Утром Илью Петровича стошнило. Вечером он съел кильку в томатном соусе с гречневой кашей и сразу стало не по себе. Глаза кильки противно хрустели на зубах, а фрагменты хребтов застревали в съёмном протезе. Но голод возобладал и вся банка была опустошённой и даже дочиста вылизана кусочком чёрствого хлеба.
В блевотных массах обнаруживалось что-то сурового вида и даже с лёгким оттенком грусти. Илья Петрович разнервничался в догадках о неизлечимой болезни, попытался смыть и больше не вспоминать, что с ним не так.
Но канализация вдруг прозвучала симфонией Вивальди, а не переваренный томатный соус с вкраплениями киличных глаз глубоко заглянул в душу Петровича и начал заполнять его самого, потом, заполнив, выплеснулся наружу и расплавился на кленовых листьях. Листья с грохотом попадали и затянули соусной жидкостью промозглый асфальт.
Переполненный Илья Петрович рванул на кухню, забрызгивая оранжевым стены. В окно стучались два глаза, стремительно покрывающиеся осенними заморозками, а разрастающееся бельмо небрежно взбивало их погружным блендером.
Оконное стекло начала неестественно тягуче разламываться и мягко ложиться на тапочки-собачки Петровича, топорща им потрёпанные уши. Несколько снежинок, увлечённые сквозняком, затрепыхались на подоконнике, Илья Петрович с нежностью прикоснулся к ним и вздрогнул.
Что-то зачавкало в ладонях. Он разжал их, а выскользнувший косяк серебристой кильки незамедлительно затопил соседей по зиме.
Напомнило "Тошноту" Сартра.
а вообще, Снежочек, я волнуюсь. если б незнакомый автор, подумала, что курит что-то
Дорогая Песенка, не волнуйся, я не курю, это вредно для снежного здоровья. :)
Не верю, ибо где ставрида-то?
Надо срочно переименовывать в Эль-Ниньо. Во-первых, патамушта килька, а во-вторых, гибнет, как в рассказе, а в-третьих, Илья Петрович мальчик, а не девочка. Если бы тошнило Веру Павловна, например, то тогда конечно Ла-Ниньо и изобилие анчоуса для удобрения и корма птицы. А тут и мальчик, и изобилие анчоуса, и гибнет одновременно. Все перепутано нафиг.
Да тут намного всё проще, потому что Илья Петрович девочкой пока быть не может, ибо он - октябрь, а килька всего навсего осень в томатном соусе с оранжевой поволокой. Парниша пытался от неё избавиться нетривиальным методом. :)
И не надо смешивать анчоус с килькой! Какое кощунство. )
Насчод смешения в одной банке тюльки, шпрота и хамсы (анчоуса) под брендом *килька*, это вы не мне, а производителям скажите)
А ставрида та же килька, но в гольфстриме её распёрло от тёплых чувств и она слегка расставридела. :)
номнировала килечку))
Спасибо большое!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.