... сидишь, как лотос - в нежности минут,
запачканной моментами иллюзий...
Катают ледяные лисы в лузы
ежонков, колобков... - как руки - муть
невидимого "завтра" с грифом "ни-
когда" - когда слетят с драконов ткани
на ветхом кимоно, и в небо канут
верёвочки от змеев, чтобы в пни
переродиться...
В нежности ужей,
в золотокожей гвоздевой истоме
издёвок невстречаний в жабрах дома
полуродного,
в скользком рубеже
(не "на", а "в") мучения и лжи
о нежности, колибриво-пушистой,
в руках-ветвях прокруста-массажиста,
в горчичинках из чачи и песчин -
о, как сидится в этом оливье!
Как дышится - дорогой и баранкой,
летящей в грудь злосчастным бумерангом -
за то, что смела сдвинуть к голове,
к зрачкам,
к предчувству - "завтра" и "вперёд"...
И вот - расплата -
катышки на нежном.
В шкатулке месяц ходит, как манежик -
от детских мёртвых взбрыков в божий рот.
И чашка с блюдцем - как полынь во рту.
И свет - пчела в растрёпанной побелке
стен, бородатых грустью, с карамелькой
застрявшей - "Нежно"...
"Нежно" - украдут.
Снесут.
Как нимбы - с плеч.
Как жаб - с болот.
Как дым - с театра старости и детства.
Сидишь, как лотос.
Под водой раздеться -
ещё тот фокус...
Нет.
Сидишь, как Лот -
в рассоле бабских всхлипов в немотень.
Сидишь, как лось - в иллюзии деревьев
с хрупчайшим вкусом.
Слева королева
в опале - Нежность - выжигает пень -
из влаги,
из верёвочных змеюк,
из стай драконов с воробьиной пастью...
И эта нежность - беспризорный пластырь.
Не взять.
Не дотянуться.
Ну...
...а вдруг...
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому не понятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.
Январь 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
