Скрипом пластин,припаянных
плачем не спящих сов,-
сказки в шарманке карлика
пляшут под смех шутов.
И, под мотив прилипчивый,
маленький великан
принцу с глазами нищего
меди плеснет в стакан.
И деревянной культею,
звук мостовой дробя,
Мальчик догонит путника,
в нём угадав себя...
Мальчик расскажет гению
про перелетных птиц,
что из страны забвения
не возвратится Нильс...
Сколько замерзло падчериц,
впавших в лесной кураж,-
Инеем переплачено
за колдовской вояж:
Где в рукавах валежника,
спит до утра заря...
Где собирать подснежники,-
запонки декабря...
На катерке прогулочном,
глядя поверх голов,
снова строгает дудочку
маленький крысолов...
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
