Капризней нет притворщицы, чем ветреная память.
Игральными костями в ее руках стучимся друг о друга,
падаем на стол, в ушибах, полные испуга.
В кого ж нацелен ствол?
В нем пулей память-сука ждет часа своего...
Влет? Насмерть? Просто ранит?
Тебя? Меня? Его?
Зачем?
Я думал, позабылось, смололось, отжилось.
Скажи-ка мне на милость...
Ну вот,
прошла насквозь.
Сквозь мозг.
Влетела пулей-мухой и бабочкой тот час
как сполохом вспорхнула –-
ты?
ты!
Когда?
Сейчас?
Ну да…
Наверно.
Точно.
Все было точно так.
Запомнить надо срочно, переписать!
Мастак
... ... я ложной правдой записывать поверх.
В пласт полушарий мозга вмешалась песня сфер…
Но бабочка взметнулась -- тут вспышка, там мазок--
и вылетела пулей
кровавою в висок…
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.