Что ты, сука, молчишь? Давай, давай, ты же можешь!
Ну покрути, ну выдай же что-нибудь, не отворачивайся как капризный ребенок от манной каши. Это же твоя любимая каша – каша мыслей.
Ты видишь этот исчерканный ворох, что я перебираю? Это же всё ты, на раз-два получалось, легко! Ну пожалуйста, очень надо, хоть простенько..
Зачем ты тогда вообще был, заставил поверить в себя?! Чтобы вот так предать в самый нужный момент? А мне что теперь делать?
Стоп, я понимаю, тебе нужен отдых. Есть же запасной вариант – копия, запрограммированная под тебя. Надо только полностью отключить контакт с тобой. Это трудно, как упасть, не подогнув в последний момент коленей. Но очень надо… Сейчас…
Есть! Первая мысль выдана роботом. А что? Она почти не отличается от настоящей, да точно не отличается. Адекватна и не лишена оригинальности. Уффф… Вот и первая реакция. Засчитано. Жизнь продолжается. Смеюсь. Оказалось просто, жаль только, мысль нельзя контролировать… Приходится доверять программе, но она и есть мой собственный мозг, всё генерируется из уже продуманного когда-то, только комбинация меняется. Даже становится интересно.
Отключаю контакт, запускаю процесс, щелчки в голове, похожие на работу какого-то прибора. Какого? Не знаю, не помню. Тишина, надо очнуться. Но так хорошо, спокойно… Надо, надо, надо!
Ого! Вот это аппарат выдал! А ты бы такого и не придумал, дружище! Ты ещё спишь? Ну спи, мы тут пока справляемся.
А это что? Так мы не договаривались, только по шаблону, только в рамках! Я сейчас войду в транс и всё исправлю. А потом разбужу мозг.
Тихо. Как тихо, никаких щелчков, никаких мыслей. Здесь. Я вижу, как вы шумите, как пытаетесь увещевать автоматические очереди раскалённого бреда. Смешные вы. Это машина, её можно только убить. Я не могу вам помочь, я отключена. А мозг спит. Или умер уже.
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
