Самая необъятная территория в мире – Одиночество. У неё нет границ.
Я бы изобразил на гербе этого Пространства, как символ Одиночества – Двуглавую Моль!
Над пустым пространством шкафа, где не пахнет нафталином,
Между вешалок и полок, обреченно, хаотично,
реет моль полуживая,
Буревестником печали, серой тенью вечной грусти, одиночества эмблемой, и уныния звездой.
То крылом пиджак тараня, то запутавшись в рейтузах, обожравшись пуловером, шерстяным ассортиментом, тишины не нарушая, выползает из-под дверцы, скособоченного шкафа,
Как в пробоину шаланды, и летает,словно перхоть, потревожив пыль седую, по периметру квартирки, не порушив сон глубокий, храп – извечный спутник старых, и урчанья труб на кухне!
Но не сплю я! Наблюдаю за безумным, пилотажем, детективным и тревожным( словно урка"ноги сделал", но квартиру "подломил").
Задаюсь вопросом вечным: "Где ж сестра твоя родная, Птица Счастья в блеске крыльев, широченных и надежных?"(Будто модный плащ из кожи, редкой, тонкой, благородной, в дождь попавшей ненадолго). И прекрасная, как сон!
Знаю, что едят пингвины, чем питаются павлины, что орлы клюют на скалах, но вот чем ее насытить, если вдруг сейчас нагрянет? (Коготки на табуретку, иль в замызганное кресло примостит изящный хвост?) Что налью ей, ублажу – чем? Пирожком? Борщом с пампушкой! Колбасой? Деликатесом?(Чтоб к соседу ненароком не слиняла в одночасье, исказив луны дорожку от окна и до кушетки!)
Оглушительный подарок! (Но слепа, как крот на грядке!)
И загадочна, как Будда, как мгновенье скоротечна, и стремительна, как ртуть.
Промелькнув улыбкой тонкой, подарив всего секунду и воспоминаний бездну, до последнего дыханья изменив картину мира, отравив существованье!
Стала жизнь невыносимой!
Где ты – Чудо чумовое, из космической пустыни, астероид сумасшедший, с траектории свернувший, залетевший ненароком, потрясеньем осчастливив,
И оставившей – НИ С ЧЕМ!
Кажинный раз на этом самом месте
я вспоминаю о своей невесте.
Вхожу в шалман, заказываю двести.
Река бежит у ног моих, зараза.
Я говорю ей мысленно: бежи.
В глазу - слеза. Но вижу краем глаза
Литейный мост и силуэт баржи.
Моя невеста полюбила друга.
Я как узнал, то чуть их не убил.
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
что выдержал характер. Правда, пил.
Я пил как рыба. Если б с комбината
не выгнали, то сгнил бы на корню.
Когда я вижу будку автомата,
то я вхожу и иногда звоню.
Подходит друг, и мы базлаем с другом.
Он говорит мне: Как ты, Иванов?
А как я? Я молчу. И он с испугом
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.
Их мог бы сделать я ей. Но на деле
их сделал он. И точка, и тире.
И я кричу в ответ: На той неделе.
Но той недели нет в календаре.
Рука, где я держу теперь полбанки,
сжимала ей сквозь платье буфера.
И прочее. В углу на оттоманке.
Такое впечатленье, что вчера.
Мослы, переполняющие брюки,
валялись на кровати, все в шерсти.
И горло хочет громко крикнуть: Суки!
Но почему-то говорит: Прости.
За что? Кого? Когда я слышу чаек,
то резкий крик меня бросает в дрожь.
Такой же звук, когда она кончает,
хотя потом еще мычит: Не трожь.
Я знал ее такой, а раньше - целой.
Но жизнь летит, забыв про тормоза.
И я возьму еще бутылку белой.
Она на цвет как у нее глаза.
1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
