… загорелое «да» облезает с молчащих губ.
Вижу женщину, что в стакане гоняет луны.
Вижу тень каравана, верблюда, который плюнет –
и пустыня сойдёт в океан, океан же – в куб
чёрнолобого дома забьётся, как мышь…
Вот – крем
в холодильнике.
Вот – альбом (на страницах – «вынут»,
вместо фото).
Вот женщина пробует сдвинуть спину
от желудка и шепчет:
«Зовут то хоть как? На «М»..?»
*
Мнемозина, источник веры в то, что до пыльной детской
ты смотрела святым в шелушинки в ресничках фресок,
вечерами под солнца головушку, как подушку,
подставляла руки… На коже мурашек-мушек
ты носила, как носит река плот с плутишкой-зайцем,
ты носила, как носит корону в простецком танце
венценосная золушка,
как мавзолей – дух смерти,
ты носила мурашек.
Точками на мольберте
к муравьиным ангелам шли они вверх, трудяги, –
где на крыше радуги пахнет ликёрно дягиль…
Мнемозина, кто пьёт твой пот, тот умеет вспомнить:
времена бледнолунных сивок, что вышли в кони
из поней никчемных, карликово-тщедушных,
времена плащей, что грудь накрывают лужам,
времена цикад, сжигающих треск о стоны,
времена ведунов, что девушек водят в сонник,
достают из сонника князя, купца, верёвку
и забытый голос от тихенького надгробка,
из кудрей полей, из слезы чёрнорифной пены…
Тот, кто пьёт твой пот, свой путь понимает первым.
Тот, кто жжёт твой голос, – ведает, что он хочет.
Одиссеев нижет на вертел в подливке ночи –
бесконееечный вертел: для путников на телеге,
для носильщиков роялей, ослов и лего,
для носителей юнца-седины над скулой
цвета бездны,
для заводных тягунов сутулых,
что сердца расчленённые воинов и воришек
тащат к свету,
для тех, кто в жизни не видел крыши –
из-за неба, в сто птиц одетого, цвета пенья….
Тот, кто жжёт твой голос, – как прав он, и как священен!
Как героен, кто вяжет девять твоих – канатом!
Как разумен тот, кто девять – по нужным датам,
словно мумий-убийц, приставляет к убийцам Мнемо… –
чтоб они, как мышки-полёвки, пищали немо:
«где-мы-где-мы?» – в бестиарии гладкой кожи,
можжевеловой (знает ли?) смертницы, чей заложник
(то ли сердце, а то ли – ведерко с водой из муки)
ей не смеет в глаза взглянуть, бедненький, с недопугу…
У пещеры Трофония (кто её раз хоть видел?!)
Мнемозина, сидишь ты… Времени тынды-рынды,
словно ток – сквозь висок, где жилочка затаилась, –
колобродят да колоколят….
Висит, как мыло,
с человеческим профилем, вдавленным в сердце, месяц
(он так помнит всё – хоть рухни, а хоть – повесься!)
Человечий детёныш взрослый сидит в берлоге,
карту памяти, что вписалась под ломкий ноготь,
как грязюку, пытается выкусить, ногтегрызик,
не зависимый, как под деревом – павший листик…
Мнемозина, в твоих потерях, в твоих безумьях,
в красоте твоей женской – как в мраке – прозрачный зуммер
голосов предметов, явлений и смутных предков
слышен редкой птице, и слышен-то крайне редко.
Я сижу, катая в кости – под карманом – смех твой:
сумасшедший смех – над тем, что склероз-звезда
стрекозой залетает в мёртвые города,
снегирём залетает в гирьки слепого снега,
залетает пеплом в пальчики себясеков,
чьи распятые корни вырваны с корневищем,
чья шершавая кожа деревьев во сне не ищет,
чьё трухлявое горло – пещера для трупов слов.
Сумасшедший смех стекает с седых голов
грызунов «да» и «нет», перепутавших свой источник…
«Нет» катает себя из летейского дна песочниц.
Загорелое «да» облезает с холодных губ.
Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями тёплая дымка плыла.
Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.
Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звёзд.
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.
Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочёта
Спешили на зов небывалых огней.
За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого,
шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали
всё пришедшее после.
Все мысли веков,
все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей,
все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек,
все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры...
...Всё злей и свирепей
дул ветер из степи...
...Все яблоки, все золотые шары.
Часть пруда скрывали
верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнёзда грачей
и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды
ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.
От шарканья по снегу
сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.
Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной
снежной гряды
Всё время незримо
входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге,
чрез эту же местность
Шло несколько ангелов
в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
– А кто вы такие? – спросила Мария.
– Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
– Всем вместе нельзя.
Подождите у входа.
Средь серой, как пепел,
предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.
Светало. Рассвет,
как пылинки золы,
Последние звёзды
сметал с небосвода.
И только волхвов
из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.
Он спал, весь сияющий,
в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
Стояли в тени,
словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потёмках,
немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья,
смотрела звезда Рождества.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
