Смотри, какая про - за шторами ресничих,
лесничих, леших и за шторами себя...
В обыденном дворе песок клубит-химичит
подобья пирамид, пока туристы спят...
Янтарный сочный блеск - гнилой закат палёный -
на бледной коже нас, летающих собак...
И кажется, что мир ещё лежит в пелёнках.
Во рту - отрава-мак.
На лбу - распятый мак.
Ещё молчит вулкан.
Ещё зола в ломбарде.
Ещё несёт циклон погоду на плече...
И чёрная сестра в гранат целует брата
и греет ему дождь в прокисшей СВЧ.
И птица-говорун лепечет по-журавльи.
И солнце крокодил глотает по слогам.
И те, кто от земли на небо убегали,
на масло облаков кусочки балыка
раскладывают, как мозаинки про "завтра":
мазай, мазут, мясцо, молекулы мальков...
И бутерброд летит. Вниз маслом. В день без даты,
когда сдаётся мир -
как брат,
как сын,
как кровь...
2
Электричество кончилось. Это моя Помпея,
невозвратная, словно глагол, шоколад, цитата...
Водяная крыса (ссобака!) - как пёс, стареет,
ни слезинки уже не умеет, купаясь, сцапать
на морщинистых щёчках праматери - воот, потопы
и горят синим пламенем, злобно и беспонтово.
То ли волосы рвать, то ли властно ножищей топать -
мол, куда же ты смотришь, чёртовый горе-повар?
Ну, напёк пирожков. Ну, налил по усам мёд-пиво.
Что там дальше у нас по меню? Три девицы? Царство?
Прилетит, как волшебник, безптичая птица-киви?
Кувыркнётся беда-гимнастка, отбросив ласты?
Оживёт телефон в тростнике, в минеральном гроте?
Золотые слоны заметут все снега к ушедшим,
и они к нам вернутся, шагая в реке сквозь броды,
и присядут на сердце, как первый июльский шершень?
Электричество кончилось. Повар шаманит всуе
и молчит, зарраза, о чём бы его не спросишь.
Прибивает байдарку. В байдарке плывёт Везувий,
и с его башки осыпаются абрикосы.
Угостить бы его бутербродом - да снова - маслом...
Это руки дрожат - то ли пью, то ли всё ж старею,
как и крыса моя - со слезами лишь точит лясы.
Не бежит никуда. Охраняет вовсю Помпею...
Может, завтра - в рубильник - хлоп - и всё чики-пики?
Может, завтра - мы в жертву мерфи всех - как баранов?
....а в прозрачной банке - надежды - последний пикуль.
А в стакане воды - рядовой Половина ранен...
В густых металлургических лесах,
где шел процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.
Там до весны завязли в небесах
и бензовоз, и мушка дрозофила.
Их жмет по равнодействующей сила,
они застряли в сплющенных часах.
Последний филин сломан и распилен.
И, кнопкой канцелярскою пришпилен
к осенней ветке книзу головой,
висит и размышляет головой:
зачем в него с такой ужасной силой
вмонтирован бинокль полевой!
9
О, Господи, води меня в кино,
корми меня малиновым вареньем.
Все наши мысли сказаны давно,
и все, что будет, — будет повтореньем.
Как говорил, мешая домино,
один поэт, забытый поколеньем,
мы рушимся по правилам деленья,
так вырви мой язык — мне все равно!
Над толчеей твоих стихотворений
расставит дождик знаки ударений,
окно откроешь — а за ним темно.
Здесь каждый ген, рассчитанный, как гений,
зависит от числа соударений,
но это тоже сказано давно.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
