Мужчина — тайна для женщины, а женщина — для мужчины. Если бы этого не было, то это значило бы, что природа напрасно затратила силы, отделив их друг от друга
Конечно же,
каждый по-своему падок
точить их мирки
из подручных болванок
Ваять свои мини-вселенные,
где бы
хозяином станет и зрелищ, и хлеба
Где люди ловили бы каждое слово
из уст демиурга пространства ручного,
в котором он ставит
благие задачи
и тут же решает. А как же иначе?
А в царстве их перст, указующий строго –
мол, маленькой, но благородной дорогой
идёте, товарищи. Может быть, верной
в глазах местечкового
центра Вселенной
А мне просто так
мир уютен и гладок
И нет у меня
ни баклуш, ни болванок
Я в нём – стрекоза
на прибрежной травинке
В глазах моих
с места на место песчинки
вода переносит. И вы мне поверьте –
чем это считается –
жизнью ли, смертью,
совсем безразлично,
когда эти камни
в воде обволакиваются
облаками
Пока всё как есть,
смысл теряет мгновенье,
когда мой хитин унесёт
по теченью
В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты, где выглядят смешно и жалко сирень и прочие цветы, есть дом шестнадцатиэтажный, у дома тополь или клен стоит ненужный и усталый, в пустое небо устремлен; стоит под тополем скамейка, и, лбом уткнувшийся в ладонь, на ней уснул и видит море писатель Дима Рябоконь.
Он развязал и выпил водки, он на хер из дому ушел, он захотел уехать к морю, но до вокзала не дошел. Он захотел уехать к морю, оно — страдания предел. Проматерился, проревелся и на скамейке захрапел.
Но море сине-голубое, оно само к нему пришло и, утреннее и родное, заулыбалося светло. И Дима тоже улыбнулся. И, хоть недвижимый лежал, худой, и лысый, и беззубый, он прямо к морю побежал. Бежит и видит человека на золотом на берегу.
А это я никак до моря доехать тоже не могу — уснул, качаясь на качели, вокруг какие-то кусты. В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
