Конечно же,
каждый по-своему падок
точить их мирки
из подручных болванок
Ваять свои мини-вселенные,
где бы
хозяином станет и зрелищ, и хлеба
Где люди ловили бы каждое слово
из уст демиурга пространства ручного,
в котором он ставит
благие задачи
и тут же решает. А как же иначе?
А в царстве их перст, указующий строго –
мол, маленькой, но благородной дорогой
идёте, товарищи. Может быть, верной
в глазах местечкового
центра Вселенной
А мне просто так
мир уютен и гладок
И нет у меня
ни баклуш, ни болванок
Я в нём – стрекоза
на прибрежной травинке
В глазах моих
с места на место песчинки
вода переносит. И вы мне поверьте –
чем это считается –
жизнью ли, смертью,
совсем безразлично,
когда эти камни
в воде обволакиваются
облаками
Пока всё как есть,
смысл теряет мгновенье,
когда мой хитин унесёт
по теченью
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
