мальчик, срывающий взглядом все-все фрукты, -
видишь - исходишь слюной, словно сучка в течке,
думаешь: вместо бы ветра играл грудью,
вёл бы тебя по небу на уздечке...
мальчик-опасное лезвие - сам воздух
хмуро идёт под себя, а потом удавкой
комкает шею...
давишь в себе возглас,
шёпотокрик... а сердце - сплошная мякоть...
руки к рукам тянутся, пояс рвётся.
тёмный манок глаз - темнота в топях...
так себе ищут мамку в больном сиротстве,
так в себе предают золотой опыт,
так себя подают на подстилке-блюде
и распускают после на ветер, дуру,
тянут в себя оптом дымок лютый,
зеркалу говорят: "соберись, курва-
тряпка на грани сетки, какого чёрта!
чёрствый глотай через силу...
...когда маком
сыплются ночи, вспомнит ли он, что ты -
тёплая абрикосовая мякоть?"
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
