... мы шебуршим о сумрак, как тела,
сплетённые назло друг другу. Болью
давясь и потом, тишиной кричим... -
они не слышат (думаем) - и вновь
вплетаем нити душ в печальный сквер
оттенков сери, сизи, - как сизифы,
мы катим кожу сердца - камнем - в пыль...
Они всё видят.
Рядышком - за кисть
придерживая - думают о нас
и колесницах-лепестинках звёзд,
где голоса чуть громче и прозрачней,
где их слова пропахли льдом и мятой,
когда пропали на земной волне.
Приёмник говорит нам: "Постучи
улыбкой - в воздух, радугой - в животик
луны. Качнётся время, как стена,
и будет видно шов двух сонных царств"...
... на шве - они.
Качают этим швом,
черёмухой пушистой, как башкою,
дырявым полем и солдатской пылью,
больничной ложкой, ветром-черпаком,
но в этом всём - один лишь светлый дым,
воспоминаний хвоя и дыханье
купающихся в солнце куполов,
прозрачных, словно кожица святых
ребёнков...
Что нам слышно там, в дыму?
"Мы будем гладить радугой и сном,
а вы нас вспоминайте, но - легко:
как чёрный мак в соломенной пашне
и красный мак на прорези ладони,
как яблоко в малиновых ветвях
и птицу в тёплой яблочной коре,
как старика на синих парусах,
как шум детей лавандовых в межгорье,
как золотых барашков цвета моря,
без боли и без цвета вообще...."
Безцветье.
Лёд, и мята, и стена,
в которую мы пишем не слезами -
живой водой.
Стена целует в сон,
и мы вступаем в свет, как в хоровод, -
все вместе.
Все, лишённые границ,
все-помнящие камушки, под кожу
которых заплывают, как река,
родство, любовь, и память, и "всегда"...
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
