собака бежала дорогой длинной
ветер дул ей не в спину, а
вдоль спины
собака была бродячая и хотела есть,
хвост опадал из туловища
одним спёкшимся куском крыльев
не зря его несла,
потому что чтобы поймать рыбу, нужна сеть
собака решила, что кто-то из них двоих лишний
и несть
им числа
она споткнулась о что-то мягкое сразу после этой мысли
у стен висячего здания пребывал бомжеватый бес
с глазами вяленой вишни
копыта в луже с вечера замочены и кисли
милейший принимал ножные ванны,
тем самым полагал, что лечит стресс
собака облизнула высохшие губы
и слово молвила, пытаясь не показывать два выпавших клыка:
«бес валерьяныч, вот ты с копытами
валяешься у стен Московского Кремля
и смотришь на звезду издалека
и отражается твоё лицо немытое
на скипетре чужого короля,
которого казнили в прошлый вторник
и в это воскресенье он покойник
так дай же мне его филейной части
отведать в этот судный день
и помянуть усопшего»
«то дело пгошлое», - скартавил валерьяныч -
«не в каждой жабе есть свой головастик,
а ты, собака, ешь осенний тлен».
собака взвыла на двуглавого орла,
подумала, что надо выть иначе:
«раскинулись наши леса и поля!*
и если б копыта росли у меня
я дальше пошла
там есть уже наши».
Анциферова. Жанна. Сложена
была на диво. В рубенсовском вкусе.
В фамилии и имени всегда
скрывалась офицерская жена.
Курсант-подводник оказался в курсе
голландской школы живописи. Да
простит мне Бог, но все-таки как вещ
бывает голос пионерской речи!
А так мы выражали свой восторг:
«Берешь все это в руки, маешь вещь!»
и «Эти ноги на мои бы плечи!»
...Теперь вокруг нее – Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель,
и пуговицы, блещущие в ряд,
напоминают фонари квартала
и детство и, мгновение спустя,
огромный, черный, мокрый Ленинград,
откуда прямо с выпускного бала
перешагнула на корабль шутя.
Счастливица? Да. Кройка и шитье.
Работа в клубе. Рейды по горящим
осенним сопкам. Стирка дотемна.
Да и воспоминанья у нее
сливаются все больше с настоящим:
из двадцати восьми своих она
двенадцать лет живет уже вдали
от всех объектов памяти, при муже.
Подлодка выплывает из пучин.
Поселок спит. И на краю земли
дверь хлопает. И делается уже
от следствий расстояние причин.
Бомбардировщик стонет в облаках.
Хорал лягушек рвется из канавы.
Позванивает горка хрусталя
во время каждой стойки на руках.
И музыка струится с Окинавы,
журнала мод страницы шевеля.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
