был такой на Решете... ЭтьенФорева...
мир праху ево.
об чем болит душа поэта, о чем зудит его нутро?
о чем он хочет нам поведать, стремглав хватаясь за перо?
среди тенистыя аллеи о чем он грезит, наш пиит,
когда душа его болеет и даже сдохнуть норовит?
о чем наш баловень богемы лелеет тайные мечты,
о чем излиться непременно он жаждет, гений красоты?
ужели сосны лишь да ели, да вековечные дубы
секрет прознают менестреля навылет раненой судьбы?
ужель сей отрок в час печальный покинет грешную юдоль
и не откроет таки тайны, натершей страшную мозоль,
что составляло его счастье, о чем он грезил в тайных снах,
об этом чуде, столь прекрасном, что и не скажешь, ужоснах!
и тает крик в тумане: "кто ты?", и заползает в душу страх,
скрипят заржавленные болты в натруженных за ночь руках.
но поздно! солнышко не светит, и не колотятся сердца...
ах, тятя-тятя, наши сети опять припёрли мертвеца.
"Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
откидывается на подушки и, включив заводного,
погружается в сон, убаюканный ровной песней.
Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
невеселые, нечетные годовщины.
Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
и затылок больного (которого только спину
мы и видим). И я иногда объясняю сыну
богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".
II
"Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, - гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли -
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, - туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя".
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
