Четыре голодных ронина
шагают по улочкам Эдо.
Зимние виды не тешат,
голод грызёт крысой брюха
гордых, тощих и злобных.
Сёгуна мать поминая,
что родила Токугаву,
того, что вассального долга
указом лишил гордых буси,
а сам во дворце на подушках
задницу греет в котацу.
Стынут тела их и души,
руки цукетэ сжимают!
застыло в предчувствии краха
снегом покрытое Эдо.
Скоро гром пушек "Авроры"
выведет храбрых ронинов
сёгуна свергнуть, тирана,
свалить обветшалый бакуфу
и водрузить над Сиппангу
стяг Реставрации Мэйдзи!
Осень
выгоняет меня из парка,
сучит жидкую озимь
и плетется за мной по пятам,
ударяется оземь
шелудивым листом
и, как Парка,
оплетает меня по рукам и портам
паутиной дождя;
в небе прячется прялка
кисеи этой жалкой,
и там
гром гремит,
как в руке пацана пробежавшего палка
по чугунным цветам.
Аполлон, отними
у меня свою лиру, оставь мне ограду
и внемли мне вельми
благосклонно: гармонию струн
заменяю - прими -
неспособностью прутьев к разладу,
превращая твое до-ре-ми
в громовую руладу,
как хороший Перун.
Полно петь о любви,
пой об осени, старое горло!
Лишь она своей шатер распростерла
над тобою, струя
ледяные свои
бороздящие суглинок сверла,
пой же их и криви
лысым теменем их острия;
налетай и трави
свою дичь, оголтелая свора!
Я добыча твоя.
1971
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.