По стеночке на корточки сползает тень от форточки
мансардной.
Я в полосатой кофточке, мне тычется кот мордочкой
усатой
в ладонь мою горячую, погладь, мол, жизнь собачья,
Натаха,
и я скребу по мордочке под скрипы старой форточки
с размахом
Мурлычет кот и жмурится, а я смотрю на улицу,
вся в думках.
Зима еще беснуется, никак не окочурится,
блин, Дункан.
Я может и заплакала б, что жизнь кусочек лакомый
зажала,
но лёд на сердце паковый не тает, не заплакала,
сдержалась.
Шатается по Сретенке чудак какой то бледненький
с цветами.
Мечтать мне все же вредненько, коту на морду петелькой
слетает
слеза. И я на корточки, как тень от старой форточки
сползаю,
и выхожу за скобочки - полосочки на кофточке
кусаю.
Ордена и аксельбанты
в красном бархате лежат,
и бухие музыканты
в трубы мятые трубят.
В трубы мятые трубили,
отставного хоронили
адмирала на заре,
все рыдали во дворе.
И на похороны эти
местный даун,
дурень Петя,
восхищённый и немой,
любовался сам не свой.
Он поднёс ладонь к виску.
Он кривил улыбкой губы.
Он смотрел на эти трубы,
слушал эту музыку .
А когда он умер тоже,
не играло ни хрена,
тишина, помилуй, Боже,
плохо, если тишина.
Кабы был постарше я,
забашлял бы девкам в морге,
прикупил бы в Военторге
я военного шмотья.
Заплатил бы, попросил бы,
занял бы, уговорил
бы, с музоном бы решил бы,
Петю, бля, похоронил.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
