ирина, купите мне пол
кило
маргарина
и двадцать таблеток антигриппина
а так же дирол
со вкусом арбуза
наш дворник болеет гнойной ангиной
и на весь двор зол.
давайте посмотрим кино
с участием Круза
мы с вами не виделись очень давно
и ваше молчанье стеной.
ирина, я ради вас залезу на башню
и вывешу белый флаг
я понимаю, что всё день вчерашний
и без маргарина никак.
вы далеко и не помню ваш почерк
но помню, что вы обещали мне ночью
от этого мне нисколько не страшно
я жду, я безволен и наг.
ирина, без вас и без маргарина
нищаю душой
я знаю, что вам всё равно и противно
что выгляжу очень смешно
но помнится мне как вприпрыжку под ливнем
нам было вдвоём хорошо
мы вроде бежали в то время куда-то
и целовались публично стократно
а дождь закрывал нас спиной
вы были смелы и немного упрямы
ломали рукою стаканы и рамы
смеялись, что надо вперёд, а вы – прямо
во всём виновата коварная карма
и дождь, что накрыл нас спиной
я прижимался к вашему телу
вы безраздельно мною владели
но, Боже, ирина! нам не хватило
сто грамм маргарина и силы
чтобы намазать на боль.
простуженным взглядом вы меня оттолкнули
но нет, то была не ирина
а кидман николь.
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
