В Большом Кашманном переулке суета.
Собралась каша на прогулку, но плита
Вдруг газом фыркнула сердито: "Нет, не пущу!"
А рядом чайник пел басовито: "Вернись... прощу..."
Но поздно, поздно, сползают массы с кастрюльных стен,
Кто смирной кашей на дне томиться не захотел.
И митингуют, и пузырятся, и расползлись:
"Свободу каше! Осточертела такая жизнь..."
Кухарка в думе щекочет репу: "Вот, вашу мать!
Пораньше крышку нам надо было приоткрывать..."
Я выпил газированной воды
под башней Белорусского вокзала
и оглянулся, думая куды
отсюда бросить кости. Вылезала
из-за домов набрякшая листва.
Из метрополитеновского горла
сквозь турникеты масса естества,
как черный фарш из мясорубки, перла.
Чугунного Максимыча спина
маячила, жужжало мото - вело,
неслись такси, грузинская шпана
вцепившись в розы, бешено ревела.
Из-за угла несло нашатырем,
лаврентием и средствами от зуда.
И я был чужд себе и четырем
возможным направлениям отсюда.
Красавица уехала.
Ни слез,
ни мыслей, настигающих подругу.
Огни, столпотворение колес,
пригодных лишь к движению по кругу.
18 июля 1968, Москва
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
