А мне приснится сон сегодня, будто мы вдвоём
взмоем в небо, облака в эту пору самые спелые
а ты возьмёшь и догонишь на пурпурно-лиловом своём
моё белое-белое...
Твоё мякгосладковатное, моё накрахмаленноажурное
будем так летать, потом остановимся у какой-то двери мы,
там нам скажут, что ли на месте нет дежурного,
и что-то про ключ потерянный...
а к полудню тепло станет жарой и перестанет радовать,
покружим и нырнём в тучку первую же пригодную,
А солнышко будет нас бранить: "Бесенята вы,
там же вода холодная..."
И тогда мы обязательно оба простудимся,
и закутаем друг другу шарфиком горлышко,
ты меня будешь заботливо натирать уксусом,
а я тебя водочкой...
Потом целебными будем лечиться отварами,
и очень быстро выздоровеем, конечно же,
и уже никогда-никогда не станем старыми,
только вечными...
Вот приснится мне этот сон, тут же сделаю копию,
а то кручу одну и ту же старую кассету с ним,
там в названии про то, что любовь и есть Мобиле
Перпетуум...
отлично... но последний катрен имхо выбивается.
м.б. так?
Вот приснится мне этот сон, тут же сделаю копию,
а то кручу его одной и той же старою кассетою,
там в названии про то, что любовь и есть Мобиле…
Мобиле Перпетуум...
Там всё куда-то выбивается. Не вижу преимуществ в вашем варианте. "Мобиле" достаточно одного и на затухании - "Перпетуум"
Спасибо вам большое, этот стих - одна из моих любимых драгоценностей, но из-за его самоуверенной чудаковатости совершенно недооценённый читателем!)
О, это я забыл второе "у" убрать...
ну ладно... чертбог с Вами (нужное подчеркнуть)... Я все равно его забираю... ибо.... ну очень хорош. исключительно. )
) За "чёртбог с вами" - респект)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.