Моря не было.
Рисовал
я дредноут свой пятимачтовый
Мне достаточно, братья, знать, что вы
разобьёте девятый вал
чтоб лететь, куда нам захочется
пока воздух под нами не кончится,
взявшись правильно за штурвал
Только воздуха,
эка невидаль, –
под крылом изначально не было –
был ошейник и пьедестал.
То пространства мои эвклидовы,
да места, которых не видывал
были сжаты в один провал
Паруса были мыльными плёнками
и пропеллер обмотан пелёнками
Отженились намёками тонкими
от меня и Непал и Байкал.
Ариадна, портвейном не брезгуя,
выдаёт свои нити обрезками,
намотав их внавал
С её нитки по целому миру я,
по линейке дифференцируя,
не возьму интеграл
**********************
Чтоб на сердце шрам
был бы мне к лицу,
с жёлтых листьев звёздную пыль в лесу
ногтем соскребал.
Мимо, блеском её обтекаем,
проползал любимый брат Каин
с корабля на бал.
Зависая в обратной петле Вейерштрасса,
я спрошу:
Брат, какое там, на хрен, пространство? –
я из точки никак не вылезу
Видишь кожу
на любопытном носу,
что хотел под косу,
да попал
в напалм?
Видишь снежный пирамидальный кристалл? –
это он не даёт разомкнуть мне уста
Всё. Иди.
Моря нет.
Ветра нет.
Караул устал.
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
