и будет день, и будет пища...
и будет цель, и будет ночь,
и снова мысь по древу рыщет,
не в силах данность превозмочь.
Опять червивым взглядом смерти,
как на Олега, смотрит конь,
и возникает ясно: - qwerty, –
и разбухает ложью гонь.
Гони, ямщик, но что за сложность?
Коней гони иль самогон?
Безбожно жить не можно? Ножны
клинку к лицу, как жизни – кон.
И пусть не сплю в просторах нэта,
и Саурон глядит в окно,
рекламы на правах и брЭда:
я пит и еден был давно.
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
