Крошится панорама,
рассыпается на кукурузные палочки.
Чувствую – пора нам
узнать, что ты сегодня плачешь,
бережно просеиваешь волосы, слипшиеся комком
на смазанный воспоминаниями противень,
потом становишься прачкой,
впереди большая стирка,
глаза твои безумием накачаны,
зрачки жёлтые, липкие.
Всё идёт кувырком –
ничего страшного, запросто это проглотим.
Оказалось, ты незрячая
и теперь мы вчетвером
с трудом вмещаемся в дверной проём,
трещат по швам оконные рамы –
ни в одном нет входа.
Пытаемся протиснуться впятером:
ты, я, прачка, незрячая и моя карма –
пригласила на ужин меня и Ворда
я тогда ещё понял, что нас танет шесть,
шесть и стало.
Карма заявила, что получка на карточку не пришла,
нечего есть.
Я посмотрел в окно –
горизонт пел вокалом,
его линия пилила меня как пила.
Подумал, что это парано
ослика Иа.
Потому что среди тысяч Квентинов Тарантин
я один.
Не верили, считали - бредни,
Но узнавали от двоих,
Троих, от всех. Равнялись в строку
Остановившегося срока
Дома чиновниц и купчих,
Дворы, деревья, и на них
Грачи, в чаду от солнцепека
Разгоряченно на грачих
Кричавшие, чтоб дуры впредь не
Совались в грех, да будь он лих.
Лишь бы на лицах влажный сдвиг,
Как в складках порванного бредня.
Был день, безвредный день, безвредней
Десятка прежних дней твоих.
Толпились, выстроясь в передней,
Как выстрел выстроил бы их.
Как, сплющив, выплеснул из стока б
Лещей и щуку минный вспых
Шутих, заложенных в осоку,
Как вздох пластов нехолостых.
Ты спал, постлав постель на сплетне,
Спал и, оттрепетав, был тих,-
Красивый, двадцатидвухлетний.
Как предсказал твой тетраптих.
Ты спал, прижав к подушке щеку,
Спал,- со всех ног, со всех лодыг
Врезаясь вновь и вновь с наскоку
В разряд преданий молодых.
Ты в них врезался тем заметней,
Что их одним прыжком достиг.
Твой выстрел был подобен Этне
В предгорьи трусов и трусих.
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
