Был борзой, сам не свой, разбитной,
на разбитой гитаре
Лабал сочинённые песни.
По весне и зиме, да и осени с летом,
Неосипшим котом исторгая куплеты,
Был живым (хоть и злым,
И язвительным мастером деланья шпаг).
Чёрный шлак –
из печи выгребай.
Рад гостям, а особенно дамского пола
Сетям (по ночам не скучал).
Весельчак, балагур и поэт,
Но – блестящий стальной пиетет.
Оружейник и бард.
Наковать алебард
Или гарду резную стамеской –
Два пальца…
Но на камень наткнулась коса,
Так вонзает иголку оса, –
Затупился калёный металл.
Видно, зря ты на Бога роптал…
Стало всё, как у всех –
Отношения, жизнь в колесе…
Только смех не звучит
Почему-то под крышей. Молчит
Даже кот, не орёт.
Вот такой невесёлый компот.
Бумага терпела, велела и нам
от собственных наших словес.
С годами притёрлись к своим именам,
и страх узнаванья исчез.
Исчез узнавания первый азарт,
взошло понемногу быльё.
Катай сколько хочешь вперёд и назад
нередкое имя моё.
По белому чёрным сто раз напиши,
на улице проголоси,
чтоб я обернулся — а нет ни души
вкруг недоуменной оси.
Но слышно: мы стали вась-вась и петь-петь,
на равных и накоротке,
поскольку так легче до смерти терпеть
с приманкою на локотке.
Вот-вот мы наделаем в небе прорех,
взмывая из всех потрохов.
И нечего будет поставить поверх
застрявших в машинке стихов.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.