Хе, моя дорогая! Пиши всё, что пишется) Даже хрень) Она у тебя тож классно получается и с интересом читается))))
слушаюсссс, моя Тамила)
немного жалко, что королева не Мыша) ей бы понравилось шибко
все мыши- королевы, а королевы- мышки. спасип.)
лыцарица ты моя опоздавшая, пишет тебе твоя опоздавшая королева, спасибо тебе моё королевское, такое горячее спасибо!
опоздатчивость заразна)) лю тебя!
Это первая вещь, за которую мне не жалко отдать "двадцатипятку". Спасибо Вам за это стихотворение. Вопросов с ипохондрией даже не возникло, по мне - так всё логично. Хотя... может потому что я сама тот ещё абстракционист, поэтому всё же считаю, что чем больше возможностей для трактовки произведения, тем оно более ценно. Так как даёт в первую очередь пищу для размышлений.
благодарю Вас, сатори)да-да. ипохондрия -штука очень вопросительная. как ей вообще место в энциклопедиях нашлось,удивляюсь. ей самое место в бредовых стишках) рада, что Вы гуляете на запредельных территориях, как и я)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт,
безнадежно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат,
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.