Кто пьет с Пастернаком бессонницы хмель,
Кто с Хармсом считает старушек,
Кого-то в степи закружила метель
И Пушкиным вытрясла душу.
Кого-то ветра африканские жгут
И шепчут стихи Гумилева.
Кому-то за Блока в подвале нальют
Шампанского снова и снова.
А кто-то в дыму над бильярдным столом
Гремит Маяковским упрямо.
Кому-то привиделся Блок за углом,
Кого-то штормит Мандельштамом...
Кого-то качает, кого-то штормит,
губами в салат окунает...
Кропает стишки полупьяный пиит
и рифмы, как слюни, пускает.
И в каждой слюне Маяковский бурлит,
и Хармса на "ха" посылает.
Поэты оне. Вольных прерий орлы,
посланцы застольного рая.
Смотрите, упившись, лежит Пастернак.
И Блок с Мандельштамом нажраты.
Тошнит Гумилёва... Короче, бардак.
Натрескались даже жирафы.
Но кто-то в аптеку внезапно бежит,
какой-то прыщавый подросток,
и в толстой тетради выводит пиит:
"Ребята! Да это ж Чуковский!"
И пришли к Айболиту поэты:
Доктор, у нас тут Это.
Оно нас ловит повсюду
И мучает, мучает зудом.
Покачал Айболит головою:
Это будет похуже запоя.
И не в силах даже консилиум
Излечить графоманский делириум.
)))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь,
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
2 августа 1877
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.