У каждого был свой предельный урок:
Кто-то учился ходить по воде,
Тряся над процессом больной головой,
Не зная, куда деть дрожащие веточки рук.
Кто-то в пятнадцатый раз выводил на песке
Ровный спасательный круг,
Но спорили рядом: «квадрат не бывает таким
и тот, кто тебе показал этот стиль,
не друг твой, а именно враг».
Тонюсенький призрачный писк вновь вторил
Скупым голосам: «Постойте! Не надо! Как так?!
Ведь он никогда не был таким,
А вы запрягаете в такт,
Пожухлый овёс скупым в быстроте лошадям».
Был всплеск там и топанье ног,
На небе зажглись цветники полосатых панам:
«Не слушайте этих пустых, отдайте всю истину нам!»
Кричали по всем сторонам, сидя, как всегда, взаперти.
Толпа собиралась реветь, запомнив единственный стих,
Что был беспредельно похож на плач одиноких святых,
Им Бог даровал поднебесную рать,
Что шла поутру их живьём поджигать.
И каждый из них разбивался, как мог,
Не в силах проснуться и встать,
Но кто-то чесал облупившийся бок
И снова учился летать…
Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной.
июль 1989
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
