...я знаю, что - не принято просить!
Тссс-тсссс...
И - вот. Иду. Почти. Приятно...
Мой шаг, как надоеда-муэдзин,
тревожит стон славянок, из парадных
прощающих дорогу в дом, где их
не ждут родные трубы или трупы...
Хвостится небо стайкой голубих.
Нацелена скамейка, словно рупор
движения, застывшего в себе, -
на дом глухих, в котором спят вполуха...
Заря лимонно-восковой щербет
вливает в темя набалконных пугал -
футболок и повешенных.
Светла
прохлада губ врача дежурной "скорой"...
Рисует пяткой контур дня метла.
В запой выводят к солнцу свои корни
бетонные поля для битв детей.
Коленкой пахнет
(а тоской - не пахнет)...
... старухи на обмылки площадей
выносят, как последнюю рубаху,
сор из избы, в которой им - ковер
под дверью, и гостинчики-лекарства...
Трамвай летит, как дядька-Черномор,
и люди в бороде, кроваво-красной,
запутавшись тараньково, молчат.
Лишь чьи-то анны-горести кулоном
под воротом варнякают. И чад
Помпеи из чадры одеколонной
выглядывает мерзко.
...шарк-шарк-шарк...
Раздутый шарик - под раздетым дубом...
Течет вода под мой лежачий шаг.
Булыжник теплый разминает губы
на саксофоне сдавленных следов
видавших солнце - в месиве из жилок
и сала злобных цельсиев...
...светло.
Скамейка, как наточенное шило,
нацелена на бег стоящих пней.
Гнездится небо на полете мухи....
И я стою - в бараковой толпе,
как нищенка, прося:
"Подай мне руку"...
На фоне Афонского монастыря
потягивать кофе на жаркой веранде,
и не вопреки, и не благодаря,
и не по капризу и не по команде,
а так, заговаривая, говоря.
Куда повело... Не следить за собой.
Куда повело... Не подыскивать повод.
И тычется тучное (шмель или овод?),
украшено национальной резьбой,
создание и вылетает на холод.
Естественной лени живое тепло.
Истрёпанный номер журнала на пляже
Ты знаешь, что это такое. Число
ушедших на холод растёт, на чело
кладя отпечаток любви и пропажи,
и только они, и ещё кофейку.
И море, смотри, ни единой медузы.
За длинные ноги и чистые узы!
Нам каяться не в чем, отдай дураку
журнал, на кавказском базаре арбузы,
и те, по сравнению с ним на разрез —
белее крыла голодающей чайки.
Бессмысленна речь моя в противовес
глубоким речам записного всезнайки,
с Олимпа спорхнул он, я с дерева слез.
Я видел, укрывшись ветвями, тебя,
я слышал их шёпот и пение в кроне.
И долго молчал, погружённый в себя,
нам хватит борозд на господней ладони,
язык отпуская да сердце скрепя.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
