В королевстве кривых тополей я спросил у зеркал:
Если я не плыву, если берег со мною устал
Убегать от реки - мы лежим, он лежит, я лежу?
Я и сам, я и сам что угодно уже отражу.
Я река, я устала бежать, пусть бегут берега.
Пусть и правый, и левый бегут и глядят свысока.
Я сижу взаперти, моё небо стоит взаперти.
И никто не зовет: «выходи, выходи, выходи».
Утром сложно. За дверью зима и от снега светло.
Я спросила у снега: откуда дойти до метро?
Пусть со мной говорит этот светом разбавленный снег.
Я спросила его: здесь всегда не ходил человек?
Говорящие хлопья - какая внезапная чушь.
Что придумать ещё, чтобы выйти, я не нахожусь.
И никто не зовет. Перед местоимением САМ
Вырастают деревья и время бежит по лесам.
И шумят тополя, и идёт по реке пароход.
И на палубе я улыбаюсь, недавно, вот-вот.
Что там вечером? Также за дверью щебечет зима.
В королевстве упадок рассудка и честная тьма.
Заоконный фонарь утыкается взглядом в подъезд.
Но ему помогли, свет искусственный. И надоест.
Еще скрежещет старый мир,
И мать еще о сыне плачет,
И обносившийся жуир
Еще последний смокинг прячет,
А уж над сетью невских вод,
Где тишь – ни шелеста, ни стука –
Всесветным заревом встает
Всепомрачающая скука.
Кривит зевотою уста
Трибуна, мечущего громы,
В извивах зыбкого хвоста
Струится сплетнею знакомой,
Пестрит мазками за окном,
Где мир, и Врангель, и Антанта,
И стынет масляным пятном
На бледном лике спекулянта.
Сегодня то же, что вчера,
И Невский тот же, что Ямская,
И на коне, взамен Петра,
Сидит чудовище, зевая.
А если поступью ночной
Идет прохожий торопливо,
В ограде Спаса на Сенной
Увидит он осьмое диво:
Там, к самой паперти оттерт
Волной космического духа,
Простонародный русский черт
Скулит, почесывая ухо.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
