Летело аш2о по оксигену,
мы плыли на свинцовом дирижабле,
нелётный сей металл (простите, падре)
к земле тянул раздутые бока,
как тянет руку двоечник — едва-
е два — слоны уже погнули доску
бездумным маршем — поступью достатка.
Свинцовым воробьём летят слова
из гневных губ, плюющих обвинения,
и ложь свинцово протыкает тело,
на цинковых покоя простынях.
Тут мимо проходил французский боцман
и алюминий пел в его кокарде,
задорный, он качался, словно шлюпка,
на вздыбленных неровностях дорог.
Толкает жизнь волной и тщится ветер
в пучину кинуть парусник жестоко,
а грот и стаксель в клочья — о свинцовость
суровых вод порвать. Но алюминий –
тринадцатый счастливый элемент –
легко протащит судно над волнами,
взлетит и пронесётся над Парижем
на крыльях алюминиевой любви.
