... это - быль...
это - повести нету печа...
Прости.
Я тебе расскажу о двоих, но не слушай, боже.
Он был мягче её.
Он пускал в её жесть ростки,
а она их стирала ромашковым гладким спонжем.
Он был младше её на четыреста бесо-сил,
несмотря на веснушки - пустынно-прозрачно-бежев...
Их заочную ставку калёный потоп крестил.
Он её убивал. И она отвечала тем же.
Пересмешник, фальшивомонетчик, огромный гном,
гром в ушах дюймовочки, мавочки, обезьянки...
... проглотить габаритный - в два горла - шершавый ком,
горше горя горы упавшей, противней манки
в три с полтиной.
Заплакать.
Выдохнуть.
Покурить.
Поперхнуться, как старый приёмник, фанерным маршем...
Без неё он - холодное дерево без коры -
в глинозёме больницы с видом на "Что там дальше
ещё будет?"
Растерянно тычась в застывший грунт,
в комарино-лиманный луж, в рукава надежды,
что она поддастся на горе в его игру,
он её поцелует.
Она не ответит тем же.
Посидит, качаясь - липой у головы,
кулаки зажмурит до ссадин на самых тонких...
Он уже разучился по-взрослому говорить.
Он уже научился небесному, только - толку?
... страусята, котята, слоники, кенгуру,
"я-твоя-не-пойму" (только муть - поцелуем лёгких
бы на зеркало!)...
Дети играют любовь - в игру.
Перебиторубашечьи взрослые - в некрологи -
до того, что не верится....
Сказки...
... синкопный пульс.
Нержавеющий ангел споткнулся - дитём в манеже...
Я про этих двоих не писала бы, но боюсь:
он умрёт без неё.
А она не ответит тем же.
До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу
в возбужденье. Что, впрочем, естественно. Ибо связки
не чета голой мышце, волосу, багажу
под холодными буркалами, и не бздюме утряски
вещи с возрастом. Взятый вне мяса, звук
не изнашивается в результате тренья
о разряженный воздух, но, близорук, из двух
зол выбирает большее: повторенье
некогда сказанного. Трезвая голова
сильно с этого кружится по вечерам подолгу,
точно пластинка, стачивая слова,
и пальцы мешают друг другу извлечь иголку
из заросшей извилины - как отдавая честь
наважденью в форме нехватки текста
при избытке мелодии. Знаешь, на свете есть
вещи, предметы, между собой столь тесно
связанные, что, норовя прослыть
подлинно матерью и т. д. и т. п., природа
могла бы сделать еще один шаг и слить
их воедино: тум-тум фокстрота
с крепдешиновой юбкой; муху и сахар; нас
в крайнем случае. То есть повысить в ранге
достиженья Мичурина. У щуки уже сейчас
чешуя цвета консервной банки,
цвета вилки в руке. Но природа, увы, скорей
разделяет, чем смешивает. И уменьшает чаще,
чем увеличивает; вспомни размер зверей
в плейстоценовой чаще. Мы - только части
крупного целого, из коего вьется нить
к нам, как шнур телефона, от динозавра
оставляя простой позвоночник. Но позвонить
по нему больше некуда, кроме как в послезавтра,
где откликнется лишь инвалид - зане
потерявший конечность, подругу, душу
есть продукт эволюции. И набрать этот номер мне
как выползти из воды на сушу.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
