.1.
Все умрут, а я останусь.
Это февральский, мокрый танец.
Серость, будничность и двуязычие,
но в общем - indifference (безразличие),
под музыку, которой не знакомы лады.
Подоконник играет таяние воды.
.2.
Это – вынужденная остановка на полдороге.
То ли цель неясна, то ли это ноги
устали идти. Иероглифа не разберешь.
Всё, что есть на бумаге – ложь.
В сером мире никто никого не хочет.
Кардиограмма повторяет почерк.
.3.
Я составлю себя из новых частей:
карбон и титан вместо костей,
сердце – мотор Camaro SS (Detroit);
и из музыки оставлю «Final Cut» Пинк Флойд.
Движение из пункта «А» в пункт «Б» в крови.
Движение ergo sum. Никакой любви.
.4.
И – никакого строительства. Никакой колоннады.
Только поедание губной помады
на жутком обледенелом причале,
где вдох неизбежнее, чем молчание.
Безадресность, зашедшая далеко,
и переваривается это – легко.
.5.
Обо всём хочется знать: « - Каково?».
Произнесённое слово мертво,
и этот убогий ответ: « - Так, ничё»,
раздражает, как мелом замаранное плечо.
В оригинальность никто не верил;
так познаёшь настоящий север.
.6.
С этим знанием становишься монстром.
Безразличным, обыденным насквозь, косным.
Рецептор не различает вкус.
Во мне прорастает моллюск.
Любое существование – тщета;
есть лишь механическое вращение винта.
.7.
Механика вызывает неприятие организма.
Поступательное движение - сродни онанизму,
но сладострастия не удовлетворит.
Не имеет значения, кто что говорит,
страшнее, чем оказаться в раю –
мимикрия тела, которую я пою.
.8.
Мимикрия хуже, чем спазм лица.
Лицемерию рыбы не видно конца.
Море – квинтэссенция плоскостей,
и с ним не сладишь набором снастей.
Ветер продолжает бить по кости –
сопротивление тела, которого не спасти.
.9.
Становишься жертвой всего водяного.
Это – вонючая карцинома;
рыбу съедает рак.
Зрачок искривляется в вопросительный знак,
в ненавистное всеми «Когда?».
И это останется с тобой навсегда.
.10.
Тёмная улица без фонарей
напоминает простор морей.
Метаморфозу в ихтиозавра.
Без влаги не наступает завтра.
Страдание раковины на берегу;
я больше без этого не могу.
.11.
Но от этого устаёшь и хочется лечь.
Так в корабле открывается течь,
а перед грешником разверзается ад.
Корабль есть зависимость от координат,
цель, возведенная в абсолют.
Давление меняется с курсом валют.
.12.
Давление меняется с хрустом банкнот.
Ради купюры надрываешь живот.
В цельном корпусе где-то есть брешь;
ты, скорее всего, то, что ты ешь.
На тарелке красуется фиш.
Чревоугодия не запретишь.
.13.
Теперь я хожу, задрав воротник,
но меня выдает плавник,
жабра, треугольник хвоста.
Теорема доказана, правда проста.
Свобода – способность к перемене мест.
Тишину нарушает всплеск.
И кто зачем рождëн, и кто к чему готов, известно мудрецам, объявлено пророкам. А город ждëт своих неправильных шутов. Приказывает жить — поскрипывать порогом, подсвечивать места, где прячется весна, прикармливать слова на берегу абзаца. На небе столько звëзд — вселенная тесна, поэтому мирам легко соприкасаться. Приходят корабли, деревья говорят, фонарщики поют, мерцая головами: мы птичьи голоса, мы солнечный отряд. Мы, кажется, должны приглядывать за вами.
И кто кому судья, и кто кого простит, и кто оставил здесь закатные ожоги, понятно тем богам, что держат нас в горсти, что дуют в наши лбы и остужают щëки. Кентаврам снится лес потерянных подков. Седому королю — заросший астероид.
А город ждëт своих беспечных дураков. Гештальты не закрыл. И двери не закроет. Зевающий швейцар листает облака. Эдемский старый дом качается на сваях. Вся ангельская рать спешит издалека — болтать о чепухе в спасительных трамваях. Судьба любого зла — лишь пепел да зола, горчащая печаль, похмельная икота. Твой крепкий бастион, упрямый, как скала, рассыплется, когда тебя окликнет кто-то. Возможно, гитарист, торговец, альбинос, возможно, господин, страдающий от зноя. Он скажет:
ты чего? Давай не вешай нос.
Вот крылья. Небо вот.
Не бойся — запасное.
16.02.2024
https://vk.com/carvedsvirel
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
