Промозгло, карантинно. Снова осень,
остывший кофе, горечь на губах.
Мигранты-журавли с собой уносят
остатки неба синего. Гурьба
багряно-жёлтых беспризорных листьев
спешит сбежать от дворника с метлой.
Мелькает в тучах солнце мордой лисьей
и прячет дефицитное тепло.
Понуро дни в насквозь промокших кедах
шагают в зиму. Дождь накинул шаль
на серый город. Склочные беседы
ведут трамваи вечером. Спешат
домой зонты - просохнуть, обогреться,
у них работы - непочатый край.
Читает осень курс занудных лекций,
водя указкой по пустым дворам.
Ни ты, читатель, ни ультрамарин
за шторой, ни коричневая мебель,
ни сдача с лучшей пачки балерин,
ни лампы хищно вывернутый стебель
- как уголь, данный шахтой на-гора,
и железнодорожное крушенье -
к тому, что у меня из-под пера
стремится, не имеет отношенья.
Ты для меня не существуешь; я
в глазах твоих - кириллица, названья...
Но сходство двух систем небытия
сильнее, чем двух форм существованья.
Листай меня поэтому - пока
не грянет текст полуночного гимна.
Ты - все или никто, и языка
безадресная искренность взаимна.
<1987>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.