в миф, где город на беде
спасает хвостик каждой дохлой мыши.
Где нет верёвок.
Где смывают боль
своей же кровью – не ревнуя к ранам.
Где режут рёбра глубоко и вдоль,
чтоб вставить снова в тёплый бок барана,
и жертва – в этом, а не в смерти.
Где
нет ничего, всё выдумка, без жанра.
Есть только мир, в зелёной бороде
заплётший:
троллей,
ангелов,
каштаны,
соль-сахар,
голубику площадей
и манну ампул,
и осенних цыпок,
и гномиков, играющих в детей
влюблённых…
Для меня Ваши стихи - как картины Сальвадора Дали - всё очень чётко вырисовано, но непонятно... но завораживает и заставляет думать... не оторваться...
приятно слышать. спасибо
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Фонтан в пустынном сквере будет сух,
и будет виться тополиный пух,
а пыльный тополь будет неподвижен.
И будет на углу продажа вишен,
торговля квасом
и размен монет.
К полудню
на киоске «Пиво — воды»
появится табличка «Пива нет»,
и продавщица,
мучась от зевоты,
закроет дверь киоска на засов.
Тут стрелка электрических часов
покажет час,
и сразу полвторого,
и резко остановится на двух.
И все вокруг замрет,
оцепенеет,
и будет четок тополиный пух,
как снег на полотне монументальном.
И как на фотоснимке моментальном,
недвижно будет женщина стоять
и, тоненький мизинец оттопырив,
держать у самых губ стакан воды
с застывшими
недвижно
пузырьками.
И так же
за табачными ларьками
недвижна будет очередь к пивной.
Но тут ударит ливень проливной,
и улица мгновенно опустеет,
и женщина упрячется в подъезд,
где очень скоро ждать ей надоест,
и, босоножки от воды спасая,
она помчит по улице
босая,
и это будет главный эпизод,
где женщина бежит,
и босоножки
у ней в руках,
и лужи в пузырьках,
и вся она от ливня золотится.
Но так же резко ливень прекратится,
и побежит по улице толпа,
и тополя засветится вершина
и в сквере заработает фонтан,
проедет поливальная машина,
в окно киоска будет солнце бить,
и пес из лужи будет воду пить.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.